Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Кроме того, с самого начала немцы пытались встроить в организационные установления собственной армии исламские погребальные практики и обряды. В инструкции, изданной летом 1942 года, Нидермайер регламентировал похороны солдат-мусульман в тюркских частях: лицо и ноги надлежало завертывать в белую ткань, а главному военному имаму предписывалось накрывать гроб куском белой материи (позже – флагом легиона) [1215]. Вскоре аналогичные инструкции подготовил и штаб восточных легионов под руководством Хайгендорфа [1216]. Могилы следовало ориентировать на Мекку. Даже могильные плиты и камни регламентировались с учетом исламской иконографии. Мусульманские надгробия изготавливались в виде плиты (а не креста), на которой были вырезаны исламские символы, обычно полумесяц и звезда. В соответствии с исламским ритуалом церемонию похорон тех, кто пал за гитлеровский «новый порядок», проводили военные имамы. СС в своих частях следовали той же практике.

Важнейшим аспектом усилий Берлина по укреплению исламской веры в своих мусульманских подразделениях стало использование военных имамов. Официальная функция этих «мулл», как их обычно называли немцы, заключалась в том, чтобы обеспечивать духовное попечение над бойцами и призывать их к молитве. На практике военные имамы должны были поддерживать контроль, дисциплину и порядок в частях, а также придавать войне религиозную легитимность и побуждать солдат-мусульман сражаться.

В легионах вермахта должность военного имама была введена летом 1942 года. Командование оперативного штаба 162‐й тюркской дивизии вскоре решило учредить религиозную вертикаль, соответствующую иерархии командования. Ее составили: «дивизионный мулла» ( Divisionsmulla ), прикрепленный к штабу; «легионные муллы» ( Legionsmulla ), контролировавшие религиозные практики в четырех мусульманских легионах; и «батальонные муллы» ( Battalionsmulla , называвшиеся также Regimentsmulla ), которые действовали в отдельных батальонах [1217]. Дивизионным муллой и советником командования 162‐й дивизии по религиозным вопросам стал главный мулла ( Obermulla ) Джумабаев. В Азербайджанский легион муллой назначили имама Пашаева, а в Туркестанском легионе ту же должность занял мулла Иноятов. Легионным муллам было предписано подбирать кандидатов в батальонные муллы. Легионный и дивизионный мулла получили воинское звание командира роты ( Kompanieführer ). Батальонные муллы назначались командирами взводов ( Zugführer ). Дивизионные и батальонные муллы должны были носить тюрбаны, демонстрируя свой религиозный авторитет. Установление формализованной иерархии предполагало такой уровень религиозной институционализации, который не имел прецедентов в мусульманском мире – ничего подобного в XX веке не знали даже шииты. Фактически вермахт вводил в ислам клерикальную систему, которая имела больше сходства с христианскими церковными структурами, нежели с исламскими принципами религиозной организации. В новоявленной системе немецкие (точнее, европейские) военные правила, иерархии и структуры сплавлялись с исламскими религиозными установлениями, образуя гибридную, организованную по-военному религию. Религиозная иерархия напрямую соответствовала уровням военной организации: духовные звания зависели от прикрепления их носителей к дивизиям, легионам и батальонам. Сходным образом воинские звания мулл зависели от размеров частей, в которых они служили. Сочетание духовной должности и воинского звания наделяло их религиозно-воинской властью.

В мае 1943 года СС приняли аналогичную линию на Балканах и ввели различные ранги для имамов в «Ханджаре» [1218]. Как и в вермахте, в СС была создана сложная бюрократическая система, подробно регламентировавшая сферу ответственности имамов, их военный статус и обязанности. Зауберцвейг выпустил «Служебную инструкцию для имамов» ( Dienstanweisung für Imame ), подробно разъясняющую духовным лицам, как позиционировать себя в подразделениях и как выполнять должностные функции, которые, прежде всего, включали «духовное попечение» над солдатами и их «идеологическое воспитание» [1219]. Более того, Зауберцвейг издал приказ, который регулировал воинский статус имамов по отношению к солдатам и немецким офицерам [1220]. В полках и батальонах имамы относились к офицерам командного состава. Ведущие имамы носили пистолет, а в бою – пистолет-пулемет [1221]. Все имамы были подчинены так называемому дивизионному имаму, который располагался в штаб-квартире дивизии и работал непосредственно с Заубергцвейгом. Эту должность сначала занимал штурмбанфюрер СС Абдулла Мухасилович, который ранее служил в югославской армии и был самым опытным имамом среди новобранцев «Ханджара» [1222]. Его заместителем был имам Хусейн Дзёзо, уважаемый религиозный лидер, который учился в университете аль-Азхар в 1930‐х годах, а при немцах получил звание гауптштурмфюрера СС [1223]. Ближе к концу войны Мухасиловича заменил молодой оберштурмфюрер СС Халим Малкоч (затем его произвели в гауптштурмфюреры). Малкоч, также служивший в югославской армии, был батальонным имамом 13‐го горного саперного батальона «Ханджара» ( SS-Gebirgs-Pionier-Bataillons 13 ) [1224]. Муфтий Иерусалима вспоминал в своих мемуарах, что при вербовке первых военных имамов для «Ханджара» СС снова обратились за помощью в религиозные учреждения Боснии и непосредственно к Мухамеду Пандже, которого назначили ответственным за отбор молодых имамов, в основном выпускников престижного медресе Гази Хусрев-бега в Сараево и университета аль-Азхар [1225].

Позже эсэсовцы учредили систему военных имамов и в своих восточномусульманских подразделениях [1226]. Главным имамом 1-го Восточномусульманского полка СС стал некто Имам Камалов [1227]. В августе 1944 года шли переговоры о назначении «главного имама» всего Восточнотюркского соединения СС, в которых участвовали аль-Хусейни и Гарун аль-Рашид. В составленный в ходе дискуссий короткий список вошли три кандидата [1228]. Первым был Алимджан Идрис, несмотря на всю его занятость пропагандистской работой в министерстве иностранных дел и министерстве пропаганды. Кандидатом номер два стал крымский татарин, бежавший в Румынию,– его имя не сохранилось. Последним в списке оказался мулла Абдулгани Осман, мусульманин, который некоторое время отвечал за татарских военнопленных (по приказу Восточного министерства), а также писал на религиозные темы для пропагандистского листка Волжско-татарского легиона [1229]. Как и Идрис, с которым он находился в сложных личных отношениях, Осман жил в Германии со времен Первой мировой войны. Хотя аль-Рашид предпочел бы Абдулгани Османа, первым предложение заняться этой работой получил все-таки крымский татарин [1230]. Спустя какое-то время «главным имамом» соединения стал узбек Нуреддин Намангани, имевший звание унтерштурмфюрера СС [1231]. Немцы освободили Намангани из тюрьмы НКВД в Минске в 1941 году, и до перевода в СС он служил имамом в соединении Майера-Мадера. Абдулгани Осман, не получивший этот пост, продолжал вербовать военнопленных, но уже для СС.