Людмила Томова - Красный всадник (Уот Тайлер)

Колонна пересекала поле, зеленое от всходов пшеницы. Впереди оставался небольшой выгон, из-за которого надвигалась на крестьян серая громада крепостных стен с узкими бойницами.

Авангард повстанцев достиг крепостного рва и остановился. Следом за ним останавливались другие отряды. Вилланы Томаса Бекера вытирали потные лица войлочными шапками, пробовали, крепко ли насажены на рукояти пики. Они знали, зачем пришли.

Сеньор требовал за своего беглого крепостного, заточенного в рочестерской тюрьме, неслыханно большой выкуп — триста фунтов серебром. Крестьяне, конечно, не могут дать столько, да если б и могли, не дали. Не лучше ли, померившись силами, решить, кто с кого вправе требовать серебро. Не пергаментные списки должны решить этот спор — острые топоры! Кто кого? Сколько можно терпеть? И пусть все королевские комиссии убираются прочь!

Крестьяне расположились вдоль широкого рва, окружавшего замок. Перед каждым отрядом — командир. Там, где дорога упиралась в ров, собрались предводители повстанцев: Уот Тайлер в белом плаще с черным капюшоном, Джон Керкби, Роберт Кейв, Абель Кер, Алан Тредер.

Тяжелые, окованные железом ворота старой башни наглухо закрыты. Мост поднят. Стражи, почувствовав опасность, заблаговременно скрылись.

Город молчит.

Призывно затрубил рог.

Уот Тайлер передал по цепи: располагаться с восточной и южной сторон замка вплоть до реки, насколько позволяют болотистые берега, и готовиться к осаде. Один из отрядов получил задание держать под обстрелом все стены и окна башен. Два отряда были посланы в деревню, что в нескольких милях от Рочестера.

Уже к вечеру вернулись крестьяне. Вернулись верхом на породистых лошадях. Вслед за ними тянулся длинный обоз. Телеги были нагружены мешками с ячменем, бараньими тушами, бочонками с элем. На других повозках громоздились лестницы, бревна, пики, топоры. Оказывается, посланцы сожгли имение королевского сержанта Джона Лега. Крестьяне тамошней деревни тоже пришли на осаду Рочестера.

Сочное мясо потрескивало над костром. Джеймс и Джон Пейдж из Фоббинга, Вилль Грим из Керрингэма и Джон Стерлинг из отряда Алана Тредера сидели, вытянув к огню уставшие, промокшие ноги, и ждали ужина. Весь вечер они таскали валежник с густо заросшего берега реки. Утопая в иле и вспугивая спящих птиц, они ломали кустарник, камыш, выворачивали коряги. Все это сваливалось в крепостной ров, засыпалось землей и камнями.

Голубоватое облачко света поднялось к вечеру над городом и смешалось с туманом, наползшим с реки. Под его прикрытием крестьяне сколачивали бревна для таранов, точили косы и топоры.

А сейчас все отдыхали, вбирая полной грудью пьянящий вечерний воздух.

Огонь костра осветил огненно-рыжую голову кузнеца Эндрью. Он прикатил бочонок эля. Поставил на землю.

— Неплохая будет приправа к баранине. Попробуем, какой солод используют господа!

Эндрью выбил топором дно бочонка, отцепил от пояса глиняную кружку и зачерпнул густой черной жидкости.

Крепкий хвойный запах ударил в нос. Глаза крестьян заблестели. Каждый подходил к Эндрью, вытирал рукавом рот, выпивал до дна кружку и передавал другому.

— Нет ли чего покрепче, Эндрью? — спросил Джон Стерлинг.

— Ты сейчас чувствуешь себя львом, парень. Совсем не стоит опускаться до обезьяны, или до барана, или того хуже — до свиньи. Лучше отдохни. Завтра горячий день.

— Эй, друзья! — послышался голос из тумана. — Нет ли здесь пленников из Баркинга?

Джеймс, Вилль и оба Джона переглянулись. Эндрью встал и шагнул в туман на голос.

— Кто бы это? — спросил Пейдж и подбросил в костер сучьев. Пламя поднялось выше и раздвинуло темноту.

— А ну-ка, Джеймс, принимай гостей!..

В свете костра опять показалась голова кузнеца. И тотчас же рядом с Эндрью Джеймс увидел свою дочь.

— Клеменс!

Он поднялся, протянул к ней руки. Девочка перескочила длинную дымящуюся головню, бросилась к отцу и прижалась к его груди.

— Ты свободен, отец! — Клеменс улыбнулась. — Как я рада! Я искала тебя, я пошла в отряд, хотела найти тебя. Питер тоже собрался со мной. Но ему пришлось остаться с матерью: когда тебя увели, она слегла. Но ничего, ничего. Теперь все скоро кончится, все будет по-новому, ведь правда?

— Вы будете более правы, мисс, если скажете, что все только начинается, — галантно произнес Джон Стерлинг.

Клеменс оглянулась на него, посмотрела на дядю Пейджа. И все, глядя на ее пушистые волосы, на ее юное, оживленное лицо, невольно заулыбались.

— Ну вот и хорошо, что начинается, — сказала она, — очень хорошо! Раз все хотят этого, значит это верно, раз все идут вместе, значит так нужно. Значит иначе нельзя. Вот смотрите, сколько здесь наших эссексцев!.. И я с вами пойду. Нет, нет, не возражай, отец, я с вами. Я тоже хочу увидеть короля, я тоже хочу рассказать его величеству о нашей жизни.

— Садись, Клеменс, — сказал Джон Пейдж. — Ты, наверное, ничего не ела. — Он протянул ей ячменную лепешку и кусок жареного мяса.

— Я сама вас угощу. Братья Пейдж и тетушка Бекер передали вам… Вот, пожалуйста, берите.

Клеменс достала из глубокого кармана широкой полосатой юбки кусок яблочного пирога и три круглые булочки. — Ешьте, ешьте… — Она подсела к костру и, обхватив руками острые коленки, следила за всеми блестящими, любопытными глазами.

Джон Пейдж разделил пирог и две булочки, одну булку возвратил Клеменс и сказал:

— Спасибо, девочка. За свою доброту услышишь много ласковых слов от женихов в Валентинов день [35] Валентинов день — день 14 февраля, когда юноши избирают возлюбленных и посылают им письма. .

— Иди сюда, дочка, — Джеймс провел Клеменс к повозке, поднял дочь и опустил на мешки с сеном. — До Валентинова дня еще далеко, а пока поспи, ты устала. — Он облокотился о край повозки, вглядываясь в туман. Там светились огоньки костров.

— Побудь здесь, отец… Не уходи. Если бы ты знал, что у нас было в деревне! Если бы ты видел… — Клеменс подложила под щеку кулачок. — Какая ночь теплая! А воздух свежий… Послушай, что я тебе расскажу… Как только вас увезли тогда, все фоббингцы собрались и пошли в Брентвуд, к комиссару [36] Комиссар — должностное лицо, обладающее особыми полномочиями. . С ними побежал Питер. Они сказали: мы не станем платить больше ни одного пенни. Там были еще из других деревень. Из Керрингэма пришли крестьяне с луками. Долго они говорили с комиссаром, а потом взяли и забросали контору камнями. Как ни грозил комиссар, а пришлось ему удирать. Тогда из Лондона прислали комиссию с самим королевским судьей. Но наши схватили королевского судью и заставили поклясться на библии. И он поклялся никогда больше не приезжать со своей комиссией. А потом такое началось! Потребовали у судьи назвать присяжных, составлявших новые налоговые списки, и всем присяжным отрубили головы. А судья сбежал. Домой после этого никто из крестьян уже не вернулся. Все пошли к королю. Нужно же рассказать о своих обидах и отомстить за них лордам. Когда я узнала это от Питера, я догнала отряд…