Стефан Мокрев - Заря занимается

— Ты кто такая?

Юрданка положила ребенка на траву, несмело подошла ближе.

— Юрданкой меня зовут, я жена возчика Мильо, господин Илия.

— Зачем пожаловала?.. Да еще с ребенком. Убери-ка его оттуда, траву помнет.

— Ну, зачем же ты так, господин Илия, — женщина еле сдерживала слезы. — Выслушай меня…

— Про что слушать? — перебил ее хозяин. — Все вы, голытьба, одним миром мазаны: нарожают детей от нечего делать, а потом «господин Илия!»

Юрданка подняла ребенка и хотела идти прочь.

— Погоди! Скажи хоть, зачем пришла, — остановил ее хозяин.

— Мильо ранен. Письмо пришло из госпиталя. Одна я, как перст. Нету ни денег, ни крыши над головой. Знаешь ведь, что с Тырново стало. Одолжи мне малость денег, господин Илия, Мильо рассчитается, как вернется.

— Так и я знал. Ишь, деньги ей понадобились. Как бы не так! Мне самому сейчас деньги нужны. Видишь, небось, что с фабрикой стряслось? Погляди хорошенько! Тебе нужно немного денег, а мне много. Нету у меня денег! И взять негде. Кладовые ломятся от товара, да людям сейчас не до пива.

— Господин Илия, не прогоняй меня. Дай денег хоть на билет. Я в село уеду.

— До чего же ты бестолковая! Сказал — нету. Вот тебе мой совет. Приходили тут ко мне из комитета. Я им дал десять левов. Они собирают деньги для таких, как ты. Ступай туда!

Хаджиславчев отвернулся от нее так резко, что кресло под ним качнулось.

Юрданка, не проронив больше ни слова, спустилась к реке, упала на сухой песок и дала волю слезам. Через два дня один знакомый мужа, тоже возчик, подвез ее до Горна-Оряховицы, посадил в товарный вагон. Солдатка подалась в Софию. Слова полковника о холере не выходили у нее из головы. Бедная женщина совсем потеряла покой. Она никому не сказала, что уезжает. В слободе хватились ее, забеспокоились, Зойка пошла в околийское управление. Там ей прочитали письмо, полученное от Софийских городских властей:

«Солдатка Юрданка Мильова приехала в столицу с ребенком после землетрясения, не имеет средств к существованию, находится буквально на грани голодной смерти. Настоящим уведомляем вас об этом, господин начальник, и просим распорядиться о высылке указанной солдатской жене причитающуюся ей сумму из средств, отпущенных пострадавшим от стихийного бедствия».

— Куда она ни ходила, господин начальник, все с пустыми руками возвращалась, — сказала Зойка. — Как же так? Муж на фронте ранен, а до нее никому дела нет. Безобразие! Отбей телеграмму, чтобы вернули ее сюда. Я ее к себе заберу. Никуда не отпущу. Лишний кусок хлеба в доме всегда найдется.

Начальник пообещал, что распорядится.

Бабушка Зефира чистила под краном рыбу, которую принес рано утром с речки Яким, брат Мико. Войдя во двор Бабукчиевых, Яким постучал по крыше беседки:

— Бачо [11] Бате, бачо — уважительное обращение к старшему по возрасту мужчине, юноше, мальчику. Кольо, рыбки не желаешь? Два сомика подцепил на удочку. Решил сначала вам предложить.

«Сомики» оказались двумя большущими усатыми рыбинами. Яким уступил их недорого. Он с братом чинил крышу, за день-два они бы ее перекрыли, если бы не ночные дежурства Мико. У телеграфистов и телефонистов работы было невпроворот.

— Лучше не торопиться с починкой, — советовал Бабукчиев.

— Мы с Мико спим на веранде. Тряхнет, опять починим. Будет же когда-то конец. Земля, она как человек, чай, утомилась.

— Рано еще, опасно.

— Да что там, бачо Кольо, худое споро, помрет не скоро.

Идя к дому с вычищенной рыбой, бабушка Зефира вдруг увидела Юрданку, которая вышла из двора Хромого Генчо.

Бабушка Зефира удивилась. Жена Генчо с дочерью уехала в деревню в первый день землетрясения. Дом их накренился, окна с разбитыми стеклами распахнуты настежь, калитка тоже стояла настежь. Генчо появился в слободе и снова исчез; что он делал, где пропадал — никто не знал.

— Поди-ка сюда, Юрданка! — крикнула бабушка Зефира. Окинув взглядом ее стоптанные сандалии, грязную одежду, осунувшееся лицо, старушка укоризненно покачала головой: — Где ты пропадаешь? Что ты забыла у Генчо?

— Прошение нужно написать…

— Ой, молодка, — не унималась бабушка Зефира. — Узнает Мильо, что ты шатаешься, как неприкаянная, голову тебе оторвет.

— Ох! — Юрданка всхлипнула и закрыла глаза рукой.

— Нечего охать. Блюди себя, дочка, и дожидайся мужа. Вот тебе мое слово!

— Да о чем ты, бабушка? — Юрданка расплакалась. — Я ведь мужа своего ищу. Без рук, без ног, слепой — только бы вернулся. Не дал нам околеть от голода и холода, не позволил, чтобы чужие собаки на нас лаяли.

— Ну, ладно, будет тебе! Возьми вот рыбу. А прошение тебе зять мой или внуки напишут. Уж, верно, Генчо не грамотнее их!

Вскоре пришел рассыльный из банка — звать Николу Бабукчиева на работу. На Марином поле построили новый барак, там до поры до времени разместился Народный банк. В новом строении нашлось место почти для всех служащих. Они ходили на работу через день или только с утра, сидеть весь день не было надобности: посетителей было мало.

У Богдана почерк был лучше, чем у Ради. Буквы у него получались крупные, четкие, не то, что у брата, который писал мелко, неразборчиво. Богдан сел писать прошение Юрданке, текст которого начал было диктовать отец.

— Подожди, Богдан, — Юрданка положила руку на лист бумаги, — лучше я буду говорить, а ты пиши. Твой отец не знает всех моих забот.

Богдан описал все, о чем рассказала ему Юрданка: муж ее, Мильо Величков, родом из села Хасыт, что возле Казанлыка, работал на пивоваренной фабрике. С первого дня мобилизации взят в солдаты. Она осталась с ребенком на руках, который умер от оспы, вскоре родился второй, ему уже пять месяцев. У нее не было никаких средств — прямо хоть иди проси милостыню. Она нанялась в прислуги. Из каморки при фабрике ее выгнали. Землетрясение застало ее в чужом доме. Она пошла в управу просить бесплатный билет — хотела уехать к родственникам мужа в село, но ей отказали. От мужа пришло письмо: он ранен, лежит в госпитале… «Покорнейше прошу Вас похлопотать перед комитетом, чтобы мне выдали сумму в десять левов, чтобы я могла добраться хотя бы до Габрово».

Юрданка подписала прошение, свернула его вчетверо, чтобы не помять, и, обнадеженная, побежала в управу, надеясь застать служащих.

В эти дни в Тырново прибыл из-за гор первый поезд, для горожан это была большая радость. Тырновцы привыкли к поезду, до землетрясения по его гудку женщины узнавали время. Поезд тихим ходом подошел к станции. Приезжавшая из Софии специальная комиссия проверила надежность мостов и туннелей под городом и Святой Горой. Висячий мост через Янтру дал трещину в двух местах. Но все же регулярная связь между Велико-Тырново и Южной Болгарией налаживалась. Вскоре оттуда начнут прибывать разные грузы, горожанам больше не придется ходить пешком до станции Дебелец.