Джеральд Гордон - Да сгинет день...

На другой день после приезда сына Мэри попросила его пойти с ней за покупками, но Энтони прикинулся, что у него болит голова, и впредь стал всегда находить объяснения, лишь бы не сопровождать мать по улице.

И Мэри ходила одна.

Когда Энтони снова приехал домой через полгода, его отношение к матери стало еще хуже. Теперь он целые часы проводил в раздумьях и разговаривал с Мэри, только когда это оказывалось необходимым. Со страхом ожидал он неизбежной встречи с младшим братом; лишь одно обстоятельство успокаивало его: Стив был еще слишком мал, чтобы одному совершить длинный путь до Стормхока.

Прошло два года, прежде чем Стив впервые проделал это путешествие, приехав домой на длинные рождественские каникулы; бо́льшую часть пути за ним в поезде присматривала цветная учительница.

Стив, увидев старшего брата, опустил глаза и не решался заговорить. Не зная что делать от смущения, он прошел вслед за матерью в другую комнату.

— Энтони ведь белый, — с удивлением сказал он. — Я и забыл.

А потом, привыкнув к брату, начал донимать его вопросами:

— У вас в школе все мальчики белые?

— Да, — коротко ответил Энтони, не отрываясь от книги, которую читал.

— А в моей школе все дети такие, как я. Цветные.

Энтони что-то промычал в ответ.

Стив продолжал расспросы:

— Ваша школа хорошая?

Энтони раздраженно посмотрел на брата.

— Да, очень хорошая. А теперь дай мне почитать, ладно?

Стив уселся на пол и начал рисовать что-то разноцветными карандашами.

— А моя школа нехорошая, — вдруг заявил он. — Я хотел бы быть таким же белым, как ты, Энтони.

Разница между сыновьями становилась все более и более заметной для Мэри. Лишенный друзей, Энтони чувствовал себя в Стормхоке одиноким и несчастным; Стив, напротив, был рад, когда оставался один. Энтони, сильный и пышущий здоровьем, любил играть на вольном воздухе, Стив проводил часы за упражнениями и игрой на скрипке, которую ему подарил дедушка в Порт-Элизабет.

Мэри замечала также, что самое хорошее настроение у Энтони было тогда, когда рядом с ним находился Джордж, — особенно по воскресеньям: в эти дни отец с сыном отправлялись гулять в вельд. Странно, ведь Джордж даже не написал Энтони ни одного письма за все время его пребывания в Уиннертоне!

А на нее Энтони по временам смотрел любопытным критическим взглядом, и Мэри это видела.

Письма Энтони из школы стали теперь короткими, писал он их наспех. В каждом была неизменная фраза: «Ничего нового за эту неделю не произошло» или: «Через минуту звонок, поэтому должен кончать». Между тем Мэри знала, что для переписки с родителями мальчикам отводилось определенное время по воскресным дням, и она всегда получала письма от сына по вторникам.

Словно алмазоискатель, жадно исследующий тяжелые куски концентрата после каждой промывки — яшму, кремень, гранат — в поисках драгоценного камня, который может принести ему богатство, искала Мэри среди будничных слов и фраз каждого письма от Энтони хоть какой-нибудь намек на искреннее чувство; но нет, даже и намека там не было.

Однако она всегда оправдывала сына. Мальчикам в этом возрасте свойственно скрывать свои чувства, говорила она Джорджу. А глубоко в душе ее притаилась страшная правда.

Мэри не удивилась, когда Энтони написал, что не приедет на июньские каникулы домой. В постскриптуме одного из писем он объяснил, что намерен провести праздники со своим другом около Уилдернесса.

«Я уверен, мама, что ты не будешь возражать, — писал он. — Я не навещу вас только в эти каникулы. В следующий раз непременно приеду. Нужно же мне повидать страну, если есть возможность».

Да, думала она, нужно; и послала ему денег на проезд, а кроме того, еще на всякие непредвиденные расходы.

В следующий раз, через полгода, Энтони написал, что и на рождество не собирается приезжать домой.

Мэри сказала об этом Джорджу.

— А куда на сей раз отправляется этот паршивец? — спросил отец.

— На ферму. Пригласили его какие-то дю Туа. Пишет, что это совсем недалеко от Уиннертона. Они едут на велосипедах. На, почитай сам.

— А когда приедет Стив? — спросил он, взяв у нее конверт.

— Через три недели.

Джордж быстро пробежал письмо.

— Во всяком случае, нужно признать, что у Энтони есть подход к людям, — заметил отец. — Он действительно быстро заводит друзей. И люди к нему всегда хорошо относятся.

— Да, но разве он не должен будет, в свою очередь, пригласить их сюда?»

— Что ж, мы будем рады всем, кого бы он ни позвал.

Она посмотрела в сторону, не придавая значения словам мужа, а он подумал о том, как быстро стали седеть у Мэри волосы. На похудевшем лице ее резче выступили широкие скулы, яснее обозначились морщины.

Да, подумал он, немного, наверное, найдется матерей, на чью долю выпало бы столько страданий. И какой же он идиот, что усугубляет ее отчаяние своими глупыми высказываниями. Будто Энтони когда-нибудь может мечтать о том, чтобы пригласить к себе в дом друзей!

— Энтони и в июне не было, — осторожно заметила Мэри, — это значит, что мы не увидим его до следующего года. Со дня последнего его визита пройдет восемнадцать месяцев! — Она рассеянно посмотрела в окно. — Мне кажется, посещения его теперь стали просто визитами.

— Перестань, Мэри, ему полезно повидать людей. — Нетерпеливо пожав плечами, Джордж отдал ей обратно письмо.

Мэри промолчала; мысленно она уже видела то недалекое будущее, когда сын станет для нее совсем чужим.

Солнце садилось за невысокие холмы, когда Энтони и Пит подъехали к ферме.

Пит указывал на ориентиры; мальчики ехали на велосипедах вниз в долину на свободном ходу, и навстречу им мелькали ряды фруктовых деревьев. Дорога по обеим сторонам была обсажена цветущей джакарандой, причудливо качающейся на ветру. Земля была усеяна ее нежными лепестками, и с каждым новым порывом ветра с ветвей сыпался лиловато-розовый каскад.

Медленно проезжали они мимо арбузных бахчей; в массе широких плоских листьев, как в постели, лежали круглые зеленые плоды. Друзья остановились возле фермерского дома — старой голландской усадьбы с покатой соломенной крышей и с широкой тенистой верандой вокруг. На звук велосипедного звонка в дверях появился грузный, средних лет мужчина, с густой бородой и усами, голубоглазый и загорелый. Пит соскочил с машины.

— Хэлло, па! Это мой друг, Энтони, о котором я тебе писал.

Мистер дю Туа тепло пожал Энтони руку и повел обоих мальчиков в гостиную, где Энтони познакомился с матерью Пита и его братьями, Тео и Янни.

Затем в комнату вошла девушка.

Пит подошел и поцеловал ее. Он, видимо, очень рад был встрече с ней.

Пит подтолкнул Энтони вперед.