Борис Бартфельд - Возвращение на Голгофу

По дороге на север, на Георгенбург [18], где через реку Инстер сохранился мост, верхами ходу около получаса. Вскоре всадники миновали замок и сразу за ним въехали в ворота конезавода. На ухоженной, огороженной высоким забором территории стояло несколько крепких, краснокаменных конюшен. Но лошадей нигде не было видно. В одной из служебных комнат Орловцев разыскал помощника управляющего, оставшегося на хозяйстве, и настойчиво попытался вызнать у него, куда подевались лошади. Служащий, похожий на приказчика мелкого магазина в уездном городке, юлил, изворачивался, как мог, но о табуне упорно молчал. Орловцев вышел из себя, оставалось прибегнуть к устрашению. Но в этот момент распахнулась дверь, Никифор заглянул в кабинет и поманил Орловцева за собой. Во дворе он показал знаками сесть на лошадь и следовать за ним. Как только выехали за ворота, казак тихонько рассказал, что в дальней конюшне разыскал то ли поляка, то ли белоруса, который сообщил ему, что табун — голов сто — дня четыре назад отогнали на дальнее пастбище подальше от посторонних глаз за деревню Гесветен. Там табун сейчас и пасется. Сворачивать в эту деревню надо было у замка, по дороге на восток и едва ли не час добираться туда. На всякий случай Орловцев заскочил в замок, где размещалась русская армейская часть, и вытребовал себе для поездки пять кавалеристов с вахмистром. Такой командой и тронулись на поиски. До деревни добрались без задержек, у местного бауэра узнали, что лошади пасутся неподалёку, на пастбище за мызой Штилитцен. Поскакали туда, и верно — за мызой, справа от дороги метрах в трёхстах увидели пасущихся под присмотром табунщика лошадей. Лошади тракененской породы — хороши, упитанны, хоть сейчас в строй. Кавалеристы быстро сбили лошадей в табун, выгнали их на просёлочную дорогу и погнали в замок. Орловцев, не спеша, ехал позади всех, осматривая окрестности.

Не доезжая мызы, вблизи дороги он усмотрел небольшой парк; узкая аллейка вела к изящному чугунному памятнику. Орловцев подъехал к нему, спешился, и подошел ближе. Оказалось, что это памятник русскому фельдмаршалу Барклаю-де-Толли, скончавшемуся здесь в мае 1818 года. Он был поставлен прусским королем. Имя Барклая было известно каждому русскому офицеру, хотя оно и незаслуженно находилось в тени великого имени Кутузова. Офицеры Генерального штаба особо чтили фельдмаршала, едва ли не как создателя русского Генерального штаба и многих его служб, от военной разведки до квартирмейстерской. Но о памятнике фельдмаршалу в Пруссии на месте его смерти ни Орловцев, ни его однокашники по академии, ни профессора ничего не слыхали. То, что во время боёв на территории врага стоит ухоженный памятник русскому военачальнику, поразило Орловцева. Он задумался о том, до какой степени ожесточения доходят государства и люди во время войны и на какие глубины истории распространяется взаимная ненависть. Может ли сохраниться во время войны и после нее что-то общее из истории многовекового неспокойного соседства русских и немцев? Хоть что-то объединяющее их? Или все сгорит в огне взаимной ненависти? Хотя вот, этот памятник цел… Взволнованный офицер поскакал вслед за своим отрядом. Вскоре они уже загоняли табун на территорию конезавода, где оставили лошадей под охраной солдат кавалерийской части.

В штаб армии Орловцев вернулся в приподнятом настроении. Быстро изложил в рапорте все, что касалось розыска лошадей, надеясь сдать его дежурному и ещё успеть забежать в госпиталь к Вере. Однако его задержали генералы: граф Шувалов и князь Белозерский-Белосельский. Если с графом Шуваловым Орловцеву приходилось сталкиваться ежедневно, то с князем, генерал-майором Свиты Белозерским-Белосельским Сергеем Константиновичем, он дел не имел, видел его в штабе только один раз. Князь, племянник легендарного генерала Скобелева, один из крупнейших землевладельцев империи, казался офицерам самым таинственным обитателем штаба. Жил он как-то отдельно, в самой верхней комнате гостиницы, работал там со штабными картами и вниз спускался редко, еду ему относили наверх. Служил он в элитных кавалерийских частях, командовал Уланским Её Величества лейб-гвардии полком, затем первой бригадой 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Бригады его сейчас в Инстербурге не было, и князь оказался предоставлен сам себе. Род свой он вел от Рюриков, но слыл человеком передовым и современным — был одним из руководителей Олимпийского комитета России. Между князем, бароном Ренненкампфом и графом Шуваловым существовали какие-то особые отношения, и к князю все обращались с демонстративной почтительностью. Шувалов расспросил Орловцева о деле с тракененскими лошадьми, и штабс-капитан подробно рассказал о табуне, конезаводе, замке и обнаруженном памятнике русскому фельдмаршалу. Генералы загорелись съездить на конезавод и взглянуть на памятник. Под конец беседы в холл спустился командующий армией, генералы двинулись ему навстречу. Орловцев освободился, но бежать к Вере в госпиталь не решился, большие напольные часы в гостинице уже тяжело били полночь.

Орловцев нес службу помощника дежурного в штабе армии. Довольно монотонную плановую работу нарушило сообщение об аварии на городской водопроводной станции. Во время ремонтных работ на водокачке произошел взрыв, говорили о погибших и раненых. Командующий распорядился срочно разобраться с этим инцидентом и превентивно взять дополнительных заложников из жителей города.

Для выяснения всех обстоятельств дела на место взрыва отправили Орловцева. Еще в академии и профессора, и однокурсники отмечали его превосходные аналитические способности и умение находить причинно-следственные связи между, казалось бы, независимыми событиями. Так что подобные поручения были для него делом почти профессиональным. Он с самого начала расследования знал, что утром штабное начальство дало команду срочно наладить работу насосной станции. Из-за проблем с водой в штабе создалась антисанитарная обстановка, терпеть которую дальше было невозможно. Водопровод и подкачивающая станция толком не работали, их вывела из строя отступающая немецкая армия. Воду в отель возили из реки Ангерапп бочками, и её всегда не хватало. У дежурного по штабу Орловцев выяснил, что распоряжение немедленно восстановить нормальную работу водопроводной станции дали офицеру штаба армии ротмистру Сергееву и военному коменданту Инстербурга капитану Белову. Дальнейшее разбирательство следовало вести на станции, куда Орловцев незамедлительно и отправился.

В воздухе на месте взрыва, кроме гари, стоял сильный химический запах. Раненых уже увезли, тела погибших были сложены у стенки. В радиусе десятков метров разбросало куски металла, окровавленные фрагменты тел, обувь, обрывки одежды, ближе к центру взрыва были видны бурые лужицы уже запекшейся крови. Немецкие рабочие убирали мусор от взрыва и от начавшегося следом пожара. Ротмистра Сергеева, получившего тяжёлое ранение, увезли, но капитана Белова и бургомистра Бирфройнда удалось опросить на месте.