Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

Пьер беспомощно развел руками.

— Королева-мать вмешалась. Если бы не она…

Разговор проходил в особняке де Гизов на улице Вьей-дю-Тампль, в той самой маленькой зале с роскошной обстановкой, где Пьер много лет назад впервые беседовал с герцогом Франсуа и кардиналом Шарлем. Сегодня, как и четырнадцать лет назад, Пьера унижали. Но тогда он был простым студентом, уличенным в том, что своевольно прикрывался именем де Гизов. А теперь ему грозило лишиться всего, чего он добился с тех пор. Вообразив злорадные ухмылки и лживое сочувствие на лицах своих многочисленных врагов, Пьер едва не разрыдался.

Жаль, что тут нет кардинала Шарля. Де Гизам сейчас пригодились бы его жестокость и изворотливость. Но Шарль убыл в Рим по церковным делам, и Пьер остался один.

— Ты пытался убить Колиньи, но не сумел! — бушевал Анри. — Какой от тебя прок?

Пьер скривился.

— Я советовал Бирону взять мушкет, а не аркебузу, но он сказал, что мушкет будет слишком тяжелым.

— Потом ты уверял меня, что гугеноты все равно восстанут, пускай Колиньи только ранен!

— Кто знал, что король навестит Колиньи в постели? Это погасило страсти.

— Все твои задумки провалились! Скоро гугеноты разъедутся из Парижа, и мы не сможем их примерно наказать — а все потому, что я послушал тебя! Больше я такой глупости не сделаю!

Под напором ярости герцога Пьер пытался мыслить здраво. Он твердо знал, что именно нужно предпринять. Но согласится ли Анри его выслушать?

— Ваша светлость, я спрашивал себя, как бы поступил ваш дядюшка, кардинал Шарль…

Анри от этих слов заметно растерялся. Его лицо, искаженное яростью, слегка разгладилось, во взгляде появилось любопытство.

— Ну, и до чего же ты додумался?

— Мне кажется, он предложил бы действовать так, будто мятеж протестантов начался на самом деле.

Герцог отказывался понимать.

— Что ты имеешь в виду?

— Давайте ударим в колокол церкви Сен-Жермен-Л’Оксерруа. — Пьер достал из кармана свою книгу в черном переплете, куда исправно заносил имена протестантов и назначенных для каждого из них убийц-католиков. — Верные вам люди решат, что гугеноты восстали, и начнут резать виновников, дабы спасти короля.

Анри явно опешил от чудовищной дерзости этого плана, но не стал его отвергать, и Пьер приободрился.

— Гугеноты будут защищаться, — проговорил герцог, размышляя.

— Надо вооружить ополчение.

— Это может сделать лишь старшина купцов. — В Париже так именовали градоначальника. — А меня он не послушает, даже если я прикажу.

— Оставьте его мне. — Пьер весьма смутно представлял себе, как справится с этим делом, но главное было в том, что он снова завладел расположением Анри; с подробностями будем разбираться потом.

— Ты уверен, что ополчение одолеет гугенотов? — осведомился герцог. — В предместьях тысячи еретиков. Что, если они двинутся в город защищать своих братьев? Поди разбери, чья возьмет.

— Мы закроем городские ворота. — Париж был обнесен крепостной стеной, вдоль которой, на большем ее протяжении, тянулся ров с водой. От каждых ворот в стене через ров был переброшен мост. При запертых воротах войти в город или покинуть его было затруднительно.

— С этим опять к старшине купцов.

— Как я уже сказал, его оставьте мне. — Сейчас Пьер был готов пообещать что угодно, лишь бы снова войти в милость к герцогу. — Вы велите своим людям, чтобы те приготовились ворваться в дом Колиньи и прикончить адмирала, когда я подам сигнал.

— Колиньи охраняет Коссен с пятью десятками королевских стражников. И там еще телохранители адмирала.

— Коссен — человек короля.

— Что, король его вдруг отзовет?

Пьер ответил первое, что пришло на ум:

— Коссен подумает, что король его отзывает.

Герцог пристально поглядел Пьеру в глаза.

— Ты уверен, что сможешь все это провернуть?

— Да, — солгал Пьер, твердо решивший не упускать благоприятный случай. — Вы сами ничем не рискуете, ваша светлость. Если у меня ничего не выйдет, получится просто, что вы зря собрали своих людей, только и всего.

Это убедило молодого герцога.

— Сколько времени тебе нужно?

Пьер встал.

— Вернусь до полуночи.

Очередное обещание, насчет которого он не имел понятия, удастся ли его сдержать.

Пьер вышел из залы, не забыв забрать свою драгоценную книгу.

Снаружи поджидал Жорж Бирон.

— Седлай двух лошадей, — распорядился Пьер. — У нас много дел.

Через главные ворота выезжать было нельзя, у них толпились гугеноты, осыпавшие де Гизов проклятиями. Протестанты — как и едва ли не все парижане — винили герцога Анри в покушении на своего предводителя и жаждали крови, но пока не предпринимали ничего такого, что побудило бы охрану особняка открыть по ним огонь. По счастью, особняк был весьма велик, занимал целый квартал, и ворот в нем имелось множество. Через одни из боковых Пьер с Бироном и выехали.

Они двинулись на Гревскую площадь, где проживал старшина купцов. Узкие и извилистые парижские улочки, по которым пролегал их путь, словно воспроизводили наяву течение мыслей в разуме Пьера. Он давно дожидался подходящего случая, но все обернулось совсем не так, как он предполагал, и приходилось придумывать, что называется, на ходу. Пьер дышал глубоко, стараясь успокоиться. Пожалуй, игры азартнее он еще в жизни не вел. Многое, очень многое могло пойти не так. Если выпадет хотя бы одно звено в плане, все окажется насмарку. И тогда уже будет не отговориться, не спастись от гнева герцога. Жизни в достатке и при власти, положению доверенного советника при де Гизах придет постыдный конец.

Лучше об этом не думать.

Должность старшины занимал богатый печатник по имени Жан ле Шаррон. Пьер оторвал его от ужина в кругу семьи и сообщил, что король желает его видеть.

Это была откровенная ложь. Поверит ли Шаррон?

Печатник до сего дня пробыл городским старшиной всего неделю, а потому его потрясло появление у дверей знаменитого Пьера Омана де Гиза. Услышав же о королевском приглашении, он и вовсе забыл думать о чем-либо еще, чересчур взволнованный и обрадованный, чтобы усомниться. Словом, он тут же стал собираться. Первый камешек лег в основание кучи, которую предстояло сложить.

Ле Шаррон оседлал лошадь, и трое мужчин в сумерках поскакали к Лувру.

Бирон остался ждать на квадратном дворе, а Пьер повел Шаррона внутрь. Положение Пьера было достаточно высоким для того, чтобы попасть в гардеробную, то есть в залу непосредственно перед королевскими покоями.

Очередное препятствие. Король Карл не вызывал к себе ни Пьера, ни тем более Шаррона. А сам Пьер не принадлежал к высокородным — совсем наоборот — и потому не мог рассчитывать, что его незамедлительно пропустят к королю.