Стефан Мокрев - Заря занимается

— Я, бай Илия. Кому ж еще быть? Да только я не тихоня.

— Ну, конечно, это я так…

— Вот потому все наперекосяк, что вы меня позабыли. Небось, был бы я урядником, никто и пикнуть бы не посмел…

— Знаю, знаю. Погоди малость. После выборов мы опять Мамочкина сделаем приставом, а тебя — урядником. Пива-то достаточно?

— Ежели здесь нету, то где ж еще будет? Вот закусочки не мешало бы!

— Ну-ка, пусть принесут бастурмы, колбасы пусть поджарят, — отдал хозяин распоряжение сыну и вошел в задымленную канцелярию.

Собравшиеся в ней люди громко переговаривались, и нельзя было понять, кто и когда начал разговор и когда закончит. Хаджиславчеву хотелось скорее приступить к делу. Предстоящие выборы нужны были ему для того, чтобы посадить на скамьи депутатов надежных и верных людей, чтобы там оказалось как можно меньше коммунистов и дружбашей [33] Дружбаш — член дружбы. Дружбами назывались первичные организации Болгарского земледельческого народного союза. . Ни он, ни его близкие не стремились к власти, к государственной службе. Он уже два раза пытался направить разговор в нужное ему русло, чтобы решить вопрос, ради которого собрались здесь все эти люди, но ему никак не удавалось это сделать.

— Господа! Хватит попусту языком-то молоть! — начал он, снимая пиджак. — Ну-ка, кликните всех сюда со двора — надо сообща решать, кто что будет делать. А то эдак Острый по одну сторону, а Мамочкин — по другую, не годится. Ежели у них есть свои счеты, так здесь не место их сводить. Нам нужны люди и того, и другого, без них нам, как ни думай, ни гадай, ничего не добиться…

Мамочкин и Острый были предпринимателями. У обоих была своя тягловая сила и подводы, а главное, здоровенные мужики — батраки и погонщики волов. С помощью торгов или, точнее, благодаря поддержке городского головы и окружного управителя они прибрали к рукам подвозку дров и кирпича, камня и песка на строительство дорог и государственных построек. Оба были богатые, своенравные, буйные; закоренелые стамболовисты и матерые головорезы. А поругались они на торгах, объявленных на восстановление мужской гимназии, которая была разрушена во время землетрясения. В свое время ее построил Хаджипетков, и теперь его обвиняли в том, что он поставил негодные материалы, в результате чего под развалинами здания погибло больше семидесяти раненых и санитаров. Именно он и поручил Мамочкину участвовать в торгах, деньги же давал он, Хаджипетков. В сущности все было в его руках. Мамочкин лишь перевозил материалы, получая процент с прибыли. И Острый не остался без работы: ему дали подряд на строительство новой дороги к бойне, но он был недоволен.

Старый холостяк, Йонко Острый владел садами и огородами, скотом, виноградниками. Спал со своими служанками. Если какая-нибудь из них рожала ребенка, он давал ей приданое и выдавал замуж за одного из своих батраков. Кроме того, ему принадлежало несколько домов и лавок в самых оживленных местах города, и он ежемесячно получал от них приличный доход, сдавая их внаем. Мамочкин был честолюбив, любил власть. Как только к власти приходили стамболовисты или же родственные им по духу партии, он становился приставом. Старшим полицейским он назначал своего управляющего Сивого Пса, который был готов кому угодно перегрызть горло по первому его знаку. У Мамочкина не было недвижимости. Мармарлия, где он пас свой скот и где по вечерам горели костры, принадлежала не ему. Став болгарским князем, Фердинанд захотел возвести дворец на развалинах древних царских палат. Тырновцы же, привыкшие вечерами прогуливаться по Царевцу и дорожившие его стариной, воспротивились этому. Городская управа не посмела пойти против своих граждан. Тогда Фердинанду подарили Мармарлию. Князь не стал строить дворца, но и от места не отказался, и его безо всякой платы отдали Мамочкину.

Косето, Острый и люди Мамочкина вошли в канцелярию. В помещении стало невыносимо душно. Станчо Крыстев вытащил из кармана несколько исписанных листков бумаги. Он не умел говорить и начал читать разработанный с помощью адвокатов план проведения выборов.

— Ну, будут какие-нибудь дополнения? — поспешил взять инициативу в свои руки Илия Хаджиславчев.

— Можно нам, простым людям, слово сказать? — вышел вперед и встал, широко расставив ноги, Мамочкин. — Насчет бюллетеней, избирательных пунктов, разных там заступников мне сказать нечего. То есть я не возражаю. Что же касается агитации, то это наше дело.

— Какой агитации?

— Сам, небось, знаешь: набьем двоим-троим хорошенько морду для острастки — и никаких тебе больше коммунистических собраний. В избирательные пункты наших людей поставим, в ящики опустим наши бюллетени.

— Не так это просто, Анастас. Ушло то времечко. Теперь коммунисты — сила.

— Это мы еще посмотрим! — угрожающе прорычали Гаваза и Сивый Пес.

— Так, гляди-ка, и до беды недалеко! Опротестуют выборы!

— Не тревожься, бай Станчо! Конституция-то в наших руках! — поднял кверху Мамочкин свою палку.

Однако молодые адвокаты воспротивились. Они хотели, чтобы и волки были сыты, и овцы — целы, чтобы проводимая партией политика не повредила им в глазах общества. Поэтому они настаивали на том, чтобы повсюду расклеивались предвыборные плакаты и чтобы проводились собрания. Однако ж где взять таких ораторов, которые бы не жалели сил для агитации, как это делали коммунисты? Где те люди, которые не побоятся помериться с ними силами?.. Шишков выступит в клубе-читальне «Надежда», а кто поедет по тырновским селам, в другие, более отдаленные деревни?

— Насчет поездки по селам… Позовите-ка завтра наших друзей. Я им дам две моих коляски. Если понадобится, наймите еще. Я заплачу. А ты, тезка, что скажешь?

— Ежели понадобится, я что ж, — встрепенулся задремавший Хаджипетков.

— И надо как-то взять под контроль все слободы, господа, — погладил бороду Крыстев. — Я имею в виду собрания коммунистов.

— Нет на них угомону! И стар, и млад зашевелились, большевизм мне тут, понимаешь, разводят! — подал голос Острый.

— Я им покажу большевизм! Завтра твои люди, бай Йонко, или мои повезут дрова для управы и школ. То есть для выборов? Что скажешь?

— Рано еще, Мамочкин. Кто станет платить за дрова в августе?

— Эх, зелен ты еще, я вижу. А еще диплом адвокатский имеешь, за что я тебя, конечно, уважаю. Но в выборах ни черта не смыслишь!

— Так, так его! — заколыхал свой необъятный живот предприниматель. — Ха-ха-ха! Хорошо ты его разделал, Анастас. Скажете, мол, бай Илия Хаджипетков в подарок их прислал. Я дам денег. Пусть Сивый Пес, Ешь-Милок и Гаваза подберут поленья для дела, — подмигнул он многозначительно. — Такие, чтоб дубинками могли послужить, ясно? Сложите их у ворот, чтоб под рукой были…