Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Грег, дрожа, стоял на галерее зрителей неотапливаемого теннисного корта. Здесь, под западной трибуной брошенного стадиона, на краю чикагского университетского городка, Ферми и Силард построили свою атомную кладку. Грег чувствовал восхищение и страх.

Она представляла собой куб из серых кирпичей, поднимающийся до самого потолка корта, лишь немного отходя от торцевой стены, на которой до сих пор сохранились круглые отметины от сотен мячей. Построить эту поленницу стоило миллион долларов, и из-за нее мог взлететь на воздух весь город.

Графит — материал, из которого делали карандаши, и от него пол и стены корта были покрыты отвратительной пылью. Все, кто хоть немного пробыл в этом помещении, ходили с черными лицами, как шахтеры. И не было ни одного человека в чистом халате.

Графит был не взрывоопасен, напротив — он находился там специально, чтобы подавлять радиоактивность. Но в некоторых из кирпичей в этой кладке были просверлены узкие отверстия, заполненные оксидом урана, а это был материал, излучающий нейтроны. Через поленницу проходили десять каналов для стержней регулирования мощности реактора: это были тринадцатифутовые прутья из кадмия — металла, поглощающего нейтроны еще более активно, чем графит. Прямо сейчас, благодаря этим стержням, все было спокойно. А вот когда их вынут из поленницы, начнется веселье.

Уран уже излучал свою смертельную радиацию, но графит и кадмий поглощали ее. Радиация измерялась счетчиками, которые угрожающе щелкали, и цилиндрическим записывающим устройством, которое, к счастью, молчало. Набор контролирующих и измеряющих устройств в галерее возле Грега был здесь единственным источником тепла.

Посещение Грега пришлось на среду, 2 декабря — жгуче холодный, зимний день в Чикаго. Сегодня был первый день, когда состояние поленницы должно было стать критичным. Грег прибыл, чтобы наблюдать за экспериментом по поручению своего начальника, генерала Гровса. Он жизнерадостно намекал любому, кто спрашивал, что Гровс опасался взрыва и потому отрядил вместо себя Грега, чтобы рисковал он. На самом деле у Грега было более зловещее задание. Он должен был провести первоначальную оценку, чтобы в будущем решить, кто из ученых может оказаться ненадежным.

Безопасность для «Манхэттенского проекта» была кошмаром. Лучшие ученые были иностранцами. Большинство из оставшихся были сторонниками «левых», или являлись коммунистами, или либералами с друзьями-коммунистами. Если бы из проекта убрать всех подозрительных, то там вряд ли остались бы ученые вообще. Потому Грег и пытался определить, кто из них самые неблагонадежные.

Энрико Ферми было около сорока лет — невысокий, лысеющий человек с длинным носом, он возглавлял этот ужасный эксперимент с обаятельной улыбкой. Одет он был в прекрасный костюм-тройку. Утро перевалило за середину, когда он приказал начинать испытание.

Он дал инструкции техникам вынуть из поленницы все стержни регулирования мощности, кроме одного.

— Что, все сразу? — сказал Грег. Это казалось ему ужасно опрометчивым.

Ученый, стоящий рядом с ним — Барни Мак-Хью, — сказал:

— Ночью до этой стадии мы доходили. Все было в порядке.

— Рад это слышать, — отозвался Грег.

Мак-Хью, бородатый и приземистый, у Грега в списке подозреваемых был далеко не в первых рядах. Он был американцем, политикой не интересовался. Единственное черное пятно — жена-иностранка: она была из Англии, что ни к чему хорошему никогда не вело, но само по себе о предательстве еще не свидетельствовало.

Грег ожидал, что вынимать и ставить обратно стержни должны каким-то хитроумным способом, но все оказалось гораздо проще. Техник просто приставил к поленнице лестницу, взобрался до середины и вынул стержни рукой.

Мак-Хью непринужденно сказал:

— Сначала мы собирались сделать это в Аргонском лесу.

— Где это?

— В двадцати милях к юго-западу от Чикаго. Уединенное место. Меньше жертв.

Грег поежился.

— А почему вы передумали и решили сделать это прямо здесь, на Пятьдесят седьмой улице?

— Рабочие, которых мы наняли, устроили забастовку, и нам пришлось сооружать эту чертову штуковину самостоятельно, а мы не могли находиться так далеко от своих лабораторий.

— И поэтому вы решили рискнуть жизнью всех живущих в Чикаго.

— Мы думаем, этого не случится.

Грег тоже так думал, но теперь он уже не был в этом так уверен, стоя в нескольких метрах от урановой поленницы.

Ферми сверял показания приборов со своим прогнозом, написанным для всех стадий эксперимента. По-видимому, начальная стадия шла в соответствии с планом, так как он приказал наполовину вынуть последний стержень.

Некоторые меры предосторожности были приняты. Если радиация станет слишком высокой, то стержень, находящийся в подвешенном состоянии, автоматически будет сброшен в свое гнездо. В случае если это не поможет, такой же стержень был подвязан веревкой к ограждению галереи, и молодой физик, судя по виду чувствующий себя несколько глупо, стоял с топором в руке, готовый в случае опасности перерубить веревку. Наконец, еще трое ученых, которых называли «взвод смертников», были помещены под самый потолок — они стояли на платформе подъемника, который использовали в процессе постройки, с большими банками раствора сульфата кадмия, готовые вылить его на реактор, как заливают костер.

Грег знал, что умножение генерации нейтронов происходит за тысячные доли секунды. Однако Ферми доказывал, что некоторым нейтронам требуется больше времени, может быть, несколько секунд. Если Ферми был прав, проблем не будет. Но если он ошибался, то и взвод со своими банками, и физик с топором превратятся в пар, не успев и глазом моргнуть.

Грег услышал, что щелканье участилось. Он взволнованно посмотрел на Ферми, который проводил вычисления с помощью логарифмической линейки. У Ферми был довольный вид. «Как бы там ни было, — подумал Грег — если что-то пойдет не так, то, наверное, это случится так быстро, что мы ничего не успеем понять».

Щелканье замедлилось. Ферми улыбнулся и распорядился поднять стержень еще на шесть дюймов.

Тем временем прибывали новые ученые, они поднимались по лестнице на галерею в своей тяжелой одежде, какую носят зимой в Чикаго, — в пальто и шарфах, шапках и перчатках. Отсутствие охраны приводило Грега в смятение. Никаких документов никто не проверял: любой из этих людей мог оказаться японским шпионом.

Среди них Грег узнал великого Силарда — высокий, плотный, с круглым лицом и густыми вьющимися волосами. Лео Силард был идеалистом и мечтал, что ядерная энергия освободит человечество от необходимости работать. И к группе, работающей над атомной бомбой, он присоединился с тяжелым сердцем.