Николай Спасский - Византиец

Однако спустя примерно год папское раздражение против Трапезунда начало постепенно утихать. К тому же Виссарион находился в Болонье и настраивать Николая V против критянина было некому. Так или иначе, в октябре 1453 года Трапезунд вернулся в Рим и ожидал помилования.

И тогда подручные Виссариона по его указанию организовали подлог. Было сфабриковано письмо султана Мухаммеда II папе Николаю V, выдержанное в грубых и оскорбительных выражениях. По сути дела, султан, только что взявший Константинополь, предлагал папе капитуляцию.

Письмо представляло собой явную подделку. Изобиловавшие латинизмы выдавали западную руку. Авторство сразу приписали Трапезунду. Н. доподлинно знал, что Виссарион сам указал папе на Трапезунда как на автора. Фактически, как считали многие, — кстати, Н. разделял это мнение, — письмо султана было делом рук все того же Поджо Браччолини. Стиль письма выдавал флорентийца с его любовью к перифразам из Виргилия и Ливия.

Тем не менее, несмотря на очевидность провокации, дело принимало для Трапезунда серьезный оборот. Маячила перспектива очередного тюремного заключения. И по всей вероятности, именно этим и закончилось бы, поскольку Виссарион со своими врагами не шутил. К счастью для критянина, ему удалось доказать, что он уже находился в Риме в то время, когда, согласно обвинениям, письмо якобы было переправлено из Неаполя.

На Н. вся эта история произвела довольно неприятное впечатление. Прежде всего из-за обнаруженной Виссарионом мелкой мстительности.

Другой эпизод был связан непосредственно с отношениями между Н. и Виссарионом. Отношения эти были несколько странными. С одной стороны, Н. все более выходил на роль ближайшего, довереннейшего сотрудника кардинала, по крайней мере в том, что касалось работы. Однако в то же время кардинал по-прежнему держал его в отдалении. Н. оставался сотрудником самым молодым и перспективным, но не более того.

Кардинал ни разу не брал Н. на встречи со своими агентами и осведомителями. Ни разу не приглашал к себе домой в вечерние часы, чтобы помочь разобрать какую-нибудь древнюю рукопись или продиктовать частные письма. Все это немного угнетало Н. Однако в то же время он испытывал немалое облегчение. Ни для кого не составляло секрета, что Виссарион любил молоденьких мальчиков. Об этом не говорили вслух, никогда. Потому что боялись. Виссарион такие ошибки не прощал. Но об этом знали.

Однажды Виссарион предложил Н. остаться после ужина, чтобы вместе поработать над рукописью Эузебиуса Памфили о христианской доктрине. Н. не на шутку переволновался. Эта ситуация не допускала импровизаций. Здесь требовалось заранее наметить, как он будет поступать. Решение далось не сразу, после мучительных раздумий. Но Н. решился и никогда потом не жалел о своем решении.

Рукопись была очень старая и довольно истертая, местами истлевшая. Буквы читались с трудом. Однако Виссариону хотелось по крайней мере просмотреть ее целиком. Ему сказали, что рукопись содержит полный вариант знаменитого труда Эузебиуса. Работали они так. Виссарион сидел в своем обычном высоком кресле и, держа в руках канонический манускрипт, следил по нему Н. сидел у ног кардинала за маленьким столиком, сильно согнувшись, и бегло читал вслух, по сути, шел глазами по рукописи, местами зачитывая фрагменты, которые представлялись ему достойными внимания кардинала. Светильники выхватывали из темноты пятнами только два текста.

В какой-то момент Н. показалось, будто у него над головой прошло легкое дуновение ветерка. Но комната была наглухо задраена. Затем что-то воздушное коснулось его левого плеча, помедлило и опустилось на него. Это была рука кардинала. Несколько секунд она лежала неподвижно, затем медленно поползла к его шее. У основания затылка, там, где волосы переходят в легкий пушок, рука остановилась. Н. почувствовал, как пальцы кардинала мягко и очень ласково дотрагиваются до его волос. Ему стало не по себе. Даже не от самого факта. Н. ожидал, что кардинал в той или иной форме сделает ему это предложение. Его удивило другое. Что сухие, привыкшие разве что к перу пальцы уже стареющего человека, к тому же отнюдь не благородного происхождения, оказались способными на такие вкрадчивые и трепетные движения. Н. подал голос:

— Ваше высокопреосвященство…

Рука исчезла.

— Извините меня, пожалуйста, я себя очень плохо чувствую. Меня весь день мучает головная боль. Вы не отпустите меня на сегодня? Завтра я доведу до конца эту работу.

Н. отдавал себе отчет, что поступает топорно и грубо. Но у него не оставалось иного выхода. Он должен был либо идти до конца, либо остановить кардинала, прежде чем тот успеет скомпрометировать себя. Иначе кардинал не простил бы его. А тех, кого Виссарион не прощал, он уничтожал.

Мудрый Виссарион все понял. Более того, он как будто даже был благодарен Н. Кардинал тут же встал, вызвал слугу, приказал приготовить особый отвар из трав по рецепту Гроттаферраты. Лично налил целую чашку. Заставил Н. выпить, что тот с удовольствием сделал. И действительно почувствовал себя лучше. Ему не требовалось играть роль — на него и в самом деле, по всей видимости, от нервного напряжения, навалилась страшная мигрень. Затем Виссарион отправил Н. домой в своей карете, велев приходить на следующее утро попозже.

Ни один из них никогда не возвращался к этому эпизоду. Между тем Виссарион стал относиться к Н. заметно по-другому, более по-человечески, в чем-то почти по-отцовски. Он как будто даже зауважал его. Десятки, если не сотни, лучших, самых талантливых, самых блестящих молодых людей со всех концов католического мира заклали бы отца и мать, отдали бы не один год собственной жизни, только бы в тот вечер оказаться на месте Н. Искушение близостью с властью дано выдержать не всякому. После этого Виссарион почувствовал себя значительно проще и комфортнее в отношениях с Н. Раньше (как потом Н. реконструировал ситуацию) Виссарион, видимо, долго не мог определить, что делать с ним: то ли взять в любовники, то ли продвинуть в помощники, то ли вообще отдалить от себя. Недостатка в любовниках у кардинала не было. В царедворцах и помощниках тоже. Но ему не хватало людей, на кого он мог бы положиться, преданных ему из нормального, корыстного, здорового расчета. Но надежно, навсегда.

В 1455 году Виссарион пережил второй сильнейший удар в своей жизни. 23 марта 1455 года Виссариона известили о смертельной болезни Николая V, и он немедленно отправился в Рим. В ночь на 25 марта папа умер.

Виссарион, казалось, никогда не был так близок к осуществлению своей мечты. Последние пятнадцать лет жизни он шел к этому дню. Все было подготовлено. Он был самым влиятельным из членов Священного колледжа. За ним стояла мощнейшая партия. Гуманисты всей Италии лоббировали в его пользу. Его поддерживали Болонья, Романья и Анкона — самые развитые и самые стратегически важные из стран, составлявших тогдашнее папское государство. Виссарион долгие годы обрабатывал членов конклава, опутывал их нитями незримой зависимости от себя. Оставалось сделать последний шаг.