Екатерина Дроздова - Богоявленское

Глаша терялась в тени Вериной красоты. Ее, скромную и нескладную, почти не замечали, и все-таки она была счастлива. Глаша полюбила Веру, как сестру, восхищалась ее красотой, восторгалась ее умом и ценила доверие Веры. На правах близкой подруги она присутствовала при каждой встрече Веры с женихом. Пользуясь абсолютным доверием обоих Глаша и сама не заметила, как стала незаменимым связующим звеном в их отношениях, ведь оба доверяли ей свои тайные мысли, свою любовь и свои сомнения, свои переживания и восторги, часто обращались за советом к искренней и бескорыстной Глаше.

– Ах, Глаша, смогу ли я стать хорошей женой для графа? – сомневалась Вера.

И Глаша принималась успокаивать подругу, помогала развеять сомнения.

– Ах, Глаша, достоин ли я княжны? Как благодарить Бога за счастье быть мужем Веры?

Глаша утешала и графа. И ни разу не помыслила она не о чем дурном. Хотя порой, оставаясь в одиночестве нет-нет, да и пожелает себе такой же счастливой судьбы, как у Веры. Пожелает такого же жениха, любящего и благородного, но взглянув на себя в зеркало, погонит эти мысли прочь. Но вот в день сговора, на котором Петру Ивановичу предстояло представить собравшимся гостям графа Платова и Веру, как жениха и невесту объявив о помолвке, на балу в доме Сенявиных, случилось то, о чем никто и помыслить не мог.

Увлекшись доверительной беседой Платов и Глаша даже не заметили, как оказались совершенно одни в закрытой комнате. Потеряв бдительность, они и не поняли, как же так вышло, что все гости вдруг исчезли? Чьими руками были закрыты тяжелые двери комнаты в доме Сенявиных? Но бесспорно эти руки принадлежали кому-то с очень острым и расчетливым умом, с жестоким и холодным сердцем. И как так вышло, что именно Петр Иванович открыл двери этой комнаты? Какой уловкой этот кто-то привел его туда? Искать ответы на эти вопросы было уже бессмысленно. Как не пытался оправдаться молодой граф Платов, как не пытался убедить в своей не виновности, такой «оплеухи» князь Петр Иванович Сенявин простить не мог. Тут же граф Платов и Глаша были обвинены в порочной связи и предательстве по отношению к Вере. Честь дочери для Петра Ивановича была свята.

– Его счастье, что время нынче переменилось, – кричал он взбешенный. И казалось, что искры летели из наполненных гневом темно-карих глаз князя. – Я бы его на дуэль вызвал.

Не возможно было вымолить прощение и у «преданной» невесты. Вера отказывалась принимать даже письма Платова.

Так, за несколько недель до свадьбы, помолвка была расторгнута. Убитому горем Платову ничего не оставалось, как продать свое имение и навсегда покинуть места, где все напоминало о его несчастной любви и неоправданных надеждах. Но самым скверным сделалось положение Глаши. Платов уехал, не удосужившись ни слова сказать в оправдание ни в чем не повинной девушки. Что расценилось в обществе, как доказательство ее вины. По всему уезду мгновенно разнесся слух о нравственном падении семнадцатилетней Глафиры Мищенко.

Рыдая, Глаша пыталась объясниться с Верой, но та не слушая ее, захлопнула перед лицом дверь. Глаша попыталась найти защиты в семье, но и там к ее удивлению, случившемуся оказались рады. Радовался брат Арсений, вернувшейся возможности хоть иногда видеть Веру и вздыхать о любви под ее окнами, даже строгий отец, Митрофан Спиридонович и тот радовался, нахваливая старшую дочь, что сохранила ему шанс породниться через Арсения с княжеской семьей Синявиных. Так, выставленная на всеобщее посмешище, беззащитная, она была вынуждена закрыться в своей спальне и днями напролет замаливать грех, которого не совершала.

А Богоявленцы, опасаясь гнева Митрофана Спиридоновича, не решались судачить о Глаше открыто, но между собой частенько сплетничали о том, как развратную девку любовник бросил и, как приличные хлопцы теперь стороной обходят опозоренную и обманутую дочь Митрофана Спиридоновича Мищенко. А вечерами, будто нарочно под окнами их дома раздавалась громкая песня:

Ехали казаки из Дону до дому

Пидманули Галю забрали с собою.

Ой, ты Галю, Галю молодая

Пидманули Галю забрали с собою.

Ой, поидем Галю з нами казаками

Краще тобе будет чим у ридми мами.

Ой, ты Галю, Галю молодая

Краше тебе будет чим у ридми мами.

Галю согласилась з нами подчипилась

Тай повизли Галю темними лэсами.

Ой, ты Галю, Галю молодая

Тай повизли Галю темними лэсами.

Визли, визли Галю темными лэсами

Привизали Галю до сосны косами.

Ой, ты Галю, Галю молодая

Привизали Галю до сосны косами…

Но не прошло и месяца, как возле дома Мищенко появилась неожиданная гостья. Веселая, словно ничего и не произошло и, как всегда ослепительная Вера, приехала верхом так, словно и не было никакого скандала. Увидев на пороге дома Арсения, она надменно кивнула ему и потребовала вызвать Глашу. Арсений, обрадованный визитом обожаемой Веры, покорно послушался. Радость от того, что Вера расторгла помолвку, до сих пор не отпускала его. Окрыленный словно подаренным ему шансом, он не смог ни слова сказать в защиту сестры.

Глаша, бледная и исхудавшая, затравленная, как зверь вышла к Вере в надежде на примирение с подругой. В надежде на объяснения, которые помогут снять с нее все обвинения в предательстве, которого она не совершала. Но слова Веры, которую еще совсем недавно она считала едва ли не сестрой, растоптали несчастную Глашу сильнее прежнего.

– Твое неожиданное предательство, бесконечно огорчило меня, Глаша. Но я не держу на тебя зла за ту порочную связь с человеком, который имел честь называться моим женихом. Я умею прощать, потому и пришла к тебе.

Услышав эти безапелляционные обвинения, Глаша с трудом нашла в себе силы дойти до дома, рыдания душили ее. От обиды она не смогла найти не одного слова в свою защиту. А торжествующая Вера направилась было к лошади, как неожиданный холод обдал ее спину и голову. Обернувшись, она едва успела увернуться от брошенного в нее ведра.

– Объявишься еще на нашем базу, убью! – хрипловатый голосок прозвучал с особенной злостью.

Облитая до головы ледяной колодезной водой, Вера оторопела. Она даже испугалась этих искрящихся ненавистью, зеленых глаз одиннадцатилетней девочки. О, эта Злата! Она не то, что Глаша и Арсений, она имела другой нрав. Она имела беспредельную смелость и силу своего отца, Митрофана Спиридоновича Мищенко. Она была способна на многое, эта маленькая девочка, единственная вставшая на защиту сестры. Единственная из Мищенко, для кого честь семьи всегда будет дороже любых денег, связей, любой выгоды. Злата – маленький враг Веры, с этого дня и навсегда.

И все-таки, случившийся скандал не сделал чести и самой княжне Вере. Поэтому вся семья Сенявиных, желая переждать, когда поутихнут страсти вокруг расторгнутой помолвки, подальше от Богоявленского, на долгие полгода перебралась в Крым, где о случившемся никто не знал. С особенной радостью воспринял известие об отъезде Веры Митька. Он один смог разгадать, что все произошедшее было тонко продуманным и холодно спланированным замыслом расчетливой Веры. Безумная ее любовь к Митьке, погубившая уже не одного человека, стала не на шутку пугать его.