Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Вертится «цикада». Старик! Я слышал много раз, что ты меня от смерти спас. Скажи – зачем?

Нет, это очень важно, то, что три спектакля состоялись. И если Делюсины были на первом, с нашей точки кошмарном из-за накладок Гракова, а они, в общем-то, и не заметили, значит, не всё было так плохо.

Второй был хороший, а третий – отличный. Значит, поднять голову и сказать: «Вы забыли про Маренго. В два часа я проиграл сражение, но в 4 я его уже выиграл». Хотелось бы так сказать и про себя.

Тетя Оля-маленькая встретила меня с полным ведром. А вчера, когда я провожал Л., она шла навстречу, поднимаясь по лестнице (ну и сказал!), с пустым. Я: «Этого еще не хватало – с пустым ведром». Она смутилась, засмеялась и сказала: «Ой, я вернусь, я вернусь, после вас». И действительно спустилась бабка, пропустила нас… и поэтому спектакль был отличным.

С утра сегодня бабка Екатерина вкатила уже мне два укола – в попу и в вену. У старухи золотые руки – бьёт без промаха и без боли.

Что это такое? Что за перо? Зеленое. А это черненькое. Сегодня студенты Ст.-импорта экзамены сдают.

Помоги им Бог. Вольва на ходу. И на ней катаются с Игорем. «Ну, это – Панин». Так и ездил бы Панин.

Если вернуться несколькими днями назад, то всё понаделала поездка в С. Посад с плитой этой блинной. Заехали к Бокову. Озадачил его баллоном с газом. Тут же оказался полковник, который сказал: «Поедем ко мне, я тебе отдам свой». Потом военная часть. Обед с начальниками. Водка. В газике уже загружен баллон, два мешка картошки для посадки, коробки с банками: тушенка, горошек, водка Куприянычу. Всё это было так удачно, как по-щучьему веленью. На двух машинах подкатили мы к даче. Но Алексухин слово сдержал, и газ у них уже был. Но Куприяныч доволен – запас, да и водка, да и закуска и пр. Потом заехали в какой-то дорожно-строительный комбинат, там добавили под рыбку. Тоже нужные люди. Дачу надо довести до ума. Все они люди нужные, полезные, но я не умею ничего делать. И вот теперь в больнице. Сегодня начал делать зарядку. Ну так, размяться.

Да, вчера на спектакле был замминистра Костя Щербаков. Вот чьё бы мнение узнать. Пойти к СЕ. От него позвонить Глаголину. А тот ему. А может быть, еще и от Елены Ивановны. Эта дама очень мне импонирует – грамотная, деликатная, в боевом ключе.

Я взял дома бумаги для писем. Но кому писать – тетке Елене на тот свет? Или дяде Паше, или Тоне, даже Николаю из Рассказова уже не напишешь, он тоже там. Лена Баринова и Галя Яковлева приходили на каждый спектакль и заряжали меня. Господи! Что же это за существо – балерина гениальная Галя! Сколько в ней доброты и доброй, горячей, сильной энергии. На каждый спектакль она приходила и кричала «браво». Заводила зал, и зал вчера скандировал.

И это очень хорошо, что Костя был тому свидетель. Если он не ушел с первого акта.

С Тамаркой действительно плохо. 60 тысяч – это что, на хлеб? На хлеб у нас есть. Мне надо 150 тысяч заплатить за Сережу и т. д.

Была Таня. Опять нанесла всего. Ходили с ней в хозмаг, купили сетку от комаров «по наколке С.Е.».

Звонил в театр. Борис звонил Любимову и сказал, что «спектакль вчера прошел хорошо». Шеф встречный вопрос: «Почему не играете Высоцкого?» Подоплёка вопроса мне нравится. Кое-как это-то сколотили, что я в Соловьёвку попал. Но вопрос хороший, под ним перспектива. «Пришлите мне приглашение, просьбу, чтоб я приехал». Это совсем чудесно. А суд – да ну их.

Пишется не пишется, а что-то всё-таки пишется. «Ну и сиди там до конца сезона». Кстати, днями как-то сказал он мне: «Тебе надо снять комнату и пожить одному, пойми меня. Иначе ты погибнешь».

Теперь исчезла маленькая ложка, да и большой, однако, нет. Всё нашлось, с головой что-то сдвинулось. Да, эти три спектакля были героическим сражением на выживаемость. На репетиции я сказал артистам: «Когда мы не вместе - мы говно». Это произвело. Надо что-то цементирующее придумать. Собрать всех, и чтобы Буденный сказал слово.

Станок сдал экзамены, и там идет гудеж. А я жду, когда вскипит чайник. Надо привезти кипятильник.

«Ах, зачем эта ночь так была хороша…» Кто расшифрует эту запись?! Никто. Кроме врача Сергея Евгеньевича. И кофе я сварил, и выпросил у него пить его и дальше.

Ходили с Татьяной в хозмаг и купили сетку от комаров. По-колхозному ее, с бумажками, приколотили.

«В понедельник будем переделывать», – сказал врач. Хочу с ним посоветоваться насчёт «Бритвы». И рука-то дрожит почему-то. Почему она дрожит, я знаю. От перевозбуждения. Я давно не пил кофе. А заварил я его себе дозу лошадиную. «Как прекрасно жить на свете и любить жизнь. Вот это и есть – Лара».

28 мая 1994

Суббота. Утро.

Малая зарядка, молитва.

Спал с уколом и комарами. Бил кого-то железным прутом или отбивался, скорее. Хочу съездить в театр за приемником. Домой не хочу. Хочется заглянуть в «зеленую» тетрадь. Ночью прошел сильный дождь. Хотя на Десне его могло и не быть. Любимая моя Ольга Александровна-маленькая хлопочет по хозяйству, бегунок. Резвая старушонка, вылитая баба Нила. «Но продумать распорядок действий надо». Сбегать в театр за приемником? Или попросить Сережу привезти большой?! По-моему, читаю хорошую книжку «Дорожный посох». Но надо соображать быстрее, а это значит – одеваться и бежать. Сереже наказать привезти смену белья и зонт.

А я взял да и сам умудрился сбегать до Академической. Привез часы другие, зонт, приемник и кипятильник. К тому же замечательную, душеспасательную книгу подарила мне Адель. Чудо, как хорошо про наше Православное богослужение написано. Дай-то ей Бог здоровья. Много доброго и полезного принесла эта наша дружба с А.И. Алексеевой.

Сережа – если не сдаст экзамены и не перейдет в 10 класс, пойдет в эстрадное училище учиться на барабанщика. Тамара трезвая и просветленная и всё время говорит о Людмиле. Господи! Помилуй меня грешного, прости и сохрани, и близких моих обереги.

Погода дрянная: то ветер, то сеет, то всё вместе. Психи наши метут улицу и территорию Соловьевки, хотел написать – Соловьихи, где куролесил наш папаня. Впрочем, кажется, он там и родился.

Что за день у нас сегодня по церковному словарю? Эх, недотёпа. Сын в священники готовится, а отец толком ни одного праздника не знает, ни одного слова значения. Например, аналой – что это такое? Ну и т. п. Тому подтверждение мое только вот посещение Донского монастыря.

По своему теперь уже прочно осевшему обычаю ставлю первые три свечи за упокой: Павла I, отца Сергея Ил. и сестры Тони. И две свечи за упокой души (это не так называется), а в знак поклонения мощам святителя Тихона. Где-то здесь могила святого мученика отца моего крестника в артисты Полозова Алексея Яковлевича. Да. Верно – Яков звали отца. Где-то он похоронен здесь, у монастырской стены, а теперь, быть может, и добился А.Я. перенесения мощей на монастырское кладбище. Надо бы позвонить.