Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Затем, в начале осени, когда он уже подумывал двинуться дальше, а рабы собрали неплохой урожай, приехал Валетиак с сотней всадников.

Братья тепло встретились, не в силах оторвать глаз друг от друга.

– Я не могу остаться, – сказал Валетиак. – Удивительно, что ты оказался здесь! Я приехал, только чтобы убедиться