Кристина Макморрис - Проданы в понедельник [litres]

Почва, до сих пор прочная и монолитная, разверзлась под ногами Лили. На мгновение ей показалось даже, что она падает в пропасть.

«Что ты лыбишься?» – крикнула она про себя директору, не в силах произнести вслух ни слова.

Словно услышав эхо ее крика, директор резко посерьезнел:

– Заверяю вас, мальчик у чудесных, любящих, богобоязненных людей. двое их сыновей уже выросли и покинули родительский кров. И у них сложились все условия, чтобы поставить на ноги еще одного ребенка.

Столь положительный отзыв совсем не успокоил Лили. Миллстоуны тоже производили хорошее впечатление, пока она не узнала о них больше.

– Я понимаю, вам очень досадно, – перешел директор на сочувствующий тон. – Но если откровенно, нам часто подбрасывают нежеланных детей. А потом, когда материнское сердце передумывает, что, в общем-то, понятно, бывает уже поздно. К сожалению.

Лили попыталась вернуть себе голос, заглушаемый отзвуками собственного прошлого:

– Это… это совершенно другой случай.

Мистер Лоуэлл приподнял бровь, похоже, заинтригованный.

– Вы говорите… сына вашей подруги выкрали без ее ведома и согласия?

– Нет, не совсем так… Она думала, что тяжело больна, когда отдавала детей… А теперь выяснилось, что это была ошибка. – Лили услышала отчаяние в своем голосе; и оно только усилилось, когда она осознала подрывной характер своего аргумента. – Пожалуйста, позвольте мне объяснить вам все по порядку.

Директор открыл рот, чтобы ответить, но тут его взгляд перекинулся на дверь:

– Что, миссис Милдред?

– Прошу прощения, что прервала вашу беседу. Но в столовой ссора. Вы сказали, что если Фредди снова начнет шалить…

– Да-да, я сам все урегулирую. – Мистер Лоуэлл уже был на ногах, когда вновь обратил свое внимание на Лили: – Мне бы очень хотелось помочь вашей подруге. Но передайте ей, пожалуйста, что Келвин сейчас в хороших руках.

Лили встала и попыталась преградить ему путь.

– Мистер Лоуэлл, может быть, вы хотя бы скажете мне, кто его усыновил. Возможно, эти люди войдут в ее положение…

– У нас строгая конфиденциальность – и ради родителей, и ради детей. А теперь извините, мне надо…

– Но, может, вы сделаете исключение. Хотя бы на этот раз! Я умоляю вас!

Губы директора превратились в тонкую твердую линию, ноздри раздулись в раздражении – то ли из-за вынужденной задержки, то ли из-за необходимости повторять уже сказанное. В нем не осталось ничего привлекательного.

– Я не делаю исключений, как и все люди с высокими моральными принципами. Как я уже сказал, миссис Милдред вас проводит.

Едва успев схватить свою сумочку, Лили поняла: ей его не остановить. Директор стремительно прошмыгнул мимо нее за порог. И только шок вкупе с полным замешательством удержали Лили от того, чтобы разреветься белугой.

А еще папки.

Папки на его столе.

Совсем рядом.

– Мисс?

Обращение было адресовано ей. Приглашение на выход. Лили ощутила нетерпение Милдред. Вернувшись, ее начальник не одобрил бы ослушания.

Лили отступила – а что она еще могла сделать? – и последовала за женщиной на выход.

Но для себя решила: она сюда еще вернется!

И каким-нибудь способом добудет нужную ей информацию.

Как журналист Эллис был отлично осведомлен о том, как часто вылавливали из Гудзона мертвые тела (одно из самых страшных последствий сухого закона). Он видел снимки – слишком жуткие, чтобы их публиковать: раздувшиеся конечности, изодранная кожа, пустые глазницы.

И сейчас, на заднем сиденье «Паккарда», он пытался отогнать от себя видение своего собственного тела, превратившегося в безжизненное, бездыханное месиво. Но сделать это было трудно. Один вид двух мафиозных типов чего стоил! Ехали они в абсолютном молчании. Никаких намеков – куда? зачем? Они лишь обыскали его с головы до пят перед тем, как затолкнуть в автомобиль.

Чтобы не запаниковать, Эллис включил в себе репортера. Он наблюдал и делал выводы, стараясь абстрагироваться от ситуации.

Когда Сильвия озвучила свой ультиматум, она не обозначила сроков. Возможно, она решила узнать его ответ, и задачей этих двух бугаев было добиться, чтобы он ее устраивал.

А, может, им было велено устранить его? Тогда и ответа никакого не потребовалось бы.

Пожалуй, стоило еще раз попробовать:

– Вы хоть намекните мне, ребята. Может, я смогу чем помочь, если вы скажете, что вам нужно.

Рябой продолжил молча рулить. А тот, что поздоровей, только пыхнул своей сигаретой в закрытом салоне. Эллис удержался, чтобы не закашляться – помогло ежедневное пребывание в чаду новостного отдела.

Взгляд в окошко убедил его, что они все еще находились в Нью-Йорке. Точнее, в Бронксе. И тут Эллиса осенило. Они ехали к нему домой! Неплохая идея, если план заключался в том, чтобы инсценировать несчастный случай в его собственной квартире! Неловкий шаг на скольком полу в ванне, разбитая голова… Или трагическое падение из окна…

Конечно, оставленная им у редакции машина могла бы послужить полиции намеком на то, что не все так просто.

Но ведь ее могли перевезти!

Эллис нервно сглотнул. Воздух стал густым, как ил в Гудзоне.

А затем его встряхнуло. Вдавленная в пол педаль тормоза замедлила «Паккард» ровно настолько, чтобы он вписался в переулок и через пару секунд остановился. Оба «конвоира» открыли дверцы и вылезли из машины.

– На выход, – буркнул Эллису водила.

Накануне охранник использовал то же самое выражение, выводя Эллиса из камеры. Снова оказаться в тюрьме показалось Эллису весьма привлекательной альтернативой.

Выйдя из машины, он увидел дверь на верху металлической лестницы. Он был здесь раньше…

– Вперед!

Эллис ощутил толчок в спину. Страх пробрал его до самых костей, пока он поднимался по лестнице. Водитель, следовавший за ним, оказался гораздо выше, чем он решил поначалу.

Коренастый парень остался у машины и закурил новую сигарету. То, что он не присоединился к ним, принесло Эллису слабое облегчение. Водила, несомненно, был тоже вооружен и так же ловко нажимал на курок.

Переступив порог, Эллис оказался в темном коридоре. Дверь за ним закрылась. Вокруг сгустилась тьма – тоннель в ожидании мчащегося поезда.

– Двигай!

Эллис, почти на ощупь, пошагал вперед, избегая нового толчка в спину, способного приложить его черепушкой к полу. Глаза постепенно привыкли к темноте. И когда он приблизился к стойке гардероба, за которым находилась задрапированная дверь, осознание полностью пришло к нему.

Это был «Ройял»! Ночной клуб, куда он возил родителей. Так же, как и в тот раз, обеденный зал тускло поблескивал под огромной люстрой. Только теперь в нем было тихо и спокойно, как на кладбище. Это было лучше, чем оказаться в сыром, заброшенном складском помещении. И Эллис обрадовался. Хотя восторга все равно не испытал.