Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Узнав о замыслах коалиции нанести внезапный удар, Тэмуджин срочно попросил Тоорила прийти на помощь со всеми имеющимися силами. Джамуха тем временем задумал напасть на Тэмуджина до подхода войск Тоорила и в спешке совершил непростительную ошибку. Он не стал ждать, когда соберутся воинства союзников, и, желая, чтобы лавры победы достались только ему одному, сразу же двинулся навстречу Тэмуджину со своей армией, дополненной тайджиутами, уцелевшими в сражении прошлого года. Тэмуджин решил перехватить его на полпути к реке Онон [321] Rachewiltz, Commentary locates the site of the battle at 48° N11° E, between the Onon and Kerulen. . Он расставил войска на удобных для битвы позициях, отдав приказ не заниматься грабежом во время сражения: поживиться вволю они смогут и после победы. Надо ли говорить, сколько неудовольствия и ворчания вызвало это повеление при науськивании вероломной троицы в составе Алтана, Хучара и Даритая.

Когда воинство Джамухи приблизилось на расстояние видимости армии противника, он приказал магам вызвать бурю и направить ее против Тэмуджина. Они повиновались — погрузили в воду «камень дождя» — безоар, конкремент, который обычно находят в пищеварительном тракте жвачных животных [322] Pelliot, Notes sur Marco Polo I pp. 424–425; Pelliot in T'oung Pao 13 (1912) pp. 436–438. . Магия подействовала, но не так, как надо. Поднялась буря, настоящая пурга, но порывы ветра понесли снег не в сторону Тэмуджина, а в лица Джамухи и его людей, провоцируя хаос и панику. Вдобавок, на поле боя появился и Тоорил с подкреплениями. Джамуха потерпел сокрушительное поражение. Найманы, ойраты, меркиты и тайджиуты позорно бежали. Победители погнались за беглецами. Тоорил начал преследовать Джамуху, Тэмуджин — тайджиутов: для него мщение всегда было важнее политической целесообразности [323] For descriptions of the battle see RT I pp. 85, 183; II p. 43; SHO p. 117; SHR p. 64; Grousset, Empire p. 201; Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 155–156; Whiting, Military History p. 367. .

Затем последовал еще один разгром тайджиутов, завершивший долгую и кровопролитную битву у реки Онон, в которой побежденные чуть было не захватили в плен триумфатора-полководца. Тэмуджина тяжело ранили в шею стрелой с ядом. В дальневосточных войнах той эпохи стандартно применялись стрелы, начиненные ядом гадюк и преднамеренно зазубренные для того, чтобы продлить действие яда [324] For Jamuga's use of these arrows see SHO pp. 87–88; SHR pp. 37–38. . Обычно воины, раненные ядовитыми стрелами, высасывали яд из раны дочиста и после этого пили молоко. Но ранение Тэмуджина было очень серьезное, стрела пробила шейную артерию, и хан, потеряв сознание, мог в любой момент умереть. От смерти его спас Джэлмэ. Он не мог остановить кровотечение и лишь отсасывал кровь, сплевывая ее на землю. Временами кровь текла столь обильно, что ему приходилось ее глотать. Подсчитано, что он проглотил по меньшей мере четыре пинты ханской крови.

Тем временем тайджиуты мобилизовались и начали теснить своего деморализованного врага. Исход битвы решила собранность и дисциплинированность монголов [325] Так у автора. Тайджиуты — тоже монголы. — Прим. пер . . Когда около полуночи Тэмуджин пришел в себя, он попросил молока. Нигде поблизости молока не нашлось. И тогда хану снова помог сметливый и отважный Джэлмэ. Он разделся, оставшись в одних штанах, и проник в соседний лагерь тайджиутов, выдав себя за беженца из разгромленного отряда Джамухи. Там Джэлмэ отыскал рог с молоком, вернулся с ним в свой стан и напоил хана [326] SHO pp. 118–119; SHR pp. 65–67; d'Ohsson, Histoire I p. 63. .

