Джеральд Гордон - Да сгинет день...

А рано утром на рынке среди домашних хозяек шли разговоры на ту же тему.

— Очень любопытно, неужели и сейчас эта Грэхем станет выдавать себя за европейку? — обратилась миссис Феррейра к миссис Мак-Грегор.

— Теперь это будет довольно трудно, когда у нее цветное дитя на руках. Уж наверняка ребенок кофейного цвета — две порции кофе, одна порция молока,— изрекла миссис Мак-Грегор с нарочитым презрением. Глубоко в душе ее таился страх. Ведь если она проявит к Мэри Грэхем что-либо, кроме злобной антипатии, это может выдать мрачную тайну ее собственного нечистокровного происхождения.

— Вы говорите, по-вашему, он должен быть кофейного цвета. Да разве вы до сих пор не видели ребенка? — спросила миссис Феррейра.

— Конечно, не видела. Я ведь не общаюсь с этой женщиной, — высокомерно заявила миссис Мак-Грегор. — А вы его видели?

Незадолго перед тем миссис Феррейра по дешевке купила коробку папайи [4] Папайя — африканский фрукт, по вкусу напоминающий дыню. и предложила поделиться ею с миссис Мак-Грегор. Но та отказалась, заявив, что ей нужно две коробки: для своих детей она на фрукты не скупится.

Миссис Феррейра нашла теперь случай отомстить.

— Видела ли я ребенка? — ответила она. — Нет, не видела и не имею ни малейшего желания видеть. Я ведь не живу бок о бок с этим семейством, как вы.

Несколько дней спустя на одном из окон дома миссис Мак-Грегор, выходящих на улицу, появилась надпись «Сдается», а в конце месяца у дверей остановился грузовик. Когда мебель выносили на улицу, Энтони стоял рядом с Янни, Томми и Вилли.

К ним подошел Джой Мак-Грегор.

— Мы уезжаем отсюда, — сказал он.

— Почему?

Джой отозвал в сторону Томми, Вилли и Янни; в то время как он шептал им что-то на ухо, мальчуганы смотрели в сторону Энтони.

Энтони не понимал, в чем дело. У его друзей какой-то секрет, которым они не хотят с ним поделиться.

Потом Джой повернулся, посмотрел на Энтони и хихикнул.

Что такое они про него говорят? Энтони подошел к мальчикам. Джой сразу замолчал, но на лице его играла дерзкая насмешливая улыбка.

Энтони посмотрел на товарищей, ожидая увидеть на их лицах сочувствие, но не нашел его.

Если бы Джой заговорил или сделал вызывающий жест, Энтони тут же ударил бы его. Но ребята спокойно стояли и молчали.

Энтони быстро отвернулся, стараясь скрыть набежавшие на глаза слезы.

Дом Мак-Грегоров пустовал в течение трех месяцев, несмотря на то, что несколько семей, живших в гостинице, нуждались в жилище. Но однажды утром в субботу, сидя на веранде и штопая Стиву носочки, Мэри увидела, как цветной инженер-строитель Зюйдман со своей женой осматривают дом.

Зюйдманы — приличные, уважаемые люди. Они будут хорошими, спокойными соседями, получше многих европейцев.

Мэри подумала о своем полном одиночестве. Никто никогда не заходил к ним. Ей хотелось пойти и поговорить с Зюйдманами, хоть разок побеседовать с людьми. Ведь кроме как с продавцами да посыльными она почти ни с кем никогда не разговаривала.

Но тут взгляд ее упал на маленького сынишку Зюйдманов, который, весело улыбаясь, катался, усевшись верхом на калитке. Ноги у него были хоть и босые, но чистые, а белые зубы резко выделялись на темном лице. И этот мальчик будет товарищем ее Энтони? Нет, никогда! Зюйдманы повернулись в ее сторону, но Мэри тут же скрылась.

Потом дом осматривали Томпсоны, и Мэри с надеждой наблюдала за ними. О мистере Томпсоне она знала достаточно: он работает стрелочником на железной дороге, пьет запоем, а когда выпьет, ругается последними словами; судья даже оштрафовал его за оскорбление жены.

Но несмотря ни на что, Томпсоны все же белые, и потому, увидев вскоре, как они с семеркой грязных непослушных детей въезжают в дом, Мэри вздохнула с облегчением.

Время шло, и дружба Боба Шорта и Энтони крепла с каждым днем. В школе оба мальчика пользовались всеобщей любовью и считались неразлучной парой. В спортивных занятиях они шли наравне. На уроках Энтони всегда был одним из первых, да и Боб не слишком от него отставал.

Дружба мальчиков раздражала многих матерей в Стормхоке.

— Миссис Шорт, видно, с ума сошла, — заявила миссис Мак-Грегор гостям во время вечернего чая, — она позволяет своему сыну дружить с цветным ребенком.

— Я говорила с ней об этом, — с гордостью вставила миссис ван Вик.

Все посмотрели на нее с недоверием. Известно было, что миссис Шорт — женщина своенравная, и требовалось много смелости, чтобы попробовать переубедить ее в чем бы то ни было, особенно если дело касалось ее лично.

— Да, я говорила с ней.

— И что же она ответила? — От нетерпения все наклонились вперед. — Она вам не надерзила вместо благодарности?

— Она просто повернулась и сказала: «Знаете, миссис ван Вик, Энтони Грэхем белее многих детей в Стормхоке!»

Кругом зажужжали возмущенные голоса. Только одна гостья хранила молчание. Когда миссис Мак-Грегор мысленно сравнила своего сына с Энтони Грэхемом, лицо ее залилось краской. Ее Джой был гораздо темнее.

Что касается Мэри, то она была вполне довольна ходом событий. Она радовалась, что старший сын ее дружит с мальчиком Шортов, и решила по возможности не становиться на его дороге, чтобы ее темная кожа никому не бросалась в глаза и не мешала в будущем его карьере. К тому же особого выбора у нее и не было. Доступ в те общественные круги, в которых врашалась миссис Шорт, был для нее при всех обстоятельствах закрыт.

И не только сама она не должна вторгаться в жизнь, которую наметила для Энтони, но и маленького Стива придется тоже держать подальше от брата. Мэри старалась убедить себя, что дело здесь не в том, что она меньше любит младшего сына. И действительно, с течением времени она почти так же привязалась к Стиву, как к Энтони. Разве оба они не ее плоть и кровь? Да к тому же ей казалось, что с возрастом кожа Стива становится чуть-чуть светлее. Может быть, в дальнейшем его будут принимать за очень смуглого, загорелого европейца?

Но ее единственной надеждой продолжал оставаться Энтони. Нужно будет устранить все помехи с его пути. Если люди станут открыто говорить про Стива, что он цветной, придется совсем изолировать его от Энтони.

Мэри твердо решила никогда больше не иметь детей. Следующий ребенок может оказаться еще темнее Стива.

Изолировать собственное дитя в своего рода цветное гетто, отказать ему в общении с родным братом, — что я за мать? — с горечью думала Мэри. Ее вынуждает к этому несправедливая система, — старалась она успокоить себя, — система, лишающая человека прав из-за окраски его кожи. Ведь встречаются даже такие матери, она читала об этом, которые уничтожают собственных детей. Она недалеко ушла от них.