Абрам Мапу - Сионская любовь

— Об одном прошу тебя, сын: не выпытывай то, что пока утаила. Придет час, и узнаешь, кто ты и чей ты. Открою только, что отец твой из лучших сынов Иудеи, и нет его в живых. Умер герой, и алчные стервятники возжелали завладеть его достоянием. Кабы я не спаслась бегством, и вас младенцев не унесла с собой, надругались бы над нами и продали в рабство разбойники те. Безжалостные, они по сей день грозят новыми бедами, и мы с сетрой твоей прячемся, и Боже храни нас от длинной руки лиходеев. Верю, по справедливости воздастся за зло. Когда соблаговолит Господь настоящие лица преступников Сиону открыть, тогда и тайна наша откроется. Я вижу, что близок час торжества, и дух Божий витает над нами. Не даром ты, простой пастух, взят от стада в дом важного вельможи и добываешь себе честь и славу. Дом где любят — родной дом.

При этих словах Амнон вздохнул тяжко и понурил голову.

— Верно, матушка. Иядидья дал мне кров и защиту, но с ними и душевную муку, ибо слишком высоко взвились мечты пастуха, и, поверь, милее было с овцами!

— Высоки мечты твои? Откройся матери, сын.

— Взгляни на кольцо на моей руке: это — знак любви, полученный мной от Тамар. И я люблю ее горячо, и нет надежды!

Мать и дочь рассмотрели кольцо. Невольно вспомнила девица другое кольцо, что на Кармеле получила в подарок от Теймана. Мать спросила, чьи имена вырезаны на кольце, и Амнон рассказал всю историю от начала до конца.

— Надейся на Бога, и сердце успокоится, — утешила мать.

И долго еще, до самого рассвета говорила Наама сыну слова теплые, материнские.

— Солнце восходит, и вы, дети, как свет зари для матери! — воскликнула Наама, обнимая сына и дочь.

— Неужели не увижу вас вновь? — вскричал Амнон.

— В другой раз подошлю к тебе Уца, работника Авишая. С ним передам где и когда вновь увидимся. Смотри же, береги нашу тайну от чужих глаз и ушей.

Амнон покинул убогую обитель, и в сердце пусто.

Бдительный Пура заметил странное ночное исчезновение хозяина. Только вышли за дверь Амнон и Авишай, усердный слуга — за ними. Держался поодаль и выследил их до самой хижины. Поторопился обратно домой, опасаясь, что Амнон вернется раньше и, не застав его в верхней комнате, заподозрит неладное.

Наутро Пура предстал перед Зимри, и выложил, что узнал ночью. «Жаль, что не подглядел в окно хижины и не подслушал разговор. Впредь продолжай следить за хозяином своим и мне доноси», — распорядился Зимри.

— Внимательно слушай меня, Хэла, — важно и торжественно начал Ахан обращенную к жене речь, — Господь сурово наказал Матана за преступления, в которые тот и нас с тобой вовлек. Дух мой сломлен, ужас леденит сердце, и конец наш будет страшен. Жизнь учит прощать и искать прощения. А посему, во искупление греха, нам следует вернуть изгнанников дома Иорама.

— В своем ли ты уме, Ахан? Забыл, кто в этом доме живет? Тех вернуть — Азрикама изгнать! И это при том, что сын наш подобрел и осыпал нас благодеяниями!

— Прежде чем возражать, выслушай до конца, женщина! Я задумал и изгнанников вернуть, и этим Азрикама возвысить. Известно тебе, у Наамы есть дочь, писаная красавица. Уверен, лишь увидит ее Азрикам — и страстно возжелает. А я скажу Нааме, что, вот, из ревности и ненависти к Хагит Матан поджег дом ее и дом слуг ее. И увидал поджигатель, что есть свидетель, и это — я. Тогда судья спас из огня моего сына Наваля и говорит: «Пусть Наваль станет Азрикамом!» Признавшись Нааме, попрошу ее отдать замуж за Азрикама красавицу дочь. И станут жить молодые у Азрикама, и Наама с ними. Так вернется дочь Иорама к наследию отца. А люди ничего не заподозрят и скажут, что дочь филистимлянки взял в жены Азрикам, ибо филистимлянкой знают Нааму.

— Иядидья не позволит такому свершиться! Ведь Азрикаму-то предназначена в жены Тамар!

— А вот послушай-ка историю. Открыл мне Зимри, что видел кольцо Хананеля на руке у Амнона, пастуха, найденыша Иядидьи. Амнон получил кольцо от Тамар в знак любви, и сам сей молодчик влюблен в девицу по уши. Скажу пастуху по секрету, что Хананель жив. Услыхав такое, юный вздыхатель несомненно отправится в Ашур вернуть Хананеля, чтобы из уст старика люди услышали, что юноша, виденный им во сне, и Амнон — один и тот же человек. И поймут все, что сон-то был вещим. И станет Тамар женой Амнона, а дочь Наамы — женой Азрикама. И искупится наш грех, и вина будет прощена, и силу обретем, и обелим себя в глазах Господа!

— Опасной дорогой идешь, муженек. Не поскользнуться бы!

— Кто не боится, тому и выгода. Лучше благослови и пожелай удачи. И все выйдет, как задумано.

— А не устрашится молодой пастух опасной дороги в Ашур? Вокруг Сиона — всегда враги. Жизни недолго лишиться.

— И на это у меня готов ответ. Знаком я с торговцем из Цидона ливанского, Дорам его имя. Он говорит, мир царит в Цидоне и в Цуре. Он и другие торговцы безопасно добираются в Сион морем. Продают, покупают, богатеют, обратно плывут и вновь с товаром возвращаются. Амнон отправится с ними, и не постигнет его беда, и найдет Хананеля. Амнон — храбрый юноша, не ведает страха, и любовь его сильна необычайно. Ничего не убоится и непременно поедет с Дорамом.

— Признаю, умом и хитростью ты меня превосходишь, милый Ахан. Прошу лишь, осторожен будь. Конь о четырех ногах, а порой спотыкается.

— Я свой ум ни на какое состояние не променяю. Положись на меня, Хэла. Помни, однако, Азрикаму не положено наш замысел знать. Пусть горечь поглубже в душу проникнет: увидит, как пастух приведет Хананеля в Сион, как сердце Тамар к другому повернется, и как она с Амноном соединится. Когда убедимся, что сынок отчаялся вполне, тогда и покажем ему дочь Наамы. Вспыхнет новая страсть, и возьмет в жены красавицу девицу. Чтоб понадежней скрепить союз, открою ему, что жена его — самого Иорама дочь, а он — наш сын. Ведь не век же дитя родное обманывать, правильно, Хэла? Так и возвысим Азрикама!

Зимри велел Пуре разведать, кто обитает в хижине у городских ворот Долины. Быстро дойдя до знакомого места, находчивый Пура изобрел предлог заглянуть вовнутрь. «Где живет Шааф моавитянин?» — наугад спросил он, всматриваясь в женские лица. «Не знаем.» — прозвучал беззатейный ответ. А Пура подумал: «Просто все и ясно. Амнон влюблен в молодую красавицу.» Расспросил соседей и узнал, что в хижине живут филистимлянка и ее дочь. С этой добычей Пура поспешил к Зимри.

— Вот тебе, дружище, тридцать монет серебром, и за всякий новый успех будет ждать тебя награда, — сказал Зимри. — Пойдешь к Тейману и нашепчешь ему в ухо: «Ночью пропал мой хозяин, а я подсмотрел и узнал, где он был. С двумя женщинами проговорил до утра. На кривую тропу вступил Амнон». К этим словам прибавишь просьбу, чтобы хранил в тайне, что это ты его осведомил, — поучал Зимри. А сам думал: «У корыстного и глаз острее, и слух тоньше, и дело кипит!»