Джеральд Гордон - Да сгинет день...

Некоторое время супруги молчали. По лицу мужа Мэри старалась определить, как он отнесся к ее плану. Джордж подавил зевоту.

— А как же Энтони? — спросил он, не выдавая своих мыслей.

— В Уиннертоне есть чудесная школа. Мне кажется, там выпускают людей вполне грамотных и к тому же хороших спортсменов.

— Чтобы отослать обоих мальчиков, нужны большие деньги, Мэри.

— Мы переедем в домик поменьше, снимем маленький коттедж на двоих. Как-нибудь обойдемся, я уверена.

— А ты не будешь скучать по Энтони, по детям?

— Джордж, это необходимо сделать, необходимо для них обоих. Энтони никогда не будет чувствовать себя счастливым в школе для цветных, а бедный Стив — в европейской школе. Мы ведь не одни такие родители, многие отсылают своих детей учиться в другие города.

Голос ее звучал мягко, и она с мольбой смотрела на мужа. Он улыбнулся ей; пучок золотых лучей восходящего солнца проник в это время через окно в комнату.

На следующее утро, когда Джордж ушел на работу, Мэри позвала старшего сына. Энтони уныло вошел к ней в спальню, еле передвигая ноги. Он опять плакал, и глаза его были красны от слез.

Она начала весело рассказывать ему о том решении, которое они приняли вместе с отцом. Вначале он стоял, уставясь в землю, но сообразив наконец, что это для него значит, поднял на мать радостный, изумленный взгляд. Мэри, заметив это, вздрогнула. Она и не подозревала, как обрадует его перспектива разлуки с ней.

— О, мамочка! — Энтони обвил ее руками за шею и крепко прижал к себе.

— А где находится Уиннертон? — спросил он немного погодя.

— В пятистах милях отсюда.

— Значит, там не будут знать о... Стиве и... — он сделал внезапный вздох и проглотил последнее слово.

— О Стиве и обо мне? Нет, Энтони.

— Прости меня, мамочка, — виновато сказал он, но голос и глаза выдавали его радость. — Я не хочу покидать тебя, мамочка, честное слово, — сказал он; однако уже в следующую минуту, безмятежно напевая, выбежал на улицу.

Через неделю Энтони простился с матерью.

Чтобы избежать возможных препятствий при поступлении Энтони в новую школу и рассеять слухи, которые могли бы ему повредить, Джордж поехал проводить сына: Он решил предстать перед новым директором в наилучшем свете: отцом с безупречным английским происхождением.

Ни Мэри, ни Стив не поехали провожать Энтони на вокзал. Туземец из бара отвез его чемоданы на ручной тележке. Стив не знал о том, что старший брат уезжает; ему не говорили, боясь, как бы он не разревелся.

Когда он потом жалобно спрашивал, где Энтони, Мэри отвечала, что его брат «ненадолго уехал и скоро вернется». Задав еще два-три вопроса, Стив поверил и успокоился.

Вскоре пришел черед и младшего сына. Мэри отвезла его к своей матери в Порт-Элизабет. Малыш не знал, что его там оставят.

После замужества Мэри впервые посетила родной дом. Все были очень рады повидать ее с сыном. Но когда начали расспрашивать об Энтони, она постаралась не вдаваться в подробности.

Через неделю Мэри уехала. Стив к этому времени подружился с соседскими детьми и в ту минуту, когда мать уходила из дома, был занят тем, что смотрел, как вылупливаются цыплята. Интересные наблюдения над клохчущей курицей и ее выводком, подумала Мэри, облегчат малышу боль расставания с нею.

Она вернулась в Стормхок, в опустевший дом, к пустой жизни и затосковала о своем старшем сыне.

Шли дни, но грусть, охватившая Мэри после отъезда детей, не проходила: ей нечем было отвлечься, и настроение ее становилось все хуже.

— Хоть бы поскорее наступали июньские каникулы! — то и дело твердила она.

Джорджа это раздражало.

— Что ты вечно торчишь дома? Почему никуда не ходишь? — спросил он однажды, вернувшись домой после закрытия бара.

— Куда же мне ходить?

— Можно навестить знакомых.

— Кого, например?

— Ну, миссис Шорт. Мистер Шорт говорил мне сегодня вечером, что его жена уже три раза приглашала тебя на чашку чая, и каждый раз ты отказывалась.

— Да, это верно. Как раз на прошлой неделе она прислала мне приглашение, но, Джордж, разве я могу пойти к ней?

— А что такое?

— О, я не могу! Ты же знаешь — я просто не могу.

Он пожал плечами и стал разжигать трубку.

— Да, но, к сожалению, и мне от этого не легче. Дела мои обстоят не блестяще.

Она тревожно взглянула на мужа.

— Я ведь не становлюсь моложе, — тихо проговорил он.

Она заметила, как быстро за последнее время поседели его волосы; подорванное здоровье явно давало о себе знать. Если он ослабеет и не сможет работать, что тогда будет с Энтони? Кто станет платить за него в школу?

— Джордж, дорогой, ты должен за собой следить. Мне кажется, последнее время ты не так строго придерживаешься диэты.

— К чорту диэту! Ты же знаешь, я осторожен в пище и напитках. Не в этом беда.

— А в чем же? Что-нибудь стряслось? Скажи мне. — Она совсем перепугалась.

— Мне кажется, «Орел» стал не таким популярным, как раньше. Многие наши посетители теперь ходят в «Золотую звезду».

— Почему?

— Не знаю. Гундт говорил со мной сегодня об этом. Он сказал, что если бы мы с тобой не посылали Стива в стормхокскую школу, все было бы в порядке. А теперь все в городке знают, что моя жена цветная. И главное — говорят об этом.

— Как ты, должно быть, сожалеешь, что женился на мне! — не удержалась она.

Он сделал нетерпеливый жест.

— Ведь я же не говорю этого, — возразил он.

Все эти годы его друзья словно и не замечали, что он женат на цветной. Но теперь личная жизнь Грэхемов сделалась в городке темой для пересудов, и сочувствовать их горю стало неудобно. Кроме того, повсюду велась оголтелая кампания против смешанных браков, и над теми, кто не обращал на это внимания, все издевались. Некоторые даже прозвали мать Боба «миссис Шорт-Кафрбути» [5] Кафобути — негрофил (буквально означает «младший брат кафра») — употребляется как презрительное прозвище европейцев, которые ратуют за духовный подъем африканских племен. . Городские обыватели оглядывались на официальные действия школьного начальства. Как только обоих мальчиков исключили из школы, многим завсегдатаям «Орла» вдруг пришло в голову, что они, собственно, никогда не одобряли женитьбу Джорджа на цветной.

Как-то вечером Гундт снова заговорил с Джорджем о своих делах. Подсчитывая дневную выручку, он вдруг с бесстрастным лицом повернулся к своему бармену.

— Дела идут плохо, — сказал он.

— Во всей округе сейчас застой, — ответил Джордж, сочувственно посмотрев на хозяина.

— Вздор! Не рассказывайте мне сказки! Все мои клиенты ходят теперь в «Золотую звезду».

— Не все, мистер Гундт, очень немногие бывают там.

— Да, но барыши-то падают. Какие еще доказательства вам нужны? Бар больше не окупает себя.