Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Пью таблетки горстями, пригоршнями. Единственно в надежде, что, как он сказал, «почистить печень». Но лицо от всего лечения – кривое… или зеркала тут такие?! Боготканные глаголы.

– Да, я попал в больницу, и теперь у меня есть время подумать и разложить свои дела и мысли за последние полгода, начиная с Парижа, который я тоже, в общем, просрал.

Дозвонился до Полозова. Могилу отца его я сегодня разыщу. Только бы, только бы… не сорвалось с крючка доброе намерение. Где-то рядом с могилой Чаадаева.

Вот и фокус. Забрел к доктору и прочитал ему «Бритву». «Очень здорово». У него была примерно такая же ситуация. «В постели без ничего лежит девушка. Звонок в дверь. Я, ничего не подозревая, нет чтобы в глазок поглядеть… открываю дверь – на пороге ее муж. А сын остался на лавочке… Сразу проходит в комнату, видит. Начинает размахивать крыльями. Я занимаю оборонительную позицию – вовсе не собираюсь с вами состязаться в рыцарских доблестях, но не кричите, вы не в своей квартире… и т. д. Он собрал все ее вещи вплоть до брошек и заколок и ушел. Нет. он один ушел, не вместе».

– И что потом? Они живут опять вместе?

– Нет. Это моя жена теперешняя.

Но по существу «Бритвы» он ничем мне не помог. Любопытную закономерность уловил я. Кому бы я ни читал «Бритву», в ответ рассказывают свою историю. Может быть, это тоже прекрасный ход. «Липовые аллеи».

Для того чтобы въехать в «21 км», надо хорошенько разбежаться, и Донской монастырь и мученик, причисленный зарубежной церковью к лику святых – Яков, – дадут мне крылья. Помоги мне, Господи! И отчего я у Тебя непутевый такой. «Тебе надо пожить одному». Надо сказать, что я благодарен Борису, что он меня сюда упрятал.

Танец восстановлен, благодарю Тебя, Господи! «Крутится, вертится шар голубой…» Еще вчера ноги мне не подчинялись, а сегодня… Ура!! Сердце прыгает, а так всё нормально. Время шесть, а Германа всё нет. Как хорошо жить одному!! И плясать, и петь можно: «Милая покинула меня»… Хлопнула дверь. Чего здесь делает доктор?! Курит и пьет кофе ведрами. Весы показали 66 кг. Ну, не так уж я и потолстел. Килограмм, а как сразу заметно по животу. Пойду плясать дальше.

Хорошо ли будет розы, подаренные мне Татьяной, положить на могилу Якова-мученика? По-моему, нехорошо. Денег у меня в кармане 3 тысячи. Какой-нибудь букетик от себя-то я справлю. Жалко, если будет темно. Времена пошли на сумерки. Если не попаду сегодня, пойду завтра.

День был счастливо-редкий. Я сейчас обожрался салатом и уже под уколом и таблетками, и мне хочется завтра на свежую голову записать всё, что со мной сегодня сотворила судьба. Я правда памятник Глаголину поставлю. А сейчас я прочитаю еще одну главу из «Посоха» и упаду. Приходили гости и т. д.

Святым новомученикам исповедникам российским Полозов Иаков Анисимович

23.Х.1879 – 9.XII.1924

Святый мучениче Иакове, моли Бога о нас не в силе, а в правде вечно пребывающего.

От тех, кто по милости Божией в России от безбожных властей сохранили истинную Православную церковь.

Полозова Наталия Васильевна

10.X11.1899 – 3.XI.1988

29 мая 1994

Воскресенье. Дома.

С утра в больнице делал зарядку. Потом понес две розы – святому новомученику Иакову Полозову и на плиту Петра Яковлевича Чаадаева. Поставил свечи за упокой и во здравие.

Дома не запишешь того, что вчера произошло со мной на паперти Большого собора Донского монастыря.

Меня встретила женщина. Умолила меня уделить ей две минуты внимания и поведала жуткую, но, с другой стороны, и чудесную с точки зрения литературно-бытовой беллетристики. 17 лет назад она вышла замуж за человека только потому, что он был похож на меня. Она водила его на Таганку. Онахотела, чтобы он во всем был, как я. У них дети, но эта легенда свела ее с ума, она получила инвалидность. Муж ничего, конечно, про эту ее тайну не знает и не понимает, что с ней. Хорошие дети у них. Как быть мне, что делать, – надо избавиться от легенды, от этого дьявольского наваждения. «Давайте все встретимся, попьем чаю. Всё будет хорошо». Я ее поцеловал три раза по-русски. Перекрестил. Она записала мой телефон. Звать эту женщину Нина. Вот такая встреча, вот такая легенда, вот такие чудеса. Господи! Она опять ругается, ворчит, нервничает, какую-то херню несет Сереже и т. д.

Одна.- Я ведь не могу туда приезжать. Я не хочу встречаться с твоей тонкогубой сучкой, чтоб она сдохла. До свиданья, поправляйтесь, Валерий Сергеевич.

И дверь вдребезги вслед.

Другая.- Приезжать? Зачем? Жди Гусеву и иди спать с этой дрянью, грязнулей и подзаборной пьянью. Боже! На кого ты меня променял!!

Одна.- Прав твой лучший друг – она омерзительна! Как хорошо, что я ее наконец рассмотрела. Дурак ты, дурак. Ты никогда не отличался особенным вкусом, но эта мандавошка, наглая без предела… Припереться в чужой дом. Боже мой! Это где же ее воспитывали?!

Ну, в общем, ладно. Я один, я снова на своей койке, я снова за своим любимым занятием, и я здесь буду жить. Удачно созвонился с Паниным. И на чужой машине в 11.15 мы были уже в пути на Десну. Повыдергали всю сурепку, вскопали новый участок около ворот и посадили по милости Елены Александровны шесть отростков малины. Сережа говорит, примется, куда она денется, но палило солнце, и листики уже поджарились, но Бог даст, выживет. Главное для меня было – вскопать с Паниным целинный новый клочок. Сережа прополол свой крыжовник, который весь, все шесть кустиков, зеленеет, жимолость тоже принялась. И уссурийские деревца тоже приня… и тут вошла Лунева. Ну надо же, на метле летает, что ли? Мы на машине до Академической, успел принять душ, поменять штаны и сюда. А она своим ходом, своим паром. Ведь она осталась там копать. «Метр прокопала и пошла ключи искать, в поле обронила, пока цветы рвала… и нашла». Не баба, а золото. Кто-то еще смеет смеяться над ней. Да и по речи, по рассуждениям, а так как они у нее от незлобивого сердца идут, она не уступит ни одной из женщин, которых я «перебирал», говоря слогом Юрия Андреевича.

А разбудило меня к этому огородному подвигу солнышко, что рано заглядывает в мое оконце, оконище. И я подумал, грех такой день терять, на огород надо мчаться хоть на автобусе. Но пошел я к Иакову – мученику святому, переписал эпитафии-надписи, зашел в храм, помолился. И Бог послал мне удачный труд на заброшенном моем огороде.

Выпил, принял таблетки, теперь мне предстоит укол, и в койку.

30 мая 1994

Понедельник. Молитва.

Зарядка почти по полной форме. На голове простоял молитву и до 100. Мог бы больше, но не стал после такого перерыва, более месячного, испытывать судьбу. То, что встал на голову и столько простоял, меня подняло в воздух. Почему-то засела мысль, если Бог пошлет мне внука или внучку (дай Бог, чтобы всё было удачно), чтобы крестным отцом ребеночка был А.Я. Полозов, крестным которого был Патриарх великий святитель Тихон. Отчего такое желание – не знаю, но чувствую. Я ведь А.Я. считаю по большому-то и настоящему счету своим крестным отцом в актерство. Ведь действительно, в конечном счете, наша встреча и его совет в Б. Истоке, и адрес свой дал, ведь это и повело меня в Москву. Я этот концерт, эту кепку с яйцами, ночь бессонную и беседу утреннюю с ним и пение пред артистами и его властное: «Если вы не станете драматическим артистом, вы сделаете преступление», – я это вижу, как будто это было вчера. И я хочу, чтобы святой Иаков, дух его и могучего патриарха Тихона мой род оберегал и хранил и укреплял веру православную. Надо написать Денису письмо. Евангелие мое – 1875 года, которому скоро 120 лет будет по изданию, – пришло мне от Юры Ширяева, кому перейдет? Сереже, наверное, все-таки. Он придет к вере, придет… не зря он сказал: «Я полюбил Дениса. У меня есть брат».