Дебора Алкок - Испанские братья. Часть 2

— Монахи из Сан-Исидро бежали, — проговорил он.

— Всё-таки бежали, — в крайнем отчаянии повторил Карлос.

— Да, не менее двенадцати из их числа покинули монастырь.

— Где Вы это услышали?

— Сегодня утром с этой вестью пришёл брат-послушник. Они ещё провели торжественный капитул, на котором приняли решение, что каждый волен поступать согласно голосу своей совести. Так вот, те, кто счёл это необходимым, бежали, остальные остались.

Мгновение оба молча смотрели друг другу в глаза. Опасность, вызванная этим опрометчивым поступком, была так велика, что обоим показалось, что над ними уже провозгласили смертный приговор.

Голос Карлоса дрогнул, когда он, наконец, спросил:

— Фра Кристобаль и фра Фернандо тоже среди беглецов?

— Нет, они оба среди более мужественных, а может быть, и более благоразумных, которые остались ожидать Божьих повелений. Вот письмо от фра Кристобаля, которое мне передал брат-послушник, прочтите его, и Вы будете знать всё, что знаю я.

Карлос очень внимательно его прочёл.

— Кажется, — заметил он, — бежали в основном потому, что совесть не позволяла им продолжать исполнять внешние ритуальные требования ордена… и они заключают из знамений времени, что над сообществом верных скоро разразится буря…

— Дал бы Бог, чтобы тогда хотя бы они сами были ею пощажены, — ответил Лосада, слегка нажимая на слово «сами».

— А мы? — да смилостивится над нами Бог! — не удержав стона, произнёс Карлос. Письмо выпало из его вздрагивающих рук, — что будет с нами?

— Укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его, — мужественно ответил Лосада, — нам не остаётся другой опоры. Дал бы Бог, чтобы никто из горожан не был так неразумен, чтобы последовать примеру братьев. Побег одного единственного человека может оказаться гибельным для остальных.

— А что же те, кто остался в Сан-Исидро?

— Они так же, как и мы, подзащитны Богу.

— Я поеду, навещу их… особенно фра Фернандо…

— Простите меня, дон Карлос, но ничего такого Вы не сделаете! Это значило бы навлечь на себя лишние подозрения! Если Вам нужно что-то передать, то поручите это мне.

— А Вы?

Лосада печально усмехнулся:

— Врач должен идти по любому адресу. Он очень полезный человек, ибо «оголтелого еретика» до поры до времени может спрятать под белым кителем.

Карлос узнал язык святейшей инквизиции. Он подавил мгновенную дрожь, но ужаса, горевшего в его синих глазах, он спрятать не смог.

Более взрослый и более опытный христианин почувствовал к юноше сострадание. Сам стоя перед лицом смерти, он говорил с Карлосом ласково, успокаивающе, утешая и ободряя. Он просил его не терять присутствия духа, чтобы без нужды не оказаться в опасности.

— Я особенно требую от Вас, дон Карлос, — старайтесь избегать опасностей — Вы для нас очень нужны, и если Бог оставит Вас в живых, то в дальнейшем Вы станете ещё более необходимым. Если паду я…

— Друг, не говорите так!

— Как повелит Бог… мне нет нужды напоминать Вам, что другие стоят в такой же опасности, как и я. Особенно фра Кассиодоро и дон Хуан Понсе де Леон.

— Благороднейшие головы падают первыми, — чуть слышно прошептал Карлос.

— И тогда более молодые воины должны выйти из рядов и поднять упавшие знамёна. Дон Карлос Альварес, мы возлагаем на Вас большие надежды. Ваши мягкие слова задевают сердце. Вы говорите то, что знаете, и свидетельствуете о том, что видели. Богатые духовные дары, полученные Вами от Бога, позволяют Вам говорить с большой убедительностью, для Вас ещё много работы на Божьей ниве. Но призовёт ли Он Вас только на труд, или же и на страдания, не страшитесь. Будьте сильны и мужественны… «Не страшись и не отчаивайся, ибо Господь Бог твой с тобою, куда бы ни повёл тебя твой путь!»

— Я приложу все силы, чтобы не утратить доверия к Господу… пусть Его сила проявится в моей слабости, — ответил Карлос, — но сейчас дайте мне любое, хоть малое дело, которым я мог бы Вам помочь и облегчить Ваши заботы, мой дорогой друг и учитель!

Лосада охотно поручил ему, как и неоднократно раньше, посетить некоторых тайных приверженцев, и других, чувствовавших себя несчастными и подавленными заботами. За этим занятием Карлос и провёл последующие два-три дня. Он много молился, особенно за оставшихся в Сан-Исидро монахов, опасное положение которых его очень беспокоило. Он силился избавиться от всяких других мыслей, и если они всё-таки взваливались на него, он всё возлагал на Того, Кто может защитить немногих своих верных и в дикой пустыне и в стане врагов.

Однажды утром он долго оставался в своей комнате, дописывая письмо своему брату. Потом вышел, чтобы навестить Лосаду. Поскольку был день поста, а он строго придерживался в этом смысле всех требований господствующей церкви, то он ещё и не видел никого из семьи своего дядюшки.

Вход в дом доктора имел весьма необычный вид. Ворота были наглухо заперты, не видно было входящих и выходящих пациентов. Карлоса охватило беспокойство. Прошло довольно много времени, пока на его стук ответили. Наконец кто-то крикнул изнутри:

— Кто там?

Карлос назвал своё известное всем домашним доктора имя. Дверь наполовину открылась, и слуга, мальчик-мулат, показал своё искажённое ужасом лицо.

— Где сеньор Кристобаль?

— Его нет.

— Как это — нет?

Ответ прозвучал перепуганной скороговоркой:

— Прошлой ночью… алгвазилы святой инквизиции… — дверь захлопнулась и была снова заперта изнутри.

Словно пригвождённый к месту, застывший в немом ужасе, Карлос стоял на площадке. Он пришёл в себя, когда кто-то бесцеремонно и грубо повис на его руке и голосом дона Гонсальво сказал:

— Ты что, кузен, в лунатика превратился? Мог бы быть настолько вежлив, чтобы предложить мне руку, и не позорить меня настолько, чтобы я, жалкий калека, сам тебя об этом просил!

Последовал поток проклятий относительно своих телесных немощей с такими богохульными святотатственными выражениями, что Карлосу стало больно. Это чувство было ему необходимо — оно заставило Карлоса очнуться от оцепенения, возможно как потерявший сознание пациент приходит в себя от внезапного ужаса. Он мягко ответил:

— Прости, кузен, я не видел тебя… но сейчас я, к сожалению, вынужден тебя слушать.

Гонсальво не удостоил его другого ответа, кроме своего обычного короткого и горького смешка.

— Куда ты хочешь идти?

— Домой. Я устал.

Они молча шли рядом, вдруг Гонсальво спросил:

— Ты слышал новость?

— Какую новость?

— Да ту, что у всех на языке! Поистине, весь город сошёл с ума от праведного негодования и возмущения, это и неудивительно. Представь себе, их преосвященства господа инквизиторы обнаружили общину безбожных лютеран, целое осиное гнездо, здесь же среди нас. Говорят, эти богохульники осмеливались проводить где-то в городе свои сборища. О, ты выглядишь крайне напуганным, меня это не удивляет, мой благочестивый и правоверный кузен! Ты никогда не счёл бы такое возможным, не так ли?