Это была битва в урочище Койтен. Она имела ряд неизбежных и важных последствий. Джамуха, взбешенный дезертирством найманов, напал на них, когда они были вне досягаемости Тэмуджина, и отобрал всю поживу. Он действовал поспешно и сгоряча, подорвав доверие к себе. Найманы считали (и справедливо), что они были в авангарде, приняли на себя основное бремя битвы и могли бы взять верх, если бы Джамуха не опоздал со своей армией [327] SHC pp. 69–70. . Коалиция, на которую возлагались такие большие надежды, начала распадаться, когда из нее стали выходить разуверившиеся кланы и группы.

Нечто подобное происходило и в стане Тэмуджина. Алтан и Хучар нарушили запрет грабежа во время битвы. Тэмуджин конфисковал у них добычу, разозлив и фактически подтолкнув к разрыву отношений [328] SHC p. 81. . Альянсы и коалиции в степях были настолько зыбкие и текучие, что их формирование больше напоминало детскую игру в «стулья с музыкой» [329] Детская игра, в которой постоянно возобновляется состязание за то, чтобы успеть занять стулья, когда по команде внезапно обрывается музыка. — Прим. пер . .

Одним из самых очевидных и значительных последствий битвы было то, что тайджиуты исчезли надолго как военно-политическая сила. Они не понадобились поздней монгольской империи, и их возрождение наступило только после падения империи в XIV веке [330] Grousset, Empire p. 207; see also Melville, Amir Chupan. .

Можно говорить также о некоторых последствиях для самого Тэмуджина. Быстрые действия Джэлмэ сохранили жизнь хану. Отсасывание крови из раны предотвратило смертельный исход и от яда, и от эмболии. Попытки самолечения, предпринятые вначале Тэмуджином, могли закончиться трагически: он пробовал остановить кровотечение. С другой стороны, Джэлмэ, спасая своего хана, проглотил большое количество крови, а отсасывание крови и тем более ее сплевывание нарушали общепринятые монгольские табу [331] See the first-rate analysis in Rachewiltz, Commentary pp. 528–531. . Тем не менее Тэмуджин отреагировал на самопожертвование нукера неблагодарно и даже с какой-то паранойей. Всегда опасаясь предательства, он заподозрил, что полуголый Джэлмэ замыслил побег. Зачем, спрашивал он, Джэлмэ разделся? Джэлмэ отвечал, что это была уловка, вызванная обстоятельствами и необходимостью оправдать роль беженца. За кого еще могли принять в лагере тайджиутов полуголого человека? Джэлмэ защищался уверенно. Он напомнил, что трижды спас жизнь хану: первый раз — на горе Бурхан, отбив от меркитов, второй раз — высосав яд из раны, и в третий раз, когда принес для него молоко из лагеря тайджиутов. Тэмуджин с неохотой признал правоту Джэлмэ [332] SHO pp. 118–119; SHR pp. 65–67. .

Гораздо больше великодушия и мудрости Тэмуджин проявил, взяв к себе на службу человека, который его чуть не убил. В толпе пленных, захваченных в битве, его дружинники опознали воина из племени бесут, поразившего хана стрелой. Когда пленника подвели к хану, он ожидал смертного приговора. Но Тэмуджин спросил, желает ли он сказать что-нибудь перед казнью? Бесут ответил, что не испытывает никакой вражды по отношению к хану, но, будучи членом одного из племен тайджиутов, обязан исполнять повеления вождя. Именно такую верность и ценил Тэмуджин. Бесутский воин добавил: если хан сохранит ему жизнь, то он будет его самым преданным и доблестным ратником. Что-то в этом человеке полюбилось Тэмуджину, и он объявил, что берет его в свою дружину и дает ему новое имя — «Джэбэ» («Стрела») [333] SHC pp. 74–75; SHW p. 275; SHO pp. 121–122; SHR p. 69. It is only fair to point out that some scholars are sceptical about the historicity of the Jebe incident, viewing it as a standard motif or topos in epic poetry. For a nuanced discussion of the pros and cons of this argument see Rachewiltz, Commentary рр. 533–534, 536–538. . Тэмуджин не ошибся в нем. Назначенный командовать войском, он проявил исключительные ратные способности и вскоре стал одним из лучших монгольских полководцев.