Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Утром – молитва, хорошая зарядка: на голове до 2000 и одна молитва.

Десна – Таня, Оля, Володя и я. Женщины копали. Панин в основном занимался печкой и примусом. С примусом не удалось. А печка чай вскипятила. 5 кустиков малины принялись. Остальные засохли. Обрабатывал вокруг яблонь и груши почву, выдергивал сорняки, наломался вдоволь. Завтра, если будет погода, попробуем картошку посадить.

Уколы мне на ночь отменили, но какие-то снотворные таблетки дают. Поднимался сегодня тяжело. Печкой завтра заниматься не будем, пусть Панин помогает сажать.

У Тамары болят ноги, опухают, ни одна обувь не годится. Ложиться она никуда не хочет.

Ищу анекдоты для «Белого попугая», для одиннадцатого числа. Как бы умудриться купить штук 20 молитв. Это было бы красиво – вместе с дипломом молитву Оптинских старцев.

Почему я чувствую себя уютно только в палате № 10?! Я здесь живу, и здесь мне хорошо. Особенно в субботу и воскресенье. Господи! Благодарю Тебя, Господи! Спаси и помилуй душу мою грешную.

5 июня 1994

Воскресенье. 22.40. Я дома, в больнице, значит. День начался с того, что я проспал. Вскочил в 8, быстро умылся, помолился, но зарядку делать не стал. Кинулся на Академическую, где уже меня ждала Татьяна, ангел мой хранитель. Успел выпить кофе, и полетели на Десну и очень хорошо поработали. Посадили ровными рядами всю картошку и 40 корней капусты. Боролся с сорняками вокруг крыжовника, под яблони подсыпали золы от вчерашнего заезда.

Написал я по просьбе соседа заявление, что Маликову – главе администрации – никакой я взятки не давал, коньяк «Наполеон» в счет не идет, у меня бумага есть, что Комитет по культуре г. Москвы просит и т. д.

Но главное событие дня – вручение дипломов нашей студии. В том числе и Шопену после 20-летней службы в театре, народному артисту России. С Этушем вели мы эту радостную, счастливую церемонию – он вручал диплом, подписанный мной и им, а я каждому дарил молитву Оптинских старцев, текст которой я огласил перед началом своей речи. Потом попросил педагогов, их оказалось много, и им по листку с молитвой. Саша Бененбойм отдал свой экземляр-список-свиток-папирус Авшарову, но меня попросил, чтоб я ему такое принес в театр. Секретарь Этуша попросила не обойти ее и ей через Сашу передать молитву. Говорил я о том, что это беспрецедентный случай за 32 года работы в театре, чтобы курс целиком был взят в театр. Выдал я это как решение Любимова, хотя он об этом и не подозревает. Хотя, конечно же, Борис в Афинах не мог ему этого не сказать. Маша с Семеном каждому дипломнику всовывали в рот по клубничке. Вообще, было нечто трогательное, до слез счастливое и грустное. Теперь идет бал в театре – пьют, поют… резвятся и пр.

Глаголин- странно – даже и не вышел к публике, а сидел в кабинете со своей любовницей и Фараде сказал, что он не хочет участвовать в этом еврейском шабаше. Странно и дико.

Но главное – картошка в земле. Счастливый день. А Таньке памятник поставить – успела после дачи 25 штук купить и прискакать. И получилось – я им свой диплом вручал. С Алексеевой что-то странное происходит, она меня пытается действительно сделать психом, я не могу выдержать ни одного упоминания, а она разговор начинает всегда: «А Гусева была или будет?» Я бросаю трубку. Она меня действительно этим пунктом доводит сразу до зашкаливания. Больше я ей звонить не буду. Кажется, я несколько переел. И там, и здесь. Ну, ладно. Господи! Пошли мне доброго сна – не в смерть.

6 июня 1994

Понедельник. Через 40 минут закончится этот день. День рождения моего Дениса. Только что по телефону продиктовал Тамаре телеграмму ему. А Кузьминичну… или инсульт, или что-то еще, упала в ванной, доползла до кровати. Алла позвала соседей, чтоб поднять ее на кровать. Нина отвезла в больницу ее.

1. С утра в Минюсте. Обещают зарегистрировать Фонд – межрегиональный.

2. Кое-какие распоряжения по театральным делам. Прекрасная, короткая, но всё говорящая заметочка, набранная таким шрифтом и где, в какой газете, что это… попросил перепечатать на машинке и отправить факсом Любимову.

3. Процедуры.

4. Репетиция с Бариновой.

5. Поездка на открытие выставки плаката к Аресенкову.

6. С Сергеем полетели на Десну поливать капусту и бороться с сорняками. Пишу, принявши таблетки, сейчас они меня свалят.

7. Завтра в 9.30 Панин должен будет привезти мне концертный костюм и гитару. А в 16.00 встреча со всеми, кто знает и придет. Господи! Пошли мне хороший, добрый, покойный сон, не в смерть.

– Позвонить? Да или нет?

– Если хочешь, позвони.

Не позвонил и звонить не стану. Односторонне – хочешь – меня уже не устраивает.

– От кончиков волос до пяток ты пустой, примитивный лицемер. Как ты посмел в моём доме перед этой шлюхой, тонкогубой дрянью затыкать мне рот?

С таким напутствием и поехали мы с Сережей поливать капусту.

7 июня 1994

Вторник. Молитва. Зарядка. Время – встал в 6 часов. Вчера не состоялся спектакль «Преступление и наказание». Если еще отменится «Живой», этого можно и не перенести. Как бы выйти на Безяева и что-нибудь еще ляпнуть. Достать путевки в Ялту, значит, надо ехать к Надежде Васильевне, кабинет 25. Почему-то не хочется кофе. Мед запил я кипяченой водой. Думаю, в «Меридиан» сгонять или ВТО. А быть может, ни туда и ни сюда, а подготовиться маленько к выступлению.

Был в храме, помолился за Кузьминичну. Да, наверное, прости, Господи, но 84 года – это срок хороший, ну, дождалась бы правнучка(ку)… радость была бы ей. Зоя Сергеевна – новая сестра, из отпуска вернувшаяся. Попозже мы с ней познакомимся – в смысле книжки. Есть ли здесь ксерокс?

Есть!! И прекрасный, лазерный. 20 штук Купера и 20 штук газетной рецензии. И ехать никуда не надо. Шумит ветер, но дождя. Нет. Это таблетки – после дождя точка. И нет с заглавной буквы. Как-то будет сегодня работаться мне. Я надеюсь на Бога, но и сам не хочу сплошать. Сейчас я пойду в полет. Невыносимо находиться дома и невозможно звонить. Как-то бы надо помочь Тамаре, но как? В Сочи она не поедет, а в Ялту нет путевок.

И только Лунева приносит с собой покой, простоту и мудрость суждений. Напрасно кто-то, возгордившись, считает, что быть или называться подругой Луневой – это не по чину, что это куда как другой уровень. Это напомнило мне когда-то сказанную Шацкой фразу: «Ты меньше общайся с Денисом… его воспитывает другой человек, другого уровня». Боже мой. Какого бы Филатов уровня ни был, заявлять так его отцу, да еще перед выходом на сцену… ну да Бог им судья.

Вернулся из барокамеры.

Встреча прошла хорошо. Хотя и спел я под Баринову только «Это было у моря». Чугунов был растроган, расчувствовался и нес какую-то околесицу, по словам Сергея Евгеньевича. Хотя эта околесица мне понравилась. «Мы получали много наград, высоких наград, но сегодня у нас праздник». И трижды поцеловал меня. Не такая уж это и околесица.