Владимир Бурцев - В погоне за провокаторами

— Скажите, я был прав, когда говорил, что все четыре прошения были писаны Вами?

Он, несколько потупившись, ответил мне:

— Ну, да, конечно, Вы были правы!

— Больше мне ничего не нужно! Я думаю, что Вам трудно рассказывать о том, о чем Вы начали говорить. Я только прошу Вас подробнее записать все Ваше дело для истории и сохранить эту рукопись. У меня к Вам по этому делу нет больше никаких просьб и вопросов.

Я понимаю, что для истории, быть может, разоблачения Стародворского имели бы значение, если бы я тогда заставил его ответить на некоторые вопросы.

Стародворский понял, что мне тяжело его выслушивать. Он еще раз меня поблагодарил и затем сказал:

— У меня есть дети, есть жена. Она ничего не знает. Я сталкиваюсь с очень многими, как мне объяснить им мое дело, когда они узнают обо всем?

Тогда я ему дал записочку такого рода (копии я себе не оставил и цитирую по памяти): «Во время моих расследований и расспросов лиц, служивших в департаменте полиции, и по документам, мне пришлось установить, что Стародворский за период 1906–1912 гг. встречался с ними и пользовался их услугами, но у меня нет никаких указаний, чтобы он когда-нибудь указывал им на какие-нибудь имена действующих революционеров».

Стародворский, молча, в большом волнении, взял у меня эту бумагу и стал молча же прощаться. Он только крепко пожал мне руку и сказал:

— Спасибо за все!

Больше Стародворского я не видел. Знаю, что в печати об его связах с департаментом полиции никогда не было ничего сказано.

…Я не имею сведений о том, исполнил ли Стародворский мою просьбу: рассказал ли для истории печальные страницы своей жизни и позаботился ли о том, чтобы этот рассказ был сохранен, как я его о том просил. Знаю только, что мою записку, данную ему во время последнего нашего свидания, он кое-кому показывал, и она у кого-то и теперь должна сохраняться.

К сожалению, я должен здесь сказать, что сообщения Стародворского департаменту полиции не могли обойтись, и не обошлись без того, чтобы в них не упоминались какие-нибудь имена, даже кроме моего. В связи с судом надо мной Стародворский обо мне, конечно, не мог не давать подробных сведений в департамент полиции. Но в различное время он давал сведения и о других лицах, например, о Фигнер. Это все я знал и тогда, когда дал ему этот волчий билет, но я его дал Стародворскому для того, чтобы несколько облегчить его тогдашнее тяжелое положение.

Для революционного движения сношения Стародворского с миром департамента полиции, быть может, фактически и не имели никаких особенно тяжелых последствий, потому что он был мной скомпрометирован в самом начале, когда только что вошел в среду народных социалистов и еще не играл никакой серьезной роли в общественном и революционном движениях, а позднее, как скомпрометированный человек, он ни для кого более не был опасен.

Товарищ директора департамента полиции Виссарионов, Доброскок и другие лица говорили мне, что со времени суда над Стародворским его сведения были для них мало полезны и связью с ним они скорее тяготились. Они неохотно даже принимали его услуги, когда он с различными предложениями, по большей части литературного характера, сам приходил к ним в департамент полиции или на их тайные конспиративные квартиры. Со временем систематические связи Стародворского с департаментом полиции (по-видимому, после 1912 года) даже и совсем прекратились — именно за их бесполезностью для охранников.

В рассказах об освободительном движении имя Стародворского не будет забыто. Там будет рассказана не только его ужасная трагедия, которую он пережил благодаря своим ошибкам и более чем ошибкам, но будет рассказано и о его участии в убийстве Судейкина и кое о чем другом.

«Свободная Россия» — издавалась в 1889 году в Женеве. Ставила своей задачей децентрализацию государственной власти, причем земства должны стать основой этого строя.

Серебряков Э. А. (1854–1921) — бывший морской офицер, участник военной организации Народной Воли с 1880 г. Был выдан полиции Дегаевым. Автор книги «Очерки по истории «Земли и Воли». Впоследствии правый эсэр.

Ландезен-Геккельман-Гартинг А. М. — провокатор-охранник. Заподозренный в провокаторстве в связи с арестом Дерптской типографии, уехал в 1885 году за границу. Здесь работал у заведующего заграничной агентурой П. И. Рачковского с 1900–1903 г. Стоял во главе берлинской агентуры как Гартинг, сам заведовал заграничной агентурой. В 1909 г. после разоблачения был уволен в отставку с пенсией и с производством в действительные статские советники.

Бах А. Н. — род. в 1857 г. Народоволец, ученый-химик. В революционное движение вошел в 1878 г. После 1 марта 1881 г. явился одним из собирателей Народной Воли вместе с Лопатиным. После ареста последнего и провалов эмигрировал в марте 1885 г., занявшись научной работой. Примкнул к эсэрам в 1905 году. В Россию вернулся в 1917 г. и при переходе эсэров на путь вооруженной борьбы с советской властью отошел от партии. Живет в Москве, заведует химическим институтом, обслуживающим промышленность. Принимает самое активное участие в капитальном строительстве нашего хозяйства. Написал наиболее популярную в свое время книгу по экономике — «Царь-Голод», много содействовавшую массовой агитации.

Лавров П. Л. (1823–1900) — крупный теоретик революционного народничества. Был членом Земли и Воли. В 1866 году в ссылке написал «Исторические письма», имевшие большое влияние на молодежь. В этой книге он доказывал, что прогресс в истории возникает благодаря «критически мыслящим личностям», они двигатели исторических событий. Участник Парижской Коммуны. Редактировал за границей журнал «Вперед» в 1871 г., в котором пропагандировал необходимость «идти в народ», дабы упорной работой перевоспитать народ в духе социализма. Его агитация была резко противоположна бакунистам — бунтарям, считавшим, что народ готов к немедленному восстанию. Участвовал одно время в редактировании заграничного издания «Народной Воли».

Ошанина-Полонская, Марина Никаноровна, Оловенникова Мария Николаевна (1853–1898) — участвовала в молодости в кружке якобинца Зайчневского П. Г. В 1878 году примкнула к Земле и Воле, пыталась организовать поселение из революционеров среди крестьян Воронежской губернии для пропагандистской работы. Впоследствии член Исполнительного Комитета Народной Воли. С 1882 г. эмигрировала за границу, где продолжала работу, но по взглядам была ближе к якобинцам, примыкая к кружку «старых народовольцев».

Тихомиров Л. А. (1852–1923) — в студенческие годы 1871–1873 г. активный член кружка чайковцев, пропагандировал среди рабочих. После ареста чайковцев он был привлечен вместе с другими к делу 193-х, но отделался легким наказанием. С конца 1878 г. он принимает активнейшее участие в создании новой революционной организации — партии Земля и Воля и вместе с Кравчинским, Клеменцом, Плехановым и Н. Морозовым он входит в редакцию ее органа — «Земля и Воля». В качестве ярого сторонника политической борьбы и террористических методов Тихомиров участвует на Липецком съезде в 1879 г. и играет роль одного из застрельщиков в расколе Земли и Воли. Член Исполнительного Комитета Народной Воли со дня его основания, Тихомиров играет руководящую роль в этой организации. Не принимая непосредственного участия в террористической борьбе, он уцелевает при разгроме Народной Воли, последовавшем вслед за удачным покушением на Александра II (1 марта 1881 г.) Вместе с В. Фигнер, Н. Морозовым, Μ. Ошаниной и др. он делает попытки восстановить организацию и продолжает редактировать ее орган «Народная Воля». Эмигрировав и 1883 году за границу, он создает там при участии П. Лаврова «Вестник Народной Воли». Разочаровавшись в террористических методах борьбы, он под влиянием глубокого кризиса и разложения народовольчества уходит от революции и из вождя Исполнительного Комитета Народной Воли он вскоре превращается в ярого защитника самодержавия. После опубликования им в 1888 г. брошюры «Почему я перестал быть революционером» и подачи им верноподданнического прошения Александру III, он возвращается в Россию и становится сначала сотрудником, а затем редактором реакционных «Московских Ведомостей». На страницах этой газеты он усиленно защищал самодержавие и православие, и за свое ренегатское усердие награжден был царем золотой чернильницей.