Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Лоутер смерил Ллойда испепеляющим взглядом.

— Я с тобой расквитаюсь, валлийский ублюдок, — сказал он.

В день, когда в Лондоне зацвели нарциссы, Дейзи и Малыш отправились к врачу.

Это посещение было идеей Дейзи. Она была сыта по горло обвинениями Малыша из-за невозможности забеременеть. Он вечно сравнивал ее с женой своего брата Энди, Мэй, у которой было уже трое детей.

— Должно быть, что-то у тебя не в порядке! — сказал он враждебно.

— Но ведь я уже беременела, — возразила она и поморщилась, вспоминая, как было больно, когда произошел выкидыш; потом она вспомнила, как заботился о ней Ллойд, и снова почувствовала боль — уже другого рода.

— Ты могла стать бесплодной от чего-то, произошедшего уже потом.

— Ты тоже.

— Ты о чем?

— О том, что дело может быть не только во мне, но точно так же и в тебе.

— Не говори ерунды.

— Знаешь что, давай договоримся. — У нее мелькнула мысль, что она словно ведет переговоры — как это делал бы ее отец Лев. — Я соглашусь на обследование — если согласишься ты.

Это его удивило, и он замялся, но потом сказал:

— Ладно. Сначала пойдешь ты. Если скажут, что у тебя все в порядке, тогда пойду я.

— Нет, — сказала она. — Ты пойдешь первым.

— Почему?

— Потому что я не верю твоим обещаниям.

— Ну ладно, тогда пойдем вместе.

Дейзи сама не знала, почему придает этому значение. Она Малыша не любила, давно уже не любила. Она была влюблена в Ллойда Уильямса, а он все еще был в Испании, у него там была работа, о которой ему нельзя было много рассказать. Но ее мужем был Малыш. Он был, конечно, неверен ей, у него было множество женщин. Но и она ему тоже изменяла — хоть и всего лишь с одним мужчиной. У нее не было морального права его упрекать, и это ее парализовало. Она лишь чувствовала, что если будет исполнять свой долг жены, то, может, ей и удастся сохранить остатки уважения к себе.

Доктор вел прием на Харли-стрит, недалеко от их дома, хотя здесь район был не столь богатый. Дейзи нашла обследование неприятным. Доктор был мужчина и начал с того, что принялся распекать ее за десятиминутное опоздание. Он задал ей кучу вопросов о ее здоровье в целом, и о месячных, и о том, что он называл «близостью» с мужем — не глядя на нее, но делая записи авторучкой. Потом он засовывал ей во влагалище холодные металлические инструменты.

— Я делаю это каждый день, так что вам не о чем беспокоиться, — сказал он, но его усмешка тут же убедила ее в обратном. Выйдя от врача, она ожидала, что Малыш откажется от договоренности и не пойдет, в свою очередь, на прием. Вид у него был кислый, но он вошел.

Пока Дейзи ждала, она перечитала письмо от своего брата по отцу, Грега. Он узнал, что у него есть ребенок — в результате романа, что был у него с темнокожей девчонкой, когда ему было пятнадцать лет. К изумлению Дейзи, этот плейбой Грег с восторгом писал о своем сыне и намеревался принимать участие в жизни ребенка — хотя скорее как дядя, чем как отец. И что было еще более удивительно, Лев виделся с ребенком и заявил, что тот — умный мальчишка.

Какая ирония в том, подумала она, что у Грега сын есть, хотя он ему и не нужен, а у Малыша — нет, хотя он о нем так отчаянно мечтает.

Малыш вышел от доктора через час. Доктор пообещал отдать результаты обследования через неделю. Когда они ушли, был полдень.

— После такого мне нужно выпить, — сказал Малыш.

— Мне тоже, — сказала Дейзи.

Они посмотрели вдоль улицы с рядами одинаковых домов в одну сторону, потом в другую.

— Это не улица, а какая-то пустыня. Ни одного паба поблизости!

— В паб я не пойду, — сказала Дейзи. — Я хочу мартини, а в пабах мартини готовить не умеют. — Она знала это по собственному опыту. В Челси она попросила в баре «Королевская голова» сухой мартини, а ей подали стакан отвратительного теплого вермута. — Пожалуйста, давай пойдем в отель «Клэридж». Это же всего в пяти минутах отсюда.

— Вот это — мысль что надо!

В баре отеля «Клэридж» было полно знакомых. Ограничения военного времени в ресторане действовали, но «Клэридж» нашел выход: поскольку не было запрета раздавать еду бесплатно, они устроили бесплатный буфет, установив лишь, как обычно, высокие цены на спиртное.

Дейзи и Малыш сидели в этом великолепии ар-деко, потягивая коктейли, и Дейзи понемногу приходила в себя.

— Врач меня спрашивал, болел ли я свинкой, — сказал Малыш.

— Ты же болел. — Вообще-то это была детская болезнь, но Малыш подцепил ее пару лет назад. Когда они были в Восточной Англии, их определили на постой к викарию, у которого было трое маленьких сыновей, от которых Малыш и заразился. Болезнь у него проходила очень тяжело. — Он не сказал, почему спрашивает?

— Нет. Ты же знаешь этих врачей. Ни за что ни черта не скажут.

Дейзи подумалось, что она уже не так легкомысленна, как раньше. В прежние времена они бы никогда не стала столько времени размышлять о своей семейной жизни. Ей всегда нравилось, как к этому относилась Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром»: «Я подумаю об этом завтра». Теперь это осталось в прошлом. Может быть, она повзрослела.

Малыш заказывал второй коктейль, а Дейзи взглянула в сторону дверей и увидела входящего маркиза Лоутера в измятой и испачканной форме.

Дейзи его терпеть не могла. Догадавшись о ее отношениях с Ллойдом, он стал обращаться к ней с вкрадчивой фамильярностью, словно у них была сблизившая их тайна.

И сейчас он без приглашения сел за их столик, стряхнул пепел сигары на свои брюки хаки и потребовал коктейль «манхэттен».

Дейзи сразу поняла, что он замышляет недоброе. В его глазах светилось злорадное предвкушение, которое нельзя было объяснить просто ожиданием хорошего коктейля.

Малыш сказал:

— Лоути! Я тебя не видел год, а то и больше! Где ты пропадал?

— В Мадриде, — ответил Лоути. — Рассказывать нельзя, сам понимаешь. Военная тайна. А ты как?

— Трачу кучу времени на обучение пилотов, но в последнее время и на задания вылетал несколько раз — сейчас наши бомбардировки Германии стали активнее.

— Это тоже отлично! Пусть немцы сами попробуют своей стряпни.

— Уж это точно. Однако среди пилотов растет недовольство.

— Правда? Почему?

— Потому что вся эта болтовня про военные цели — полная чушь. Бомбить немецкие заводы нет никакого смысла, их просто отстроят заново. Так что мы бьем по большим площадям рабочих жилых районов с плотной застройкой. Нехватку рабочих так быстро не восполнить.

Лоутера, казалось, это потрясло.

— Это должно означать, что наша политика — уничтожение гражданского населения.

— Так оно и есть.

— Но правительство нас уверяет…

— Правительство врет, — сказал Малыш. — И те, кто летает на бомбардировщиках, это знают. Многим, конечно, наплевать, но некоторые переживают. Они считают, что если мы делаем то, что правильно, то мы должны об этом заявлять открыто. А если мы делаем то, чего делать не должны, — то надо это прекратить.