Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Да, дождик проливной и не уменьшается. Но в 9 день должен приехать Кананович Сергей Евгеньевич и определить мое расписание на выходные дни.

«Преступление множит преступление, где общение двух – умножение хаоса!!» Это про нас с Лёнькой. Нет, не буду я ему отвечать, и письма эти пусть читают редактора газет, но выносить это на публику… что-то скребет сердце. Правда, есть и другое – хочется быть хорошим: ты мне зло, а я тебе левую щёку… и, дескать, Богу угоден я буду, а не ты. Опять торг и гордыня: ты вот плохой, а я хочу хорошим быть.

Полозов Алексей Яковлевич

Москва, ул. генерала Тюленева

д. 29, корпус 1, кв. 117

(подъезд 2, этаж 4) код разломан

Келья в театре. Разговаривал по празднику – 100-летию Капицы.

12 июня 1994

Воскресенье. Молитва. [Алек.] Зарядка. Теперь каждое утро навещаю я могилу святого новомученика Иакова. Что было вчера на «Белом попугае»? Рассказал я историю про fallos extraordinaris – весёлку обыкновенную… имело это успех. Рассказал и про «сметану». «Это было у моря» – если по звуку это прилично, на этот номер я уповаю. Спел «Шута» Ю. Никулину, и было ему это трогательно. А потом на него упал фонарь. Слава Богу, штативом, но ведь по голове, приложили лед, дали коньяка. И вроде опять ожил наш капитан. «Книжка мне твоя понравилась… про Володю… я ведь его хорошо знал. Очень хорошая книжка». А вот сведения о том, что Шукшин был на премьере «Бумбараша» и сказал про меня: «Вот наш алтайский дурачок», – Лида Федосеева-Шукшина не подтвердила. «Во-первых, он никогда не ходил на такие мероприятия… и без меня… об этом фильме ничего не говорил. Это выдумки Заболоцкого». Вот это я уже выясню.

Наконец-то я дома, т. е. в палате № 10. Трудная репетиция, но принесет ли плоды она свои?! Господи! Помоги нам выстоять эти три «Живаго» и два «Годунова».

Да, действительно я дома, я как-то сжился, я как-то привык к этому уединению, к этому режиму, к этой тишине и, главное, к соседству с монастырем… с могилами святыми. Я ведь здесь уже три с лишним недели. Как они пролетели. Господи! Что я делал, чем жил?! Всё ведь не запишешь в дневник, всего не удержит напичканная лекарствами голова.

Вот был я сейчас у Алексея Яковлевича Полозова. Перенес он, бедный, инсульт, отнялась левая сторона – «но я молился, и мне Бог помог, привезли из-за границы лекарство». Большой портрет иконописный Тихона патриарха и крестного, под ним лампада теплится. Совсем каким-то другим духом повеяло. А над кроватью среди… многочисленных фотографий и мой большой портрет в рамке, и наша фотография с Никулиным. Это всё память, это всё та связь, которую хотел я как-то восстановить, тетка Елена мне родословную начертила, всё хотел писать роман и вот дописался до Соловьевки.

Звонил и разговаривал с матерью Матреной Федосеевной… разговорилась, расплакалась… два дня назад 9 дней Валентину. «Тонечки нету»… И понял я, да она и подсказала, – со мной-то повидаешься нонче, – что надо лететь в Междуреченск, оттуда на машине Володькиной в Б. Исток. А там и до Белокурихи доскочим, поработаем и отдохнем, и дорогу оправдаем хоть. Но главное, с новым батюшкой познакомимся. У Дениса как бы уже договоренность, что крестным будет его друг Денис – мой крестник, – и это как бы дело решенное.

13 июня 1994

Молитва, зарядка. Кофе. Сортир.

Я вошел в свой добольничный режим. Таблетки выбрасываю. На ночь, уже вторую, не пью снотворное, но чувствую себя, хоть и не спал практически две ночи подряд, сегодняшнюю боролся с комарами. Последний раз взглянул на часы: 5.10, а без 20-ти 8 уже поднимал ноги и вошла Ольга А. Успел накинуть на член одеяло. Хочешь записать одно, записываешь очередную белиберду.

1) А дело-то в том, что Матрене Федосеевне сказали: «Ты слышала, тебя как сын по радио с днем рождения поздравлял?» Да, милая моя мама… да… «Ох, да… я бы с тобой говорила и говорила. Подожди, немного заплатишь… за переговоры… хочется поговорить». Вот, всё-таки до нее это дошло, что для меня очень важно, для души. Сережа стал, или кажется уж мне, после посещения Л А. как-то отчужденнее, он, конечно, сильно переживает за мать. Всё ей рассказал: «А то она меня не любит». – «Ты что, таким образом зарабатываешь ее доверие? Сделал ей больно… если бы ты своим рассказом помог ей в этой ситуации, а то, что случилось, то случилось. Не надо. Я знаю, что тебе трудно, больно всё это видеть. Но прости?! Денис ведь в свое время был тоже в такой ситуации и положении». «Ты что, эту шапку для своей любовницы купил?» – спросил он у меня про лисью шапку, что у Юрки я или покупал, или собирался покупать. В общем, ребяткам своим я в души неокрепшие поднагадил немало. Но что делать, если я тогда полюбил Тамару, а с Ниной мы могли только убить друг друга. Я помню, – по-моему, теща всё-таки, Кузьминична, хотя вряд ли, – телефонной трубкой мне голову в кровь разбила. Мокрохвосткой называла Соколову, хотя это была Тамара. Опять сбился с курса, опять пишу оправдательные строки, хотя надо каяться.

2) Сегодня с.-петербургские ребята начинают репетировать свой спектакль «Время Высоцкого» на сцене, где творил Володя, где он потрясающе играл Галилея, Хлопушу, Гамлета… и т. д. Это будет им на всю жизнь. И я рад, что эту акцию выдумал я и они будут иметь и полный зал, и полный успех.

Надо сегодня же сочинить письмо Любимову с просьбой труппы приехать к открытию 31-го сезона. Мотивируя тем просьбу, что решение Правительства Москвы предусматривает вернуть законному владельцу все три сцены и закрытие в свое время Театра на Таганке и в связи с этим отъезд Любимова из Москвы возымело свое действие – мы просим приехать, вдохнуть жизнь в наши спектакли, начать новые работы, а суды пусть идут своим советским, безобразным путем и т. д. [Грамматика автора – прим. ред.]

Кому поручить, кого попросить сочинить такое письмо, и чтоб все расписались понятно для шефа, и факсом – труппа просит, умоляет не бросать ее в это тяжелое время подвешенного состояния. Мы становимся неуправляемыми. Мои вопли, моя ругань, угрозы контрактной системы имеют бумеранговый результат. Я привезу сегодня в театр напольные весы, всех взвешу и перемеряю у всех талии. Значит, надо взять сантиметр… и лист бумаги.

Грелось колесо у Панина, пришлось перебрасывать в издательство «Мир».

А спектакль прошел хорошо, и оттого почему-то мне грустно, что не пригласил я никого. Нет, вру… Саша Кулик, а он ценитель тонкий, сказал, что ему второй раз понравилось даже больше. Просил стесняющейся Лене что-нибудь написать. Голос звучал хорошо. Радио-микрофоны, подзвучки усилили эффект и пр. Озноб был от того, что я резко бросил пить лекарства… их постепенно уменьшают дозу… а тут выходные дни – р-р-раз и… Наелся салата овощного, орешков и изюмчика.