Говард Фаст - Дорога свободы

— Ваше присутствие здесь, доктор Джексон, — сказал он, — принесет общине неоценимую пользу. Я полагаю, вы останетесь у нас?

— Надеюсь, — кивнул Джеф.

К нему подошел один из белых, Фрэд Мак-Хью, маленький, ссохшийся человек.

— У меня жена все хворает, — обратился он к Джефу. — Может, ты приедешь посмотришь ее?

— Хорошо, завтра приеду, — согласился Джеф.

— У нее боль в животе, — сказал Мак-Хью. — Точно какой червь ее гложет.

— Я приеду, — повторял Джеф.

Марк принес гармонику. Он сидел на крыльце и наигрывал: «Гонит меня мама домой в Атланту, эх в Атланту, эх в Атланту». Вокруг него теснилась молодежь, они отбивали такт, пристукивая каблуками, хлопая в ладоши. Гидеон откупорил три бутыли маисовой водки — каждый должен был выпить. Рэчел вместе с другими женщинами возилась у плиты. А над темными полями плыла громкая песня: «Гонит меня мама домой в Атланту, эх в Атланту...»

Брат Питер сказал Гидеону: — Вот и мы получили награду. Мы вкушаем счастье. — И кое-кто из стоявших рядом, склонив голову, сказал: — Аминь.

— Поедем со мной, — предложил Джеф Марку на другой день.

— Кому можно гулять, а кому надо и работать.

— Успеешь еще поработать.

— Поезжай с ним, — сказал Гидеон. — Я за тебя попашу. — Он уже надел свои старые, стоптанные башмаки, простые штаны и темную рубаху. — Поезжай, — повторил он. Марк запряг кобылу, они сели в кабриолет и поехали к школе. Это было белое бревенчатое здание, состоящее всего из одной комнаты. С одного боку к нему была пристроена маленькая колокольня; таким образом оно служило двум целям — это была и школа и молельня. Около тридцати мальчиков и девочек разного возраста сидели на широких скамьях. У Уинтропа была нелегкая задача: преподавать детям разного возраста все предметы, да еще следить за порядком. Работы у него было по горло. Он был взволнован и польщен посещением Джефа. Детей тоже взволновало такое событие, поэтому Уинтроп, объясняя Джефу свои методы обучения, вынужден был то и дело призывать их к порядку. Класс разбит на группы по возрасту, рассказывал он, пока он занимается с одной группой, другая выполняет самостоятельное задание.

— Это трудновато, — признался он. — Если бы было два учителя и два класса, было бы куда лучше. Однако я пришел к заключению, что в некоторых случаях это вовсе не обязательно. Ведь если я рассказываю старшим о литературе, малышам тоже невредно послушать.

— Конечно, — согласился Джеф.

— Видите ли, я здесь внове. У моего предшественника, мистера Алленби, были свои методы. Надо сказать, не слишком современные.

— Знаете, мистер Уинтроп, ведь совсем недавно и вообще-то школа была для нас только мечтой...

Они поехали дальше.

— Я хочу заехать к Мак-Хью, — сказал Джеф. — Ты знаешь, где он живет?

— Знаю. Это зачем, к его больной жене?

— Он хочет, чтобы я ее посмотрел.

— Стало быть, у нас теперь свой доктор.

— А разве это плохо?

— Да нет, бывает и хуже.

Джеф искоса поглядел на Марка, но тот больше ничего не сказал. Мак-Хью жил недалеко от старого господского дома. У него был небольшой, но аккуратный домик, обсаженный кустами, — редкое явление в этих краях. Жили они вдвоем с женой, одиноко, почти ни с кем не встречаясь, детей у них не было. Войдя в дом, Джеф увидел, что все здесь в запущенном состоянии.

— Давно она больна? — спросил он Мак-Хью.

— Да вот уж год. То получше ей, то опять хуже. Теперь совсем слегла. Прошлой ночью не кричала, только стонала да плакала. — Он проводил Джефа в спальню, где в кровати лежала худая бледная женщина, лет сорока. — Это сын Гидеона, Джеф. Он доктор, учился в Англии. Он

славный малый, Салли. Он посмотрит тебя. Хорошо, Салли?

Она ничего не ответила и продолжала молча лежать, глядя в потолок. — Вы, пожалуйста, выйдите, — сказал Джеф, обращаясь к Мак-Хью. Тот ушел. Женщина лежала не шевелясь. — Позвольте, я вас посмотрю, — сказал Джеф. — Я доктор. Может быть, я смогу вам помочь.

— Можешь, так помоги.

Джеф начал ощупывать ей живот, она громко застонала от боли. Выйдя, Джеф спросил Мак-Хью, дожидавшегося у двери: — Вы вызывали доктора Лида?

— Вызывал.

— Что он сказал?

— Сказал, что она умрет, — пробормотал Мак-Хью.

— Сказал он, что у нее?

— Я его и не спрашивал, разве он ответит? Он нас, карвеловцев, не любит. Сказал, что умрет. И все тут.

— А ты знаешь, что у нее, Джеф? — спросил Марк.

— Мне кажется, знаю. По-моему, это аппендицит. Это воспаление одной кишки, маленького отростка, вроде пальца. Иногда, по непонятным для нас причинам, он начинает воспаляться и если не уследить, может вызвать гангрену. В начальной стадии помогает лед. Сейчас уже поздно.

— Так что ж, она, значит, умрет? — спросил Мак-Хью.

Джеф утвердительно кивнул головой.

— И ты ничего не можешь сделать? Боже мой, неужели так-таки ничего не можешь?

— Когда я работал у доктора Эмери, — сказал Джеф, — я видел, как один хирург оперировал такого больного. Он вырезал этот отросток. Больной поправился. Больше мне таких операций не приходилось видеть. Эдинбургские врачи считают аппендицит смертельным.

— А ты мог бы сделать такую операцию? — спросил Марк.

— Не знаю...

— Ну попробовать-то ты можешь? Раз ей все равно помирать!

— Я не знаю, как это надо делать, — сказал Джеф. — Нельзя же пробовать, если не знаешь как.

— Почему нельзя?..

Джеф внимательно поглядел на Марка. Мак-Хью не спускал с них глаз, верхняя губа у него дрожала. — Послу-шай, Джеф, — сказал он. — Я давно знаю Гидеона. Было время, мне говорили: слушай, Мак-Хью, не смей знаться с этим негром. Знаешь, как это делается: присылают тебе записку в пятнах крови, в ней написано: не смей знаться с этим негром. Потом пришел Гидеон, стал уговаривать, давай вместе покупать землю. Я согласился. С тех пор мы с ним всегда заодно. Я ходил в Айкен наблюдать за голосованием, там одного белого вымазали в дегте, а потом в перьях вываляли за то, что голосовал за негра, вот после этого мы завели охрану, и я был в охране. Ты спрашивал Гидеона про меня? Вот спроси, что, я когда-нибудь отказывался? Спроси его, как я сказал этому сукину сыну Джессону Хьюгару...

— Ну ладно, — махнул рукой Джеф. — Если я ничего не предприму, она все равно проживет не дольше чем несколько дней, и у нее все время будут мучительные боли. Вот что, Марк, поезжай домой. Привези мою сумку, несколько чистых простынь и полотенец. Скажи матери, пусть тоже приезжает. У вас есть виски? — спросил он МакХью. — Хорошо, пойдите к ней, успокойте ее и начинайте давать ей виски — не сразу, а понемногу, чтобы ее не стошнило; много не давайте, не допьяна, всего не больше получашки. Постойте, сначала затопите печку и поставьте кипятить воду. С кем из женщин она дружит?

— С Эллен Лейт, — проговорил Мак-Хью, бледный, напуганный.