Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Она внимательно посмотрела на него. Ей пришло в голову, что он, должно быть, нравится девчонкам. Однако для Евы он слишком юн. И вполне может оказаться таким же эгоистичным и ненадежным, как их отец.

— Ну ладно, — сказала она. — А в теннис ты играешь?

Он покачал головой.

— Таких, как я, в теннисный клуб не принимают… — Он изобразил безразличную усмешку, и Дейзи поняла, что буффальское общество отвергает Грега так же, как и ее. — Я играю в хоккей с шайбой, — сказал он.

— Жалко, — сказала она и пошла дальше.

Когда список стал достаточно большим, она вернулась к Чарли, который наконец установил сетку. Она послала Еву собирать первую четверку. Потом сказала Чарли:

— Помоги мне нарисовать таблицу соревнования.

Они бок о бок опустились на колени и начали рисовать таблицу: с клетками для победителей, финалистов и полуфиналистов. Вписывая фамилии, Чарли спросил:

— Ты любишь ходить в кино?

«Уж не собирается ли он назначить мне свидание?» — подумала Дейзи.

— Конечно, — сказала она.

— А ты случайно не смотрела фильм «Страсть»?

— Нет, Чарли, не смотрела, — с досадой ответила она. — Там играет любовница моего отца.

Он был ошарашен.

— Но в газетах писали, что они просто друзья…

— И как ты думаешь, с какой стати мисс Энджелус, которой едва исполнилось двадцать, так дружит с моим сорокалетним отцом? — язвительно спросила Дейзи. — Что, ты думаешь, ей в нем нравится — его редеющие волосы? Или растущий живот? Или его пятьдесят миллионов долларов?

— А, понятно, — сконфуженно сказал Чарли. — Извини.

— Не за что извиняться. Я просто злюсь. Ты не такой, как другие, — ты не подозреваешь в человеке худшее как само собой разумеющееся.

— Наверное, я просто слишком тупой.

— Нет, ты просто слишком славный.

Чарли был смущен, но доволен.

— Давай рисовать дальше, — сказала Дейзи. — Надо поторапливаться, чтобы лучшие игроки смогли добраться до финала.

Снова появилась Нора Фаркуарсон. Она посмотрела на Чарли и Дейзи, сидящих бок о бок на песке, потом изучила их рисунок.

— Нормально получилось, мам, как ты думаешь? — сказал Чарли. Было видно, как ему нужно ее одобрение.

— Отлично, — сказала она и оценивающе взглянула на Дейзи, словно собака, увидевшая, что к ее щенкам подошел чужой.

— Основную часть сделал Чарли, — сказала Дейзи.

— Нет, — резко сказала миссис Фаркуарсон. Она перевела взгляд на Чарли и обратно. — Ты умная девочка, — сказала она. Похоже было, что она хочет что-то добавить, но не решается.

— И что? — спросила Дейзи.

— Ничего, — сказала та и отошла.

Дейзи встала.

— Я знаю, о чем она думает, — шепнула она Еве.

— О чем?

— «Ты умная девочка — и почти подошла бы моему сыну, будь ты из семьи получше».

— Ты не можешь знать наверняка, — с сомнением отозвалась Ева.

— Я совершенно уверена. И я выйду за него замуж хотя бы для того, чтоб доказать, что она не права.

— Ах, Дейзи, ну почему тебе так важно, что думают эти люди?

— Пойдем смотреть теннис.

Дейзи села на песок рядом с Чарли. Может, он и некрасив, но он будет обожать свою жену и сделает для нее все, что угодно. Со свекровью будет тяжело, но Дейзи думала, что сможет с ней поладить.

Мяч подавала высокая Джоан Рузрок в белой юбке, хорошо смотревшейся на ее длинных ногах. Ее партнер Вуди Дьюар — он был еще выше — передал ей мяч. Что-то в его взгляде на Джоан сказало Дейзи, что она ему нравится, может быть, он даже влюблен. Но ему было пятнадцать, а ей — восемнадцать, так что у этого романа будущего не было.

Она обернулась к Чарли.

— Может быть, мне все-таки стоит посмотреть «Страсть».

Он не понял намека.

— Может быть, и стоит, — отозвался он безразлично. Момент был упущен.

Дейзи повернулась к Еве.

— Интересно, где мне достать терьера Джека Рассела?

Лев Пешков был лучшим отцом, какой только может быть у человека, — или как минимум был бы, если бы он больше времени проводил с сыном. Он был богат и щедр, умнее кого угодно и даже со вкусом одевался. Наверняка он был красив, когда был помоложе, — да и сейчас женщины не давали ему проходу. Грег Пешков его обожал, и единственное, на что он мог пожаловаться, — что мало его видел.

— Надо было продать этот дрянной заводишко, когда была возможность, — сказал Лев, проходя вместе с Грегом по молчаливым, обезлюдевшим цехам. — Он работал в убыток еще до забастовки. Надо было ограничиться кино и барами… — Он наставительно погрозил пальцем. — Бухло покупают всегда, и в хорошие времена, и в плохие. И в кино ходят, даже когда не могут себе этого позволить. Никогда этого не забывай!

Грег был совершенно уверен, что его отец нечасто делал ошибки в бизнесе.

— Так почему же ты его оставил?

— Из сентиментальности, — ответил Лев. — Когда я был в твоем возрасте, я работал на таком предприятии, на Путиловском заводе в Петербурге… — Он оглядел печи, литейные формы, подъемники, токарные станки и верстаки. — На самом деле там было намного хуже.

Буффальский металлургический завод изготавливал пропеллеры всех размеров и даже огромные гребные винты для кораблей. Грега особенно интересовали расчеты изгибов лопастей. В своем классе он был первым по математике.

— Ты был там инженером? — спросил он.

Лев усмехнулся.

— Я говорю так, когда мне надо произвести впечатление. Но на самом деле я работал на конюшне, был подручным конюха. А с механизмами у меня никогда не ладилось, другое дело — мой брат Григорий… Ты в него пошел. Но все равно, никогда не занимайся литейным производством.

— Не буду.

Грег собирался все лето следовать тенью за отцом, изучая его бизнес. Лев только что вернулся из Лос-Анджелеса, и сегодня у Грега был первый день занятий. Но литейное производство ему было не нужно. У него хорошо шла математика, но интересовала его власть. Ему хотелось, чтобы отец взял его в Вашингтон в одну из своих частых поездок по делам продвижения фильмов. Именно там принимались решения.

Он с нетерпением ждал ланча. Они с отцом должны были встретиться с сенатором Гасом Дьюаром. Грег хотел попросить сенатора об одолжении. Но с отцом он еще это не обсуждал. Ему было страшновато заговаривать на это тему, и вместо этого он спросил:

— А о своем брате, оставшемся в Петербурге, ты получаешь какие-нибудь известия?

Лев покачал головой.

— После войны — нет. Я бы не удивился, узнав, что он умер. Многие старые большевики исчезли.

— Кстати о родственниках, в субботу я видел свою сводную сестру. Она была на том пляжном пикнике.

— Хорошо вы там время провели?

— Она на тебя страшно сердится, ты об этом знаешь?

— Что я натворил на этот раз?

— Ты сказал, что пойдешь в Белый дом с ней, а пошел с Глэдис Энджелус.