Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Непримиримость императора многим его советникам казалась неразумной, и в результате все больше полководцев и сановников перебегало к монголам. В армии Чингисхана из перебежчиков уже сформировалось сорок шесть полноценных отрядов [1034] d'Ohsson, Histoire I p. 140. . Китайская Цзинь быстро погружалась в хаос. В этом хаосе возникали бесчисленные банды разбойников и головорезов, дружины самообороны, вожаки и князьки, захватывавшие зерно, шелк, оружие, женщин и юношей (в рабство), экспроприировавшие дома, имущество и даже целые деревни [1035] Frangoise Aubin, 'The Rebirth of Chinese Rule in Times of Trouble,' in Schram, Foundations and Limitations pp. 113–146 (at p. 134). .

Драматические события происходили и в самом Пекине. Неуемный Чжи-чжун, которому надоело убогое существование на мелкой поживе партизанского главаря, каким-то образом сумел восстановить благосклонность императора, даровавшего ему должность заместителя верховного главнокомандующего империи и преторианскую стражу численностью 5000 человек. Это лишь добавило спеси Чжи-чжуну, наглецу и «запальчивому башибузуку», по словам одного историка [1036] Mote, Imperial China p. 244. . Император удостоил его особых знаков внимания, предполагая, что он останется в городе, но Чжи-чжун уже задумал доказать, что не император, а именно он является подлинным правителем империи. Когда император послал гонца, чтобы вызвать его к себе и потребовать объяснений, заместитель командующего игнорировал приказания. Затем он заманил коменданта гарнизона на переговоры и убил его, «оправдав» злодейство тем, что комендант замышлял переворот [1037] Martin, Rise pp. 160–161. .

Следующий его поступок был в особенности дерзким. Он появился со своей когортой у ворот Пекина, объявив, что за ним гонятся монголы. Когда стражники открыли ворота, чтобы впустить его, наглецы всех поубивали и отправились приканчивать императорскую охрану. Захватив монарха, 11 сентября 1213 года Чжи-чжун провозгласил себя регентом империи. В тот же день он убил и монарха. Вэйшао-вану, бывшему принцу Вэй, седьмому цзиньскому императору и третьему по счету в списке убитых императоров, было всего сорок пять лет [1038] d'Ohsson, Histoire I p. 137. . На его место Чжи-чжун назначил «марионетку» Сюань-цзуна (царствовал в 1213–1223 годах), всегда относился к нему с пренебрежением и демонстративно сидел в его присутствии.

Вначале Чжи-чжун вроде бы соответствовал пропагандистскому образу спасителя Китая. В ноябре он нанес поражение монголам возле Пекина — достижение, особенно примечательное тем, что полководец болел и командовал сражением, лежа на повозке. Монголы возобновили схватку на следующий день, и снова победил Чжи-чжун. Он плохо знал Чингисхана, иначе понимал бы, что великий хан не остановится, пока не получит результат, который его устроит. Возможно, в первых битвах не принимали участие его лучшие полководцы, потому что в третьем сражении монголы одержали полную и сокрушительную победу [1039] Martin, Rise pp. 162–163. . Чжи-чжун все еще недужил и поручил командование заместителю (генералу Гао-цзи), пригрозив смертной казнью за поражение. Неустрашимый генерал поспешно примчался в императорский дворец с отрядом соратников и ворвался в покои своего палача. Чжи-чжун, изумленный внезапным налетом, попытался сбежать через крепостную стену, но упал и повредил себя. Его скрутили и незамедлительно обезглавили. День или два назревала гражданская война: преторианцы Чжи-чжуна были возмущены тем, что их выгнали из сфер высшей власти. Император успокоил их, приняв соломоново решение: помиловал Гао-цзи и назначил его новым заместителем верховного главнокомандующего [1040] Martin, Rise pp. 162–163. .

Поражения и дезертирства вынудили императора Сюань-цзуна просить мира, но его петиция содержала столько условий, предостережений, разъяснений и оговорок, что Чингисхан пренебрежительно отверг ее. Теперь он окончательно понял, что поставить на колени императора и заставить его осознать реальную ситуацию можно только одним способом: опустошить и разорить все земли вплоть до южных границ и низовий Желтой реки. Оставив 5000 воинов стеречь дороги, ведущие к Пекину, Чингисхан разделил армию на четыре самостоятельных корпуса. Угэдэй, Джагатай и Джучи с Лю Болинем в роли проводника и интенданта должны были завладеть провинцией Шаньси и западным регионом Хэбэя [1041] Krause, Cingis Han pp. 30–32; Boyle, Successors pp. 145–146,165. . Хасару, Анчару и командующим вспомогательного плана Джурчедаю, унгирату Бухе и Толубу-черби было назначено опустошать территорию между Пекином и побережьем Бохайского залива. Командующим-асам Мухали, Джэбэ и Субэдэю предстояло завоевать восточный регион Хэбэя и провинцию Шаньдун. Сам Чингисхан намеревался вместе с Толуем пройти насквозь всю империю Цзинь до Желтой реки [1042] d'Ohsson, Histoire I pp. 140–141. . Кампания устрашения и террора должна была убедить аборигенов севера Китая в том, что им нет смысла надеяться на императора Цзинь. Чингисхан совершенно верно уловил, что цзиньцы уже настолько деморализованы, что у них нет ни средств, ни силы духа для отпора монгольским армиям. В Пекине все еще находились войска численностью 36 000 человек, но цзиньцы, наученные горьким опытом, опасались очередного монгольского подвоха: если они вздумают напасть на одну из армий, то получат удар в спину или во фланг.

Самая простая задача была поставлена перед Хасаром. Сначала он дошел до Юн-пина на побережье Бохайваня, затем выдвинулся на северо-восток к реке Ляохэ, следуя маршрутом, которым шел в прошлом году Джэбэ, и вторгся вглубь Маньчжурии, придерживаясь русла Сунгари (Сунхуа), самого большого притока великого Амура. Извилистая река, обрамленная по обоим берегам бесчисленными старицами и озерами, в это время года была закована льдом. Далее он пошел вниз по течению Нуньцзян, главного притока Сунгари, следуя ее руслу и направляясь прямо на север через хребты Большого и Малого Хингана [1043] Du Halde, Description iv pp. 15–16; Edmonds, Northern Frontiers pp. 115–117. . На всем пути он преднамеренно разрушал цзиньские поселения и фортификации, беспощадно убивал тех, кто выражал верность режиму. Монголы без труда заняли такие города, как Цзичжоу, современный Цзисян, находящийся к востоку от Пекина, и Ичжоу в Южной Маньчжурии (на северо-востоке от современного Цзиньчжоу) [1044] Krause, Cingis Han pp. 32, 78. .

Главная цель этого эпохального перехода заключалась в том, чтобы продемонстрировать силу и вселить уверенность в киданей, поскольку Чингисхан уже предуготовил Маньчжурию для Хасара и посылал брата завоевывать себе этот апанаж [1045] Часть наследственных земельных владений или денежного содержания. — Прим. ред . . В любом случае эта историческая деталь представляет чисто академический интерес: Хасар после завершения экспедиции умер при обстоятельствах, так и оставшихся невыясненными в источниках [1046] Pelliot, Notes sur Marco Polo I pp. 8–9; Boyle, Successors p. 65. . Да и сама маньчжурская эпопея Хасара окружена загадками и домыслами, для которых нет убедительных свидетельств. К примеру, можно встретить повествования о том, как Хасар решительно бросается на коне в Сунгари в разгар половодья, хотя хорошо известно, что в это время года река полностью покрывается льдом [1047] Gibert, Dictionnaire historique pp. 668–669. . Популярна и байка о взятии им Нинцзяна на восточном берегу реки. Он попросил дать ему 10 000 ласточек и тысячу кошек, приказал привязать к хвостам зажженную шерсть и катапультировать через зубцы крепостных стен для того, чтобы запалить город. Это очень древняя история, уходящая своими корнями во времена викингов. Аналогичная легенда содержится в исландском «Хеймскрингле» ( Heimskringla , «Круг земной», сборник скандинавских саг). Мавры в Испании, как повествуется в другой легенде, тоже привязывали горящие головешки к хвостам быков и гнали их в колонны противника. Источником всех этих былин, похоже, является библейский сюжет о Самсоне, привязывавшим зажженные факелы к хвостам лисиц [1048] Judges 15: 4. . Как бы то ни было, подчинение Хасаром племени солонов в долине реки Таоэрхэ вошло в историю как подлинное событие [1049] Gibert, Dictionnaire historique p. 481. .