Джеральд Гордон - Да сгинет день...

Джордж вышел в вельд и остановился в тени африканской акации. Здесь, в одиночестве, он начал размышлять вслух:

— Для Мэри это тяжелый удар. Бедный маленький Стиви!

После долгого перерыва вкусив виски, он стал похож на акулу, почуявшую запах крови. Он выпил всю бутылку и пошел, шатаясь, домой.

Мэри испуганно взглянула на мужа, когда он с шумом отворил дверь и внезапно остановился посреди комнаты.

Вид у него был мрачный и озабоченный, словно он решал какую-то непосильную задачу. Потом вдруг ноги его подкосились, он потерял равновесие и упал на спину, ударившись затылком об пол.

На следующий день он не смог выйти на работу.

Случай этот потряс и напугал Мэри. Когда Джордж пришел в себя, он не мог от стыда смотреть в глаза жене. Она ему ничего не сказала, но решила с этих пор взять себя в руки и быть веселой, прекратить горькие причитания и жалобы. Водка может приковать его к постели и свести в могилу. Или, еще того не легче, воздерживаясь от питья, он сочтет груз расовых предрассудков слишком тяжелым и брак с цветной женщиной чересчур обременительным для себя.

Стиву было почти три месяца, когда однажды утром на площадку, где Энтони играл с Янни ван Виком и Томми Стаффордом, пришел Джой Мак-Грегор. Он не присоединился к детям, а просто стоял в стороне и смотрел.

— Ты почему не играешь с нами? — спросил Энтони.

Джой покачал головой.

— Мама сказала, что мне нельзя с тобой играть: у тебя брат цветной.

Энтони взглянул на своих товарищей и задумчиво пососал палец. Потом снова повернулся к Джою и спросил:

— Что?

— Мама запретила мне играть с тобой: у тебя цветной брат.

Энтони вдруг вспомнил, как Мэри тоже наказывала ему не играть с цветными детьми. Смутно сознавая, что в словах Джоя кроется что-то обидное, Энтони снова поглядел на друзей, ища у них поддержки, но они были так же озадачены, как и он.

Вдруг Энтони нагнулся, схватил горсть грязного песку и с силой бросил его в лицо Джою. Янни и Томми немедленно последовали примеру товарища. Засыпанный пылью, громко ревя, Джой бросился наутек, сопровождаемый градом камней.

Энтони увлекся игрой и забыл об этом случае; но как только он пришел домой и увидел мать, сразу вспомнил о нем. Мэри накрывала стол к завтраку.

— Мама, — спросил Энтони, — разве Стив цветной?

Из рук Мэри выпала тарелка и стукнулась о стол, едва не разбившись. Лицо ее исказилось, она молча уставилась на сына. Но тут же подавив волнение и приняв спокойный вид, Мэри подняла тарелку и ответила:

— Конечно, нет, Энтони. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что Джой Мак-Грегор сказал мне это сегодня утром.

— Джой сказал это? — Глаза Мэри блеснули гневом. — Как он смеет! — Она старалась взять себя в руки. А что он еще говорил?

Энтони рассказал все, что произошло, и с унылым лицом нетерпеливо ждал разъяснений матери. Но их не последовало. Она только сказала:

— Джой — поганый мальчишка, не обращай на него внимания.

Затем обняла и нежно поцеловала сына.

За завтраком глаза ее были красны от слез. Хотя она и ждала этого удара, но он застал ее врасплох.

Если бы удар пришелся прямо по ней, ей было бы легче устоять. Но удар пришелся по сыну; в его ничем не омраченную детскую душу уже запало сомнение, а сомнение постепенно перейдет в отчаяние.

«О, мой дорогой, мой бедный сыночек!» — плача, твердила про себя Мэри.

В этот вечер, когда купали Стива, Энтони впервые увидел, насколько брат темнее его. Он посмотрел на смуглое тельце, которое заворачивали в белое полотенце, потом перевел глаза на свои белые руки и ноги.

— Джой сказал, что Стив цветной. Но он ведь не очень черный, правда, мама? — спросил Энтони.

Мистер Шорт, аптекарь, эмигрировал со своей женой из Англии в конце первой мировой войны и поселился в Стормхоке; взявшись за проведение благотворительных базаров, концертов, благотворительных партий в бридж и организацию, бесплатного питания для бедняков, миссис Шорт быстро приобрела здесь репутацию общественной деятельницы. Чета Шорт была одной из самых уважаемых в городке, и каждая мать считала за честь, если ее дети дружили с единственным сыном Шортов.

Однако Боб Шорт из всех детей отдавал предпочтение Энтони. Они вместе играли в камешки, запускали змея, делали из бамбука трубочки для стрельбы горошинами, выращивали шелкопрядов, собирали наклейки от сигаретных коробок, марки и коллекционировали насекомых, пойманных в вельде.

Сам мистер Шорт питал к Джорджу симпатию не только как к соотечественнику, разделяющему его взгляды, — он видел в нем человека, может быть, и не очень развитого, но довольно образованного. И каждый раз, закрыв свою аптеку, Шорт с удовольствием заходил в «Орел».

Он знал, что Джордж женат на цветной. А затем услышал, что второй сын их родился темнокожим. Тем не менее ни сам мистер Шорт, ни его жена не высказывались против все крепнущей дружбы Боба и Энтони. Миссис Шорт считала Энтони Грэхема умным мальчиком. Их Боб был менее сообразителен, и миссис Шорт, сама в прошлом школьная учительница, сумела оценить то благотворное влияние, которое Энтони оказывал на ее сына. Оба они с мужем радовались, видя, как мальчики дружно играют в большом саду их дома.

Но другие жители городка реагировали на это по-иному. Рождение в семействе Грэхемов ребенка с желтовато-коричневой кожей явилось во многих домах темой подробного обсуждения.

Те немногие цветные, вроде семьи Карелсов, с которыми Мэри после замужества прекратила знакомство, разумеется, были настроены недружелюбно.

— Так ей и надо, — заявила миссис Карелс. — Вообразила, что она белая, и задрала нос. — Эти слова миссис Карелс выражали чувства всех остальных.

А в гостинице «Орел» миссис Гундт торжествовала вовсю. Уж теперь-то она сможет отпарировать любые насмешки мужа.

— Сколько раз ты корил меня за то, что я не могу родить тебе сына. Отчего же ты не женился на цветной? Сейчас у тебя барахталось бы в грязи сколько угодно коричневых чертенят.

Гундт промолчал. Связь с Мэри, «испаночкой», была самым романтическим событием в его жизни. И вот теперь эта скелетина Раби, сама того не ведая, заставила его почувствовать себя не кем иным, как преступным любовником цветной женщины, жены своего бармена, наплодившей черных выродков. Если бы Раби знала всю правду!

Он пошел в бар и вернулся с бутылкой и стаканом в руке.

— Когда ты последний раз выпивала? — спросил он.

Не зная, что и подумать, Раби недоверчиво смотрела, как Гундт наливает в стакан водку.

— Ты заслужила немного шнапса, на — выпей, — сказал он с усмешкой, озадачившей ее.

Гундт оставил стакан с водкой на столе и вышел из комнаты.