Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

1211-й — был годом триумфов для монголов; 1212-й — стал годом разочарований. Он начинался неплохо. Лю Болинь, комендант, сбежавший из крепости по веревочной лестнице в прошлом году, в этом году получил назначение одним из главных советников Чингисхана. Он и предложил разумный проект военной кампании на дальнем северо-востоке, в Маньчжурии, с тем чтобы инициировать всеобщее восстание киданей со стратегической целью захвата города Ляоян. Эти места находились на расстоянии более двухсот миль от того региона, где начинали воевать монголы. Хотя избранным полководцем и тактиком у Чингисхана всегда был Мухали, дерзкие и дальние походы он поручал Джэбэ. Все необходимые распоряжения были незамедлительно подготовлены. Джэбэ отправился на север в декабре 1211 года, прошел на северо-восток вверх вдоль побережья, перебрался по льду через реку Ляохэ и прибыл в окрестности Ляояна в январе 1212 года [1015] RT I pp. 215–216. .

Город оказался хорошо защищенным, и Джэбэ изобразил паническое отступление, оставив позади обоз. Соблазнившись легкой победой, защитники Ляояна вышли из города поначалу для того, чтобы разграбить обоз, а потом бросились и преследовать уходящего врага. Джэбэ оставил и ложный след, на основе которого лазутчики цзиньцев сообщили, что до монголов уже не меньше сотни миль (шесть дней пути), и они возвращаются к Пекину. Ляоян предался празднованию, а Джэбэ, пользуясь фактором долгих зимних ночей, прискакал обратно за двадцать четыре часа и ворвался в город, прежде чем гарнизон успел организовать хоть какое-то сопротивление [1016] Krause, Cingis Han p. 74. . Затем последовали обычная кровавая бойня и дотошное разграбление города, после чего Джэбэ и его воинство неспешно возвратились в окрестности Пекина.

Дождавшись возвращения Джэбэ, Чингисхан приказал всем корпусам вокруг Пекина отойти обратно к стенам Цзинь и оставить лишь войска, необходимые для охраны главных проходов из Монголии в Китай [1017] SHO p. 234; SHR p. 175. . Он должен был дать отдых коннице и обдумать дальнейшие действия, особенно с учетом складывающейся ситуации в Китае. Наконец, Чингисхан решил дать волю царевичам на западе — Угэдэю, Джучи и Джагатаю. Не желая идти опасными перевалами за равниной Фэнчжоу, они свернули на юг, потом пошли на восток к реке Хунда, где разделились. Один корпус отправился на юг осаждать Нинбянь, а главные силы двинулись вверх по течению реки, чтобы захватить перевал Шахухоу и оттуда выйти на штурм городов Шуобин и Суаньнин, располагавшихся поблизости от Датуна. Царевичи затем воссоединились, чтобы пройти через провинцию Шэньси [1018] Martin, Rise pp. 146–147. .

Переход по этой провинции мог доставить и некоторый отдых душе удивительным многообразием ландшафтов. В северные районы простирались ответвления Лёссового плато и пустыни Ордос, в центре провинция делилась пополам горами Циньлин, пересекавшими ее с запада на восток, на юге преобладал субтропический климат; вследствие широтных географических особенностей здесь сосуществуют несколько микроклиматов. В Шэньси обитало множество животных, хорошо знакомых монголам — олени, антилопы, верблюды, снежные барсы — и совершенно им неизвестные: гигантские панды и курносые обезьяны [1019] There are good descriptions of the geography of Shaanxi in Millward, Beyond the Pass. .

Чингисхан тем временем тоже отошел для восстановления сил к озеру Хулун на самом краю онгутских земель. Альянс с онгутами оказался зыбким. За то время, пока Чингисхан пребывал в Китае, они совершили антимонгольский переворот, сопровождавшийся убийством двух ключевых сторонников Чингисхана. Когда Чингисхан появился на земле онгутов в начале 1212 года, путчисты уже сбежали на запад в Ордос. Он не стал гоняться за ними, хотя это было ему несвойственно. Ему помогли цзиньцы: изловили и казнили вожака заговорщиков. Может показаться странным то, что они обезглавили человека, ненавидевшего монголов, и среди историков бытует идея, будто они хотели привлечь на свою сторону промонгольскую фракцию. В любом случае, цзиньцы навредили самим себе, настаивая на признании их сюзеренитета над онгутами; тем самым они ожесточили колеблющихся, теперь окончательно решивших занять сторону монголов [1020] Martin, Rise pp. 149–150. .

Пока царевичи проводили военную кампанию на китайских землях, цзиньцы пытались возместить потери, и им удалось возвратить большинство крепостей, отданных монголам в 1211 году. Но два обстоятельства помешали им воспользоваться временным отсутствием Чингисхана. В апреле 1212 года в Северном Китае разразился массовый голод — очевидное следствие разрухи предыдущего года. Это несчастье дало повод тангутам снова напасть на цзиньцев. Тогда же вспыхнуло восстание киданей в Маньчжурии, которое возглавил Елюй Люге, провозгласивший себя царем независимого киданьского государства.

Историки расходятся во мнениях относительно побудительных мотивов восстания. Одни полагают, что монголы к нему практически не причастны, оно спровоцировано цзиньцами, пославшими в Маньчжурию оккупационную армию для устрашения киданей, и накалил страсти твердолобый китайский генерал [1021] Martin, Rise p. 150. . Другие авторы, более правдоподобно, считают бунт результатом долговременной стратегии Чингисхана, утверждая, что вторжение Джэбэ в Маньчжурию и должно было воспламенить мятежников [1022] Buell, Dictionary pp. 28–29, 2.89. .

Маньчжурия XIII века, отделенная от Монголии горами Хинган на севере и хребтом Цзэхол на юге (огромное пространство между ними получило название Великой Азиатской степи), состояла из четырех отчетливо различимых зон. Одна из них охватывала китаизированный сельскохозяйственный регион реки Нижняя Ляохэ; другая — степное пространство между двумя горными хребтами, обжитое кочевниками-скотоводами; третья — густые лесные массивы между Кореей и Сибирью, где обитатели деревень занимались и земледелием, и разведением скота (включая свиней, непривычных для кочевников); четвертая — дальний север с общинами рыбаков и охотников. Несмотря на суровые зимы, здесь сложились благоприятные условия для безбедной жизни, население приумножалось, бок о бок мирно соседствовали разные культуры и традиции [1023] Mark C. Elliott, 'The Limits of Tartary: Manchuria in Imperial and National Geographies,' Journal of Asian Studies 59 (2000) pp. 603–646; Parker, A Thousand Years pp. 249–250. . Восстание киданей давало возможность получить вассала, который освободит от необходимости вести непрестанные военные кампании и преодолевать оппозицию, как это приходится делать в китайской Цзинь. Для управления этими территориями Чингисхану требовался сильный человек, способный соединить различные культуры, и таким человеком, похоже, был Елюй. Потеря огромной территории нанесла бы смертельный удар империи цзиньцев. Насколько важны были эти земли для цзиньцев, можно судить хотя бы по одному такому факту: незадолго до восстания Елюя они перебросили из Маньчжурии подкрепления для усиления обороны Пекина — двадцать тысяч всадников [1024] Carl Sverdrup, 'Numbers in Mongol Warfare,' Journal of Medieval History 8 (2010) pp. 109–117 (at pp. 115–116). .