Камиль Зиганшин - Золото Алдана [Роман в 2 книгах]

Когда-то здесь стояли скалы. Время рассекло их на крупные глыбы. Глыбы — на камни, а те в свою очередь рассыпались щебнем. Так на их месте появился текучий курумник. Пройдет пара миллионов лет, и от него останется лишь мелкий песок, смытый дождями в реки.

Отсюда шли уже строго на юг, прямо к оконечности хребта, упирающегося каменным носом в устье речки Быстрой — конечной точке маршрута. Там их должны ожидать аэросани. Потребовалось еще трое суток, чтобы преодолеть последние шестьдесят верст, и 25 сентября 1939 года караван наконец подошел к условленному месту.

А вот и лиственница с орлиным гнездом. Рядом вьется дымок — их уже ждут. От сознания, что долгий, трудный путь позади, на душах у людей и радостно и грустно.

Грустно от того, что завершилась особая, ни с чем ни сравнимая по эмоциональной насыщенности, полевая жизнь, а радостно от предвкушения скорой встречи с родными и близкими.

Вместе с тем у каждого еще была и своя, особая радость. Топограф радовался тому, что отряд выполнил без потерь абсолютно все полевые задания и вышел к месту встречи, опоздав всего на сутки. Бюэн потирал руки от того, что заработал для стойбища уйму денег. Изосим вообще чуть не запрыгал от счастья, когда Андрей Ермолаевич подарил ему лошадок, так полюбившихся скитнику.

Утром белоснежная пелена, накрывшая тайгу, превратила неприглядный от черноты обнаженных стволов лес в сказочное царство: пни — в часовенки, валежины — в заплывших жиром тайменей, ели — в могучих богатырей, кусты — в дворцы с ажурными башнями, окошками, сквозь которые сочился голубоватый свет. Белые мохнатые «листья», тихо падая с высоты незримых небесных деревьев, быстро укрывали все вокруг.

Было немного обидно видеть, как налетавший ветерок разрушал одну за другой эти сказочные фигуры и ажурные постройки. Снег покрывался стежками заячьих и оленьих следов.

В стойбище караван въехал, когда солнце, скатившись вниз, с трудом продиралось сквозь густые кроны кедров и елей к невидимому горизонту.

Корней уже поджидал их. Заслышав знакомое «От! От!», он выбежал навстречу каравану и увидел возмужавшего сына, восседавшего на огромном ороне необычного вида: широкий, почти до земли хвост, голова и шея покрыты спутанными прядями длинных волос. Сердце отца переполняла гордость. Корней вспомнил, что таких же «оронов» он видел в мерцающем свечении, исходившем от агата, найденного им в южных скитах еще в юности.

Пожимая руку Бюэна, скитник спросил, кивнув на Изосима:

— Ну как, не подвел?

— Твой сын настоящий кочевник! Все делал! Молодец!

Эвенк еще долго расхваливал Изосима и благодарил Корнея за то, что отпустил сына в экспедицию, говорил, что Изосим тоже хороший шаман. Что Васкэ без него умер бы, что теперь Изосим и Васкэ — братья и что он даст ему за работу двое нарт и четырех сильных оронов.

Заказ варлаамовцев на одежду и унты из оленьего меха уже был готов. На следующий день отец с сыном погрузили все на нарты и поспешили домой, пока по реке не хлынула сплошная шуга.

В Троицу, на 1940 год от Рождества Христова, над Впадиной радостно и торжественно сиял прозрачный голубой шатер. Занимался теплый солнечный день.

Скитские бабоньки еще с вечера украсили стены в домах березовыми ветками, у порога и под окнами разложили пучки молодой пахучей травы, а у икон поставили скромные букетики горицвета.

После общего утреннего молебна, когда народ расходился по избам, со стороны Южных гор донесся странный звук. Вскоре над сизыми зубцами проклюнулась черная точка. Приближаясь, она зарокотала густеющим басом, на глазах превращаясь в исполинскую зеленокрылую птицу с блестящими глазами по бокам и красными лапами под брюхом. Кто-то воскликнул:

— Гусь-великан?!

Собаки напряглись. Люди же в страхе крестились.

Успевший зайти в дом Корней, услышав гул, тоже выскочил на крыльцо и задрал голову. «Птица» пролетела над ним в сторону Водопадов, где, похоже, и села — рокот разом прекратился.

Вновь собрались у молельни и возбужденно обсуждали — что это было?

— Это аэроплан — летательное устройство для людей. Надо сходить и скрытно поглядеть, кто в нем прилетел и зачем, — распорядился Григорий.

Вызвался, как всегда, Корней, к нему присоединились еще двое скитников. Следом увязался заматеревший, но по-прежнему такой же дурашливый, медведь Потапушка. Он, несмотря на солидный для медведя возраст, то пристраивался рядом, то, потешно вскидывая зад, забегал вперед.

Высокие крутобокие холмы, окружавшие озеро, не позволили пилоту при посадке вовремя сбросить обороты и погасить скорость. И хотя опытный Чванов сразу выпустил гидротормоза, самолет все же врезался в берег. От удара вырвало стойку шасси и безнадежно смяло правый поплавок.

Пилот и бортмеханик не пострадали, но у пассажирки, начальника вновь созданной геологической партии, рассекло в нескольких местах лоб.

Обработав раны перекисью водорода, Чванов умело наложил повязку. Спрыгнув на землю, мужчины помогли женщине спуститься. Когда она попыталась шагнуть, ее неожиданно повело в сторону:

— Голова сильно кружится. Похоже, сотрясение мозга. Не смертельно, главное — кости целы, — натянуто улыбнулась она.

В этот момент из пихтача выскочил громадный медведь и бросился к ним. Женщина от неожиданности завизжала, а пилот, не мешкая, выхватил из кобуры наган и дважды выстрелил в зверя. Косолапый от пронзившей его боли жалобно заскулил. Встав на задние лапы, — людям в этот момент со страху показалось, что он закрыл собой полнеба, зверь обернулся в сторону леса в надежде получить оттуда защиту. На глазах, выражавших удивление и укор, выступили слезы, из пасти потекла кровь…

Выбежавшие следом из чащобы люди закричали:

— Не стреляйте, не стреляйте! — но было поздно. Испустивший дух, медведь распластался посреди береговой террасы.

Потрясенные бородачи, истово крестясь, мрачно взирали то на людей в необычном одеянии, то на распростертого Потапушку, то на диковинный аппарат, уткнувшийся носом в береговые кусты.

Разговор не складывался. От чужаков смердело табаком и еще чем-то резким, тошнотворным. Изъяснялись они вроде по-русски, но вперемежку с непонятными словами. Лица мужиков гладко выскоблены.

— Здравствуйте, товарищи! — обратился к скитникам один из них, видно, главный, весь облаченный в черную кожу. — Вы уж извините за медведя. Показалось, что он собирается напасть. Сожалею, что наше знакомство началось с такого досадного недоразумения. Мы летели на рекогносцировку. На нашей карте этот населенный пункт не отмечен — вот и решили сесть. Да, как видите, неудачно — стойки и поплавок деформировали.