Владимир Москалев - Королева Бланка

Бланка упорствовала. Кардинал попал между двух огней: желал угодить и королеве, и Папе. Епископ стоял за Рим.

Конфликт разгорался. Университет желал независимости и юридических привилегий; Бланка – авторитета и права блюсти порядок в городе.

И тут вмешался король. Ему уже четырнадцать лет, он воспитан в крайней набожности и страхе перед карой небес. Он встревожился: как бы Господь не упрекнул его в день Страшного суда и не отверг за то, что из его королевства исчезла ученость; это может пагубно отразиться на спасении его души. Он заплатил университету крупный штраф, возобновил привилегии и признал за магистрами и студентами право на забастовку, коли вновь разразится скандал и виновных не призовут к ответу. Кроме этого, он обязал горожан также заплатить штраф университету, возмещая моральный ущерб. Всё это – после буллы, присланной Папой. От себя же юный король заставил парижан принести клятву в том, что впредь они не станут причинять никаких огорчений представителям университета…

Так Людовик впервые проявил своеволие, не слушая мать и кардинала. Те не стали возражать – указание Рима!

Изабелла не торопилась в Ангулем. Ее деятельная натура не давала ей покоя. Примирение с королевской властью не входило в ее планы (хотя и сыграло ей на руку, как скоро станет видно), и она сыпала бранью в адрес тех, кто поддался на эту акцию. Объяснялось это только одним: бароны отступили перед мощью, которую явила им новая власть. Ее поддерживает, ей благоволит Рим. Еще бы, крестоносцы бросили к его ногам мятежный Лангедок, а это новые епархии и десятки тысяч послушных Церкви христиан!

Помимо духовной стороны вопроса, королевская власть сильна войском, значительную часть которого составляют рыцари. Они пришли из Шампани и привел их Тибо, верный союзник и защитник короны. Без него она не имела бы такой мощи, какую явила у стен Беллема. Шампань – правая рука Парижа; стоит ее убрать, и он станет слаб и уязвим, как Антей, оторванный от земли.

Об этом и шел разговор в замке герцога Бретонского в августе 1231 года. Собеседников двое – сам Моклерк и Изабелла Ангулемская. Ее супруг выезжал на охоту, устраивал балы и пирушки; она тем временем плела сети новых козней.

– Графа Шампанского надлежит устранить, – стоя у окна, заявила она, в упор глядя на хозяина замка.

– Убить? – поднял на нее тяжелый взгляд Моклерк.

Вскинув брови, Изабелла изобразила на лице улыбку.

– О чем вы, герцог? Кто здесь говорит об убийстве?

– Вы сами. Тибо наш враг, и вы только что дали понять, что его необходимо…

– Обезвредить, хотели вы сказать? Однако это вовсе не означает «убить». Тот, кто был врагом, при правильной постановке дела может стать верным другом или, если хотите, соратником.

– Я вижу, вы держите в голове некий план. Говорите.

– Нам следует переманить Тибо Шампанского на свою сторону.

– Это я уже понял. Вы ставите невыполнимую задачу. Вам ли не знать, как он влюблен в королеву? Перейти в наш лагерь – значит, изменить ей.

– Вместо этой любви мы предложим ему другую, ту, которая превратит его в нашего союзника. В объятиях юной Цирцеи старый ловелас быстро забудет свою Ипполиту.

– Полагаете, он не разгадает наш ход? Плохо же вы его знаете. Да и что означают ваши слова? Возмечтали подарить ему новую любовницу?

– У него хватает и своих; в такого рода услугах он не нуждается. Но у него нет жены.

Герцог устремил на Изабеллу долгий взгляд и, поняв, к чему она ведет, торжествующе воскликнул:

– Недурная мысль, черт возьми! Настоящий заговор против Тибо. Ваш яд, мадам, сделал все же нужную работу, хотя и в несколько ином направлении. Однако та, о ком идет речь, как вы понимаете, должна быть всей душой предана нашему делу.

– Этого мало, герцог. Особе этой надлежит состоять в самом близком родстве с домом одного из наших друзей. Не догадываетесь, о ком я говорю?

– Вероятно, это близкая родственница Филиппа, вашего супруга или графа Тулузского. Может быть, она из дома Дрё? Это было бы весьма полезно для нас.

– Разумеется, если учесть к тому же, что особа эта из дома герцогов Бретонских.

– Вот как? Любопытно, кто же это?

– Ваша дочь, герцог. Она станет разменной монетой.

– Моя дочь?! – выпучил глаза Моклерк, явно не понимая. – Иоланда?

– У вас есть другая дочь?

– Вы с ума сошли, графиня! Иоланда помолвлена!

– Да, и уже дважды. Но первая помолвка с Генрихом Третьим расторгнута – дело рук вашего сюзерена, – та же участь должна постигнуть и вторую.

– С Жаном? Братом короля Людовика? Но основания?

– Их нетрудно найти. Жан Анжуйский слаб здоровьем, его, как и брата Филиппа, мучают надсадный кашель, одышка и головные боли. Я знаю, что говорю. Я умею не только подсыпать яд в питье, но и врачевать. Одно время нас обучали этому искусству в монастыре, в пору моей юности. По лицу человека можно определить, здоров он или ему остались считанные дни. Настоятельница, дочь хирурга, была нашей наставницей в этом. Она говорила нам, что в таких вещах понимают толк также ассасины. Я видела Жана Анжуйского так же близко, как вас сейчас. Мало того, я беседовала с ним. Герцог, я разговаривала с мертвецом! Уверяю вас, он не протянет долго [67] Жан Анжуйский и в самом деле умрет в следующем году. . Зачем вам такой зять?

– Но она станет графиней Анжу и Мена!

– Стать графиней Шампанской – не заманчивее ли это и не полезнее ли для нашего общего дела?

– Испанка откажется расторгнуть договор.

– Достаточно будет и одного вашего отказа. Но если это вас не устраивает, то есть другой путь. Ваша дочь – праправнучка Людовика Шестого. А кто, по-вашему, Жан Анжуйский? Не кто иной, как праправнук того же короля. Налицо четвертая степень родства. Если Бланка Кастильская думает воспользоваться расположением к ней понтифика, то вам ничего не стоит расторгнуть помолвку, затронув родство. И учтите, герцог, нам надо торопиться: Тибо не будет долго оставаться вдовцом.

– А если он откажется от этого предложения, имея в виду наше с ним противоборство?

– А разве то, что вы изъявили покорность власти, не поможет бывшим врагам установить дружеские отношения? Брачный союз еще больше укрепит эту дружбу. В будущем, когда мы вновь поднимем знамя мятежа…

– Полагаете, это неизбежно?

– Вы что же, собираетесь успокоиться? Дайте время моему сыну уладить конфликт в собственном королевстве. Так вот, когда мы вновь выступим против испанки, Тибо поостережется воевать со своим тестем.

– Что ж, может быть, и так, – проговорил Моклерк, задумчиво поглаживая бороду и рассеянно глядя в окно. – Но, повторяю, вдруг он откажется?

– Он уже немолод. У него всего одна дочь, которой четыре года, а между тем ему нужен наследник. Вашей дочери уже тринадцать, через пару лет она начнет рожать ему детей. Повторяю, вам надо торопиться, графство Шампанское не может и не должно оставаться без наследника, который окажется вашим внуком. Понятно вам? Решайтесь наконец на этот шаг. Вы должны ехать.