Уилбур Смит - На краю света

– По меньшей мере сто, а то и больше. Нас ждет славная охота, это я вам обещаю, – с предвкушением заметил Мерен.

Оружием чима служили дубины разнообразного вида и копья с кремневыми наконечниками. Перекинутые через плечо луки были маленькими и примитивными – по прикидкам Мерена, чтобы убить человека из такого оружия, требовалось стрелять не далее как с тридцати шагов. Потом он сердито прищурился: у одного из вожаков на перевязи висел египетский меч. У следующего за ним обнаружился кожаный шлем, но какого-то старинного образца. Это сбивало с толку, но раздумывать сейчас было некогда.

Голова строя чима поравнялась с белым камнем на обочине, который Мерен наметил как ориентир. Весь левый фланг противника открылся для египетских лучников.

Мерен бросил взгляд налево, потом направо. Все воины внимательно следили за ним. Он резко опустил поднятый кулак, и лучники поднялись во весь рост. Как один натянули они луки, замерли, беря прицел, и тихое облако стрел дугой взметнулось к солнцу. Не успели первые поразить цель, а на тетиву уже ложились вторые. Стрелы летели так бесшумно, что чима и не подняли голов.

Со звуком, напоминающим удар дождевых капель по поверхности пруда, стрелы обрушились на дикарей.

Те даже не сообразили, что происходит. Один застыл с разинутым ртом, глядя на торчащее между ребер древко. Потом колени у него подогнулись, и он мешком повалился наземь. Другой описывал круги, пытаясь выдернуть стрелу из горла. Большинство прочих, даже получив смертельные раны, не успели сообразить, как такое могло случиться.

Когда их накрыл третий залп, те, кто еще держался на ногах, бросились врассыпную, завывая и вопя, – так разбегается стая цесарок, заметив пикирующего орла. Некоторые кинулись прямиком к вади, и лучники взяли прицел пониже. При стрельбе в упор ни одна стрела не прошла мимо – все с сочным чавканьем вошли в человеческую плоть. Иные, пробив навылет туловище первого, ранили бегущего за ним. Попытавшиеся улизнуть вверх по склону холма напоролись на живую изгородь из колючего киттара. Она остановила их и заставила вернуться под град стрел.

– Привести коней! – крикнул Мерен.

Фенн и девушки потянули лошадей за поводья. Таита влез на спину Дымки, Мерен и его люди закинули луки за спину и вскочили в седла.

– Вперед! В атаку! – рявкнул Мерен. – Руби их!

Выскочив из вади на ровный грунт, конники плотным строем обрушились на беспорядочную толпу чима, которые, заметив опасность, снова ринулись вверх по склону. И оказались зажаты между колючей стеной и кольцом сверкающих клинков. Некоторые дикари бежать не пытались: бухнувшись на колени, они закрывали голову руками. Приподнимаясь в стременах, всадники закалывали их. Иные бились в шипастых ветвях, как рыба, запутавшаяся в сети. Египтяне рубили их, как хворост.

Когда с грязной работой было покончено, склон и его подножие густо усеивали тела. Некоторые чима извивались и корчились, но большинство лежали неподвижно.

– Спешиться! – приказал Мерен. – Довершить дело.

Воины быстро обошли поле боя, закалывая всех чима, еще подающих признаки жизни. Мерен нашел глазами дикаря с бронзовым мечом, так и висевшим на ремне. Из груди вождя торчали три стрелы. Мерен наклонился, чтобы взять меч, но тут услышал крик Таиты:

– Мерен, сзади!

Маг использовал голос силы, и Мерен подпрыгнул и развернулся, как подброшенный пружиной. Валявшийся у него за спиной чима притворялся убитым, поджидая, когда египтянин потеряет бдительность, а потом вскочил и замахнулся тяжелой палицей, утыканной осколками кремня. Дубина зацепила плечо Мерена, едва не попав по голове. Перехватив палицу врага, чтобы блокировать следующий удар, Мерен вонзил острие меча в тело чима, нанизав его от грудины до хребта. Резким движением запястья он провернул клинок, чтобы раскрыть рану, а когда извлек лезвие, из проткнутого сердца потоком хлынула кровь.

– Убейте их всех снова! – крикнул Мерен, схватившись за пострадавшее плечо. – Только на этот раз наверняка.

Вспомнив своих товарищей, развешанных на ветвях, как овечьи туши, воины рьяно принялись за дело, рубя и коля. Они разыскали нескольких чима, спрятавшихся в кустах киттара, вытащили их, визжащих как свиньи, и убили.

Только убедившись, что все кончено, Мерен разрешил солдатам обойти трупы и собрать стрелы, пригодные для дальнейшего использования. Сам он оказался единственным раненым в отряде. Раздевшись до пояса, он привалился спиной к дереву, и Таита осмотрел его плечо. Кровотечения не было, но на вспухшем месте удара расползался темный синяк.

– Кости не сломаны. – Маг с облегчением хмыкнул. – Дней через шесть или семь твоя шкура, старый ты пес, будет как новенькая.

Наложив мазь, он забинтовал рану и для удобства повесил руку Мерена на перевязь. Потом, присев рядом с ним, стал рассматривать добычу, снятую с трупов чима, которую командиры принесли для изучения. Здесь были вырезанные из дерева гребни для вычесывания вшей, грубые украшения из слоновой кости, сосуды для воды и мешочки с вяленым мясом, причем некоторые куски мяса вместе с косточкой, завернутые в зеленые листья и перевязанные шнурком из коры.

– Человечина, – объявил Таита, осмотрев их. – Почти наверняка останки наших товарищей. Похороните их с почетом.

Затем они сосредоточили внимание на оружии чима, по большей части состоявшем из дубин и копий с наконечниками из кремня или обсидиана. Ножи изготавливались из оббитого куска кремня, рукоять оборачивалась полосками необработанной кожи.

– Хлам! – объявил Мерен. – Не стоит тащить с собой.

Таита кивнул:

– Бросьте все это в огонь.

Наконец настал черед оружия и украшений, явно изготовленных не чима. Часть предметов определенно была взята с тел попавших в засаду охотников: бронзовое оружие и изогнутые луки, кожаные шлемы и стеганые куртки, льняные туники, амулеты из бирюзы и лазурита.

Но среди прочего обнаружились и вещи, представлявшие куда больший интерес: потрепанные шлемы и кожаные нагрудники, не использовавшиеся в египетских войсках уже много десятилетий. А еще был меч, едва не стоивший Мерену жизни. Клинок сильно пострадал, лезвие его, покрытое зазубринами, почти пришло в негодность из-за неумелой заточки о гранит или о какой-то другой камень. Зато рукоять была богато украшена и отделана серебром. Виднелись, правда, пустые гнезда, из которых драгоценные камни были вынуты или выпали. Выгравированные иероглифы почти стерлись. Таита повернул рукоять к свету и покрутил так и этак, но не смог разобрать надпись.

– Взгляни, у тебя глаза поострее, – обратился он к Фенн.

Опустившись рядом с ним на колени, девочка стала внимательно вглядываться в иероглифы. Потом, запинаясь, прочла: