Владимир Москалев - Королева Бланка

Кормилица долго молчала, опустив голову, недвижимая, глядя в пол. Казалось, она о чем-то размышляла, мелко кивая в ответ на свои мысли, порожденные у нее в уме далекими воспоминаниями. Взгляд ее упал на стол, и в глазах ее заплясали огоньки свечей, горевших по обеим сторонам стола.

Людовик соскочил на пол.

– Я вижу, Гелинда, ты собираешься посвятить меня в некую тайну. Но я хочу, чтобы ее знал и мой брат Робер. Ничего ведь нет дурного в том, что и он услышит твой рассказ? Он граф Артуа, почти что король, и должен знать то же, что и я.

И он выбежал из кабинета. Вскоре он вернулся, но уже со своим братом – принцем Робером, круглолицым, светловолосым, одиннадцатилетним мальчиком. Оба швырнули подушки на пол и, усевшись на них напротив кормилицы, не сводя с нее глаз, принялись слушать.

– По-разному люди говорят и пишут, объясняя значение этого слова, – так начала свой рассказ Гелинда. – По сути, Грааль – священный предмет. У одних это чаша, у других – камень изумруд, выпавший из короны Люцифера, когда летел он с небес на землю, низвергнутый Богом. Но что бы это ни было, Грааль виден только избранным и источает свет, затмевающий пламя свечей.

Поэты видят в этом предмете чашу, из которой пил Христос на Тайной Вечере накануне дня распятия. И вот, когда совершилось зло небывалое, один из учеников Иисуса по имени Иосиф принес эту чашу на холм и собрал в нее несколько капель священной крови, которая вытекла из раны Христа, нанесенной Ему копьем солдата.

Чаша это или камень, – предмет этот так или иначе святой и хранится в одном из замков, причем в глубокой тайне. Замок этот – и крепость, и храм. Такой только один, и зовется он Монсегюр, а гору, на которой он стоит, воздвигли титаны.

– Я слышал о нем, там обитают катары, – перебил Робер.

– Выходит, эта чаша у них? – спросил Людовик. – А как же камень?

Кормилица пояснила:

– Если верить некоему поэту Эшенбаху, то это не чаша, а камень из короны дьявола, ибо устроил этот мир он.

– Как… – растерянно пробормотал юный король. – А разве не Бог?

– Так учат отцы католической церкви, мы же думаем иначе. Господь добр, а есть ли в этом мире добро? Нет ничего, кроме зла. Так кто же сотворил мир, если не Люцифер?

Мальчики, раскрыв рты, слушали. Они начинали понимать: кормилица приоткрывает им завесу тайны, о которой знали лишь люди, гонимые Римской церковью.

– А из чего сделана чаша? – спросил Робер.

– Из чистого золота, если верить поэту Кретьену, и украшена она многими самоцветными камнями.

– А камень?

– Большой изумруд; дьявол потерял его, когда летел из рая. Но ангелы не дали ему пропасть, они поймали его и отнесли на землю.

– И где же он теперь?

– Это тайна замка-храма, ее знают лишь «совершенные», которые приобщились к высшему знанию.

– А как они к нему приобщились?

– Гермес ответил Послушнику, что Бог поместил все знания в центр чаши и велел доставить ее на землю, чтобы из нее черпали те, кто знает, для чего он рожден и мечтает дорасти до Творца. И «совершенные» постигают промысел Божий, ибо чаша эта священна.

– Та, из которой пил Христос?

– «Совершенные» утверждают, что она была вырезана из того самого зеленого камня, который обронил сатана. Так оно и есть, ибо название «Грааль» пошло из Окситании [43] Окситания – историческая область, Южная Франция. Называлась еще страной языка «ок», или провансальского языка. Кроме того, Окситанию называли Романией или Провансом. : по легенде, ученик Христа, Иосиф, высадился с чашей в Провансе. Церковники были убеждены, что катары владеют ею, и призвали крестоносцев в поход против своих же, против христиан.

– Значит, им нужна была чаша? Они мечтали отобрать ее у катар? – спросил Людовик.

– Тому, кто станет ее обладателем, чаша открывает мудрость жизни и дарует бессмертие. Она – символ «чистого учения». Как же было не завладеть ею под предлогом борьбы с ересью? Но что есть эта ересь, как не истинное учение Христа? Учения этого Церковь боится, ибо исказила его в угоду себе. И не остыл еще пепел Безье, и не высохла кровь предательски убитого северянами графа Транкавеля, как снова крестоносцы напали на наш край… то есть, я хотела сказать, на катар Окситании.

– Зачем же христиане пытались отнять символ чистой веры у катар?

– Да ведь я говорила уже. Однако есть и еще причина: христиане – назовем их папистами – подвергли этот символ проклятию; найдя его и уничтожив, они тем самым расправились бы с еретиками, задушив их веру.

– Зачем же им его уничтожать, кормилица, если, как ты говоришь, святые отцы мечтают завладеть этой чашей, дарующей бессмертие? – задал резонный вопрос Людовик.

– Этого я не могу сказать с уверенностью, – развела руками Гелинда. – Кто знает, что творится в умах святых отцов? Говорю только то, что сама слышала от людей, избегающих со славу Грааля креста.

– Катары, стало быть, не поклоняются кресту?

– Божественная природа Иисуса Христа не позволяет им этого делать. Мы отрицаем… они отрицают этот символ. Крест – орудие дьявола.

Мальчики недоуменно и в страхе переглянулись. Ветерком ереси потянуло на них.

– Значит, крестоносцы не нашли Грааль, если до сих пор идет война с еретиками? – спросил король.

– И никогда не найдут.

– Но ведь ты говорила, он в Монсегюре. Рыцари возьмут штурмом замок и завладеют символом катаров!

Гелинда поняла, что сказала лишнее. Не следовало так откровенничать.

– Грааль кочует из города в город, из замка в замок, – поспешила она исправить свою ошибку. – Вчера его прятали в Монсегюре, сегодня он перебрался, быть может, в Фуа или Каркассон, а завтра окажется в Монпелье. Потому его и не могут найти.

– С тех пор как сожгли Безье? – припомнил Людовик рассказы отца.

– Сожгли? – как эхо, прозвучал скорбный голос кормилицы. – Они уничтожили Романию, этот цветущий край: благоухающие сады, хлебородные поля, заливные луга, край трубадуров, рыцарей и их прекрасных дам! Церковь превратила все это в безжизненную пустыню! Она резала, жгла и топила отзывчивых и добродушных людей; она убила стихи, песни, любовь, саму культуру, которая погибла вместе с мирным народом, его свободным вероисповеданием. А ведь он никого не трогал, никому не желал зла. Но Рим повелел уничтожить его, и тысячи крестоносцев, подчиняясь призыву Папы, двинулись на Юг. Вас тогда еще на свете не было.

– Папа, надо полагать, имел повод принять такое решение? Что могло вынудить его призвать к этому походу?

– Он отправил в Лангедок легата Кастельно с миссией проповеди истинного Евангелия Римской церкви…

– Я вспомнил, мне говорили об этом! – воскликнул Людовик. – Этого легата убили ударом копья, Папа рассвирепел и прибегнул к крайним мерам.