Людмила Томова - Красный всадник (Уот Тайлер)

— Я самому мэру расскажу! Я оповещу цеховых старшин! Ты, Уот Тайлер, всю жизнь будешь помнить меня. Да я…

Он схватил стул и трахнул им об пол. Большой кусок отсыревшей штукатурки на потолке вдруг треснул, обвис и свалился прямо на голову разгневанного мастера Риго. Тот застыл на месте с раскрытым ртом, весь обсыпанный белой пылью…

— Что-о-о? — закричал он.

К нему угодливо подскочили Луи и Мишель, взяли под руки.

— Я знаю, чьи это дела! — бушевал Риго.

Риго увели на кухню. Вслед за ним бросилась, подхватив кружку с остатками сметаны, Розовая Мадлен.

— Вот видишь, Уот, хозяева наказаны и без нас, — сказал Фавье, когда подмастерья немного успокоились и очистили мастерскую от пыли.

— В Жакерии с господами поступали совсем иначе. Разве французы уже забыли ее?

— Э-э, то Жакерия.

— А ты знаешь, что восстали ткачи во Флоренции?

— Выкинь это из головы, Уот. Или ты не хочешь жить спокойно?

— Хочу и поэтому не могу себе позволить.

…Риго донес на Уота цеховому управляющему. Уот вынужден был пойти к нему. Он не сомневался, что любой разумный человек быстро разберется в этом нехитром деле. К тому же управляющим был соотечественник Уота — богатый английский делец, несколько лет назад приехавший во Францию.

Переступив порог небольшого особняка на одной из улочек недалеко от рыночной площади, Уот очутился в темной передней. Слуга предложил подождать.

Прошло четверть часа, опять появился слуга и пригласил следовать за ним.

В богато обставленной комнате ярко пылал камин. Возле камина, в кресле, боком к вошедшему сидел грузный человек в зеленом халате. Красными пальцами он перебирал шелковые кисти пояса. Это был Ричард Лайонс.

— Ты Уот Тайлер? — спросил он, даже не повернув головы.

— Да, сэр. Здравствуйте.

— Чего тебе нужно?

— Истины, сэр.

— Всего лишь? — управляющий поднял бровь. — Поди-ка сюда, новый Христос.

Уот подошел близко к креслу.

— А тебе известно, что у каждого человека своя истина?

— Если позволите, я скажу о своей.

— Говори.

— Сэр, уже почти три года я работаю у Жака Риго после службы в английском гарнизоне. И многому научился за это время. Мои надписи на могильных плитах ни разу не приходилось исправлять или переделывать.

— Разве? А ты не знаешь, что вчера мсье Боларэ отказался взять плиту, на которой ты вывел имя его покойной жены?

— Этого не может быть. Я все сделал точно, как он просил.

— А листья?

— Какие листья?

— Я спрашиваю, где листья? — голос управляющего прозвучал угрожающе.

— Сэр, он просил только надпись.

— А разве тебе, граверу, не было видно, что жилки на мраморе подсказывали гравировку листьев? Ты не заметил этого и не сделал. В результате мсье Боларэ не взял плиту. Неустойку уплатишь. Помимо этого, Риго рассказал мне о твоем поведении. Ты, оказывается, один идешь против всех в мастерской, а? Мутишь людей…

— Если я не согласен с тем, как оценивают мою работу, это не значит, что я иду против всех.

— Значит, ты один прав, да? А все ошибаются?

Уот ответил спокойно:

— А вы не допускаете, господин управляющий, что достаточно ошибиться одному и сразу начинают ошибаться многие. Так не раз уже было в истории.

— Ого! Ты, оказывается, научился и рассуждать. Не на службе ли в английском гарнизоне? Мне там тоже приходилось быть…

Лайонс посмотрел на Уота, повернув к нему лицо, одна сторона которого, обращенная к камину, была красной, другая — черной.

Уот Тайлер не знал тогда, что за птица этот Ричард Лайонс. Все прояснилось много позднее, когда Уот уже вернулся в Англию. Оказывается, управляющий цеховой гильдией был причастен не только к доходам граверной мастерской Риго.

В свое время Лайонс получил с помощью лорда Уильяма Латимера право вывозить английскую шерсть на континент, минуя порт Кале, где шерсть облагалась пошлиной. Подобные же разрешения он сумел раздобыть и для нескольких знакомых купцов. Торговые люди не остались в долгу и отвалили благодетелю солидный куш. Вскоре Лайонс сам стал откупщиком пошлин в Кале. Для начала предприимчивый делец повысил цены на шерсть, установленные парламентом, а излишек положил в свой карман. Вместе с зятем Латимера он скупал за бесценок долговые обязательства короля у потерявших надежды кредиторов и получал за них все сполна из государственной казны. Но и этого Лайонсу оказалось мало. Он стал скупать товары, которые шли в Англию, назначая на них цены по собственному усмотрению, беззастенчиво спекулировал.

Когда все раскрылось, парламент приговорил Лайонса к штрафу и тюремному заключению. Однако могущественный проныра дал кому следует взятку, и тюрьма была заменена расхитителю ссылкой во Францию…

Ничего этого не знал Уот Тайлер, когда стоял у ярко горящего камина, рядом с креслом Ричарда Лайонса. Но глядя на красные, толстые пальцы философствующего дельца, Уот вдруг почувствовал, что больше им говорить не о чем.

— Что ты молчишь? Садись, говори, о чем думаешь.

— Нам с вами не о чем говорить. Жак Риго прав, господин Лайонс: я — ничто.

Лайонс ухмыльнулся и, повернувшись всем корпусом к столику, стоявшему от него по левую руку, взял оттуда большой лист.

— Вот так, Тайлер, постигается жизнь. Лихорадка и головная боль будет мучить подобных Риго на том свете, как пишет Данте Алигьери [43] Данте Алигьери (1265–1321) — поэт, был изгнан в 1302 году во Флоренцию политическими врагами. , тоже великий изгнанник. А на этом свете все наоборот. Послушай-ка… — И он прочитал: — «Цеховое правление и мастера граверной гильдии, разобрав жалобу мастера Риго на его подмастерье Уота Тайлера, объявляют всем, что за отсутствие выучки и мастерства и порчу изделий взыскать с него штраф в размере в два раза большем, чем оное испорченное изделие, а за безрассудство и легкомыслие занести имя Уота Тайлера в „Черный список“ и пересылать его из города в город, чтобы все знали означенного Уота Тайлера и ни в коем случае не брали этого бунтовщика, затеявшего ссору с хозяином, на работу». Ясно?.. А теперь пошел вон!

Ветер шевелил флаги над головами восставших. Они стояли огромной толпой вдоль правого берега Темзы, подтянутые, в высоких войлочных шапках, присланных друзьями из Кентербери, с копьями и луками в руках. Все глядели в сторону Тауэра. Все ждали. Было объявлено: король изъявил свое высочайшее желание встретиться с ними и скоро прибудет. Юный, прекрасный король Англии. Руки, державшие древки копий и флагов, онемели от напряжения, глаза устали следить за мерцанием речных волн… Но люди стояли твердо и ждали. А впереди, под двумя развернутыми знаменами, стоял их вождь Уот Тайлер в белом плаще. Рядом с вождем — его помощники и этот чудак проповедник, произнесший сегодня перед восставшими такие необычные слова о равенстве: «А что, если король не приедет?» — думал Уот. Посол Ньютон вполне мог обмануть их… Да может быть, и Ньютон-то самозванец, ведь сидит же в рочестерском подземелье человек, которого тоже называют Ньютоном. Тайлер чувствовал: люди продержатся в строю еще минут пятнадцать, не более. И если король все-таки изволит прибыть, то увидит, что они не какое-то скопище бунтовщиков. Настоящая боевая армия, которая может совершать великие дела. Король увидит, что здесь собрались не рабы, а сильные, смелые, выдержанные солдаты, достойные королевства… Еще немного, еще минут десять…