Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Правительство не мычит, не телится, оно не возвращает захваченный театр Любимову, нашему репертуару площадку налгу… но и у нас нет выхода – мы должны играть и играть хорошо. Что делать? Немножко пообижаться, пооскорбляться, но главное, чтобы спина прошла!! Не вовремя расквасился. Как березы поднимать? Как тащить этот воз «Живого» сегодня. Все будут спрашивать сегодня, ждать. А те опять празднуют победу. Опять взяла их. Господи! Только бы не запить и не выпасть в осадок.

Не я ли говорил – даже если они не вернут нам помещение, мы уже выиграли очередями на «Живаго», у нас победа, триумф. А теперь – я плачу от отчаяния и бессилия и сочиняю очередное заявление, уже перед сегодняшними зрителями: почему, в знак какого протеста я сегодня отказываюсь играть?! Но зрители? Их оскорбить. Ведь придут друзья!! Снова затевать кампанию по отмене, по… о Господи?! Эта болезнь меня толкает в это состояние. Это и есть испытание. Нет, нет – надо держаться. Надо вызвать Таню с обезболивающими уколами. Я на грани истерики, слезы стоят где-то у ресниц. Надо одеваться к Безяеву. Зачем? Что я ему скажу – слушателю моему? Нет сил превратить это в хохму.

Всё! Конец! Такая боль, и не разогнуться. Зачем я в душ полез? Господи?! Что же будет со спектаклем? Я же не смогу просто одеться в Кузькина на сцену?! За что, Господи! Кому это на руку?

Борис.- Не езди на «Маяк». Ты столько наговорил… это мало на кого действует.

Вот так. Вот такие свастики. Борис предлагает сделать блокаду… перед спектаклем. Я так занимался, я вошел в такую форму, и кто-то меня пытается выбить из седла. Нет! Не сопьюсь я, руку протяну и завещание крестом перечеркну.

Это нервы, Валера, всё это нервы. А может быть, под радикулит и отменить открытие?! Я закрываю дневник и отдаю себя в руки судьбы. «Маяк», конечно, полетел. А «Живого» заменить «Преступлением».

У меня один выход – сыграть гениально. Другого нет. Дикая боль. Я плачу. Неужели это наказание за гордыню, которой был я обуян на пресс-конференции. Расплата. Меня трясет. Это что?!

5 мая 1994

Четверг. Петербург. «О-ая», 1006, 277-70-06.

Сейчас надо сделать в себе психологический перелом. Не заниматься восстановлением юбилейной хроники, не ссылаться на перенапряжение и обиды, что не досталось места мне и семье моей у праздничного стола, но сказать себе следующее – Бог меня 23 числа спас, и спектакль прошел замечательно. Играл я с блокадой и уколами. Но пощечина и рыдания «милого существа» с мольбами «не делать этого», очевидно, сделали свое скверное дело, и, в то время когда и нужно было удержаться, я позволил себе дать волю слабости. Господи! Я всё понимаю, и дней тех не вернуть. Главное – отмена 27 «Дома», и расплата за это, морально-психологическая, впереди. Но надо жить. Я – в Питере. У Фурмана, которого еще не видел. Я набрался мужества, и сын мой гордился мной, когда присутствовал при моем триумфе… когда поднимал руку в зале и поддерживал меня… а я думал о той, которая просила меня этого не делать – отрекся, уступил. Этот комплекс «Живаго», да разве они поймут, а теперь и слушать не хотят. Но теперь это, кажется, сгорело окончательно. Но были у известных людей разрывы и подольше. А коли так, так пусть оно так и будет. Впереди – большие перемены, и надо выжить. Надо приходить в форму – там сплошные спектакли. Вызвать массажиста Юру.

Но что они сделали со мной своими капельницами – Юра Смирнов спасал меня своей методой, и теперь у меня руки черные от уколов и жгутов. И про это забыть, а подумать сейчас над сегодняшней программой. Ночь была скучная, грустная и бессонная.

Есть определенная, я бы даже сказал профессиональная потребность причинять близким боль страдания и самому от того страдать и добиваться «совершенства творения». Вот разгадка моего мужественного поступка, который (ожидаемо) должен принести плоды. Мы можем же встречаться и не как любовники, а как извозчики.

Встретила Лунева, освободила каналы, будет книжки продавать. А мне опять худеть и вставать на голову.

Господи! Чудовищно. Занимался рисом, худел, добился формы – ради чего? Ради «Живого» 23 и «Живаго» в «Меридиане». Не гневи Бога, а бери гитару и распевайся. Вперед, Валерик! Вперед, негодяй алтайский!! «Не теряйте присутствия духа в самых плачевных обстоятельствах».

Бог надоумил, и я позвонил в Москву. Оказывается, 28 апреля Лужков подписал письмо, в котором весь комплекс здания Таганки передается Театру на Таганке. Это, конечно, новый виток борьбы, но, по крайней мере, происки Губенко, что он подает в суд на выселение нас из помещений нового здания, по крайней мере, нонсенс. Да и вообще, это уже можно охрану снимать, дать им, конечно, доиграть – 13 мая они как бы заканчивают… – и делиться, и мириться, некуда деваться. Так что наш с Безяевым прямой эфир (такого не было в истории) со сцены старой Таганки перед началом спектакля и прямое обращение моё – если нам не помогло правительство, то поможете вы, зрители, – не последнюю роль сыграло. Господи! Я и этих сведений не знал с пьянкой чертовой и личной трагедией… Да, может, всё уладится и мы еще поженимся, как сказала Тамара, провожая меня на вокзал.

Я запел «Таганку», и вдруг мне почудилось – да ведь она может быть здесь!! На ее характер это, как раз плюнуть. К тетке в гости!! Почему не взял я телефон теткин. «Я знаю, милая, с тобой не встретимся, дороги разные нам суждены…» И т. д. Но у нее нет денег!! Да, это ее не остановит – займет. Но самое печальное, что она в бане.

Ко мне вернулись чётки, которые я выронил в прошлый отъезд из Петербурга. Проводница. «Вы потеряли крестик. В прошлый раз, когда ехали с Ульяновым». – «Я потерял чётки с крестиком». Это знамение. А чётки-то мне подарил Никита Юрьевич.

277-51-27 Рудик

Все эти выходки – требования не быть на премьерах и спектаклях, – они меня допекли, нельзя так унижать алтайского мужика.

269-34-55- Мария Павловна

Рудик покупает много вкусных вещей, чтоб меня угостить после концерта с Таней Кузнецовой, – «на которой я, наверное, женюсь». Жаль, что нет со мной той, про которую я бы мог сказать словами Пушкина… которые не помню.

Я не заметил, как пришла Пасха, как наступил май. За всё надо платить, и я, кажется, этим срывом – «снял стресс», называется, – конечно, заплачу здоровьем, которое не скоро восстановится, хотя бы таким, какое оно было до 23.

– Не удивляйтесь, что мой сегодняшний концерт похож будет или уже похож на лекцию. Я и готовился к нему, сам удивился, читал умные статьи (экономические), адвокатские диалоги, выписывал цитаты, те, что «цикады»… повторял без конца «Черного человека» и заболевал.

Ну, пусть будет так. Однажды В. Высоцкий весь концерт проговорил… и те, кто слышал это его выступление, говорят, что им повезло… такое бывает раз в жизни, а на концертах его песенной гениальности они бывали не раз. Вот такие пироги.