Уилбур Смит - На краю света

Таита не мог оторвать от картинки взгляда. Прямо на его глазах пенис призрачного юноши стал наливаться и удлиняться. Таиту охватило такое страстное желание, какого он не испытывал никогда в жизни. Похоть была очень сильна, и Таита понял, что она рождена не его собственным умом, но внедрена туда этим дьявольским ребенком. Он пытался обуздать ее, но она просачивалась обратно, как слизь из выгребной ямы.

Прелестное дитя подняло ручку и указало на чресла Таиты:

– Все возможно, Таита, нужно только уверовать в меня.

Таита почувствовал вдруг что-то странное внизу живота. Он не мог понять, что происходит с ним, пока не догадался, что это эмоция призрачного юноши, зеркально отражающаяся в его собственном теле. Он как наяву ощущал вес мощного фаллоса. Глядя, как тот набухает и изгибается, подобно боевому луку, маг ощутил, что его нервы натянулись до предела. Затем он увидел, как головка пениса юноши наливается кровью и становится красной, и пульсация отразилась в каждой клеточке старческого тела Таиты. Из головки изверглась мощная струя семени, и Таита ощущал нестерпимую восхитительную муку при появлении каждой обжигающей капли. Спина его непроизвольно изогнулась, губы раздвинулись, обнажая стиснутые зубы. Хриплый крик вырвался из горла. Все его тело затрепетало и затряслось как у паралитика, потом он осел на траву, дыша так, как если бы пробежал целую лигу, совершенно обессилевший.

– Неужели ты забыл? Подавил в себе воспоминания о высшем из физических наслаждений? То, что ты пережил сейчас, – это всего лишь песчинка по сравнению с горой, которую я могу тебе дать, – сказал мальчонка и побежал к краю каменного уступа.

Там он остановился и в последний раз посмотрел на Таиту:

– Подумай об этом, Таита. От тебя зависит, осмелишься ли ты протянуть мне руку.

С этими словами он рыбкой нырнул в пруд.

Таита видел, как белое пятно тела мелькнуло, уходя в глубину, и исчезло. Собраться с силами, чтобы снова подняться на ноги, он смог только тогда, когда солнце проделало половину дневного пути по небосводу.

Когда маг добрался до лечебницы, подступал вечер. Мерена он обнаружил в палате в обществе сиделки. Радость пациента при звуке голоса Таиты просто не поддавалась описанию, и старик ощутил вину из-за того, что так надолго оставил друга одного в каменном мешке, наверняка снедаемого тьмой и сомнениями.

– Пока тебя не было, снова приходила та женщина! – воскликнул Мерен. – Она говорит, что завтра утром полностью снимет бинты. У меня просто нет сил терпеть так долго.

Таиту так переполняли пережитые днем впечатления, что он не рассчитывал уснуть ночью. После ужина он спросил у исполнявшего роль сиделки служителя, нельзя ли где-нибудь достать лютню.

– Доктор Гибба играет на лютне, – ответил парень. – Попробую спросить у него.

Он ушел и в скором времени вернулся с инструментом.

Когда-то в прошлом пение Таиты доставляло наслаждение всем, кто его слышал, и голос его до сих пор остался мелодичным и сильным. Маг пел, пока Мерен не уронил подбородок на грудь и не захрапел. Даже тогда Таита продолжал тихонько перебирать струны, однако вскоре спохватился, что пальцы сами выводят прилипчивую мелодию, которую наигрывал бесенок на своей дудочке. Он перестал играть и отложил лютню.

Потом улегся на матрас в противоположной от Мерена стороне палаты и расслабился, но сон не шел. В темноте мысли его витали, потом помчались вскачь, как не повинующаяся узде дикая лошадь. Образы и ощущения, которые заронил в его разум бесенок, заполонили его такими живыми картинами, что ему пришлось бежать от них прочь. Набросив плащ на плечи, Таита выскользнул из палаты, пересек лужайку, купающуюся в лунном свете, и побрел вдоль берега озера. Он ощущал холод на щеках, но на этот раз причиной стали его собственные слезы, а не чье-то злое присутствие.

– «Таита, который ни мужчина, ни женщина», – повторил он насмешку бесенка и утер глаза полой шерстяного плаща. – Неужели я навечно прикован к этому древнему изувеченному телу? Искушения Эос причиняют страдания, не уступающие самой жестокой пытке. О Гор, Исида и Осирис, дайте мне сил противостоять им!

– Помощники нам сегодня не понадобятся, – объявила Ханна, опустившись на колени и поправляя фитилек масляной лампы, единственного источника света в палате. – Больше мы не причиним тебе боли. И даже напротив, надеюсь, нам удастся вознаградить тебя за те мучения, которые ты претерпел.

Женщина отставила лампу, бледный свет упал на забинтованную голову Мерена.

– Готов ли ты, целитель Гибба? – спросила она.

Пока Гибба поддерживал голову пациента, Ханна развязала стягивающий повязку узел и стала постепенно разматывать бинт. Потом она передала лампу Таите:

– Пожалуйста, свети ему прямо в глаз.

Таита поднес отполированный серебряный диск к огню так, чтобы зайчик упал на лицо Мерену.

Ханна наклонилась ниже, обследуя швы, стягивающие веки Мерена.

– Хорошо, – с удовлетворением подытожила она. – Не вижу никаких причин для недовольства тем, как идет заживление. Полагаю, теперь можно вполне безопасно снять швы. Прошу, держи лампу ровно.

Она разрезала стежки и при помощи пинцета извлекла сделанные из кишок нити. Засохшие кровь и слизь склеили веки. Целительница бережно промыла их тампоном, смоченным в теплой ароматизированной воде.

– Пожалуйста, полководец Камбиз, попробуй открыть глаз, – попросила она.

Веки затрепетали, потом распахнулись. Чувствуя, что сердце забилось громче и чаще, Таита посмотрел в глазницу, которая больше не была пустой.

– Во имя священной триады Осириса, Исиды и Гора, – прошептал он. – Вы вырастили совершенный новый глаз!

– Пока еще не совершенный, – возразила Ханна. – Он сформировался только наполовину и пока что меньше другого. Зрачок затуманен. – Она взяла у Гиббы серебряный диск и направила луч прямо в несозревший глаз. – С другой стороны, обратите внимание на сокращения зрачка. Он уже начинает правильно работать.

Целительница прикрыла здоровый глаз Мерена хлопковым тампоном.

– Скажите нам, что вы видите, полководец Мерен, – приказала она.

– Яркий свет, – последовал ответ.

Ханна провела перед его лицом ладонью с растопыренными пальцами.

– А что теперь?

– Тени, – с сомнением отозвался египтянин. Потом продолжил более уверенно: – Погодите-ка! Я вижу пальцы. Очертания пяти пальцев.

Впервые за все время Таита увидел улыбку на лице Ханны, и в желтоватом свете лампы эта женщина стала выглядеть более молодой и нежной.

– О нет, добрый Мерен, – сказал маг. – Сегодня ты видел нечто большее, чем пять пальцев. Ты видел чудо.

– Мне нужно снова забинтовать глаз. – Тон Ханны опять сделался деловитым и резким. – Пройдет еще много дней, прежде чем глаз сможет выдерживать дневной свет.