Борис Бартфельд - Возвращение на Голгофу

В ходе беседы с ними Орловцев установил, что офицеры Белов и Сергеев в сопровождении бургомистра утром прибыли на водопроводную станцию. Угрожая револьверами, офицеры заставили тамошних работников приступить к запуску водопроводной станции. Немцы отказывались, но на их возражения о том, что неисправны системы запуска двигателей и что люди, которые присутствуют сейчас на станции, не разбираются в устройстве насосной техники, русские офицеры внимания не обратили. Они настояли на скорейшем выполнении приказа. Орловцев, опрашивая капитана Белова, выяснил, что именно он дал команду привезти аккумуляторы с разрушенной немцами электростанции. Затем, под угрозами обвинения в саботаже, офицеры заставили рабочих запустить от этих аккумуляторных батарей асинхронные двигатели насосов станции. Перед запуском порядок подключения аккумуляторов не уточнили, соединили их по неверной схеме. На беду, при пуске мощных насосов воспламенились обмотки двигателей, произошёл сильный взрыв, водонапорная башня заполыхала. От взрыва погибли трое русских солдат, семь немцев, несколько человек получили ранения, и ротмистр Сергеев в их числе.

Немцы, которых опрашивал Орловцев, были страшно перепуганы и не сомневались, что их расстреляют. Штабс-капитан тщательно записал все данные и показания, предназначенные для последующей работы следователей. Сам он считал, что умышленного вредительства здесь не было. Скорее всего, несчастье произошло из-за неуместной настойчивости офицеров, заставивших произвести запуск станции. Своё мнение он четко изложил в конце записки. Несмотря на эти выводы, генерал Ренненкампф кипел от ярости и жаждал возмездия, грозил карательными мерами, требовал расстрелять заложников. К счастью, ротмистр Сергеев выжил, и бургомистр Бирфройнд, ссылаясь на мнение Орловцева, в последний момент сумел-таки убедить командование, что это несчастный случай, а не подготовленная акция. В результате перепуганные заложники избежали расстрела, их освободили. Орловцеву приходилось и раньше решать кое-какие вопросы с бургомистром, и он знал, что немец этот тонкий дипломат, которому частенько удавалось предотвращать опасное развитие событий. Но такое урегулирование давалось непросто, военный комендант города Белов при своей низкой компетенции характер имел резкий и непредсказуемый. Да и присутствие в городе штаба армии добавляло бургомистру проблем.

Орловцев возился с очередными документами, когда дежурный сообщил, что его разыскивает прапорщик Орловцев, находящийся на железнодорожном вокзале. Это был гром среди ясного неба! Брат ни словечка не писал, что возможен его приезд в Инстербург.

Орловцев кинулся к начальству и получил разрешение покинуть штаб. Он немедленно бросился на вокзал, где в зале ожидания, забитом военными, с трудом разыскал Юру. Брат сидел в окружении солдат рядом с ещё одним прапорщиком, долговязым и нескладным парнем. Когда штабс-капитан подошёл к ним, солдаты и прапорщики вскочили со своих мест, приветствуя его; он небрежно и весело махнул им рукой и обнял брата.

— Какими судьбами ты здесь? На сколько дней? — Орловцев-старший не сдерживал радости.

— До завтрашнего утра будем в городе. Ведь сюда мы попали из-за ошибки. Прибыли с интендантской командой за артиллерийским снабжением и только здесь узнали, что груз для нашего 20-го корпуса находится на станции в Гумбиннене. Туда завтра и отправимся.

— Ну что ж, у нас, Юрка, с тобой полдня и целый вечер. Поговорим, погуляем… Где ваш старший офицер?

— Интендант-майор Николаев сейчас у коменданта вокзала. — Юра старался говорить «по-военному» — чётко и кратко, выглядеть этаким воякой, готовым ко всему. Но глаза его горели радостным мальчишеским блеском, на верхней губе темнел юношеский пушок.

— Жди меня здесь. — Орловцев направился к дежурному по вокзалу, нашел там высокого, худого, совсем не похожего на интенданта майора и договорился, что забирает прапорщика Орловцева в штаб армии. Он клятвенно пообещал майору, что прапорщик прибудет на вокзал завтра в восемь утра, как раз к отправлению интендантской команды.

Братья вышли из вокзала и направились к госпиталю, разговаривая на ходу; они размашисто шагали, точно мальчишки, ранним летним утром спешащие рыбачить на речку. В эти минуты война отступила куда-то далеко, за пределы их сознания. Они шли, постоянно поглядывая друг на друга, отмечая перемены, произошедшие с каждым, радовались неожиданной встрече и говорили сразу обо всем, перескакивая с одного на другое. Нику не терпелось познакомить младшего брата с Верой.

Они быстро дошли до госпиталя. Там по-прежнему кипела работа, прибывало медицинское оборудование, его разгружали, устанавливали в кабинетах и операционных. Многие палаты уже были заполнены ранеными. Все помещения блестели, вычищенные до такой стерильной чистоты, которой в этой школе отродясь не было. На входе в госпиталь стояла охрана, но Орловцева здесь знали как офицера, состоящего при штабе армии, и беспрепятственно пропустили. Юрий остался ждать в школьном скверике.

Вера вышла к Орловцеву из перевязочной, обрадовалась, узнав о приезде брата, но освободиться пока не могла. Сегодня она работала вместе с великой княжной Марией Павловной, которая только недавно окончила курсы медсестер в Петербурге и еще набиралась опыта. Да и в операционную сплошной чередой шли раненые, сменить ее могли только к шести часам вечера. Договорились, что братья зайдут за ней через три часа. Николай крепко досадовал, но поделать ничего не мог.

Они с Юрой вернулись на вокзальную улицу, прошли по ней в сторону старой рыночной площади. По дороге набрели на симпатичное фотоателье. Из-за стеклянной витрины на проходящих военных как ни в чём не бывало безмятежно взирали счастливые новобрачные, матери и отцы семейств с детьми, бравые пожарные, лихие германские военные, застенчивые барышни. Над всем этим красовалась вывеска — «Ателье фотохудожника Вальтера Лутката». Братья решили сфотографироваться на память. Зашли было в ателье, но тут Юрий предложил непременно сняться втроём, вместе с Верой. Хозяин ателье обещал ждать их до семи вечера, и они отправились дальше. Прогулялись по рыночной площади, затем двинулись к замку, возвышавшемуся за прудом. В старом тевтонском замке сейчас расположились интендантские службы и лазарет. Но просторный внутренний двор по-прежнему напоминал о рыцарских ристалищах. Побродив по замку, они в конце концов устроились в старом трактире со странным названием «Зеленая кошка». Заказали суп из рубца, кёнигсбергский флек и двойное пиво. В обеденном зале было пустынно, и братья могли спокойно и неторопливо поговорить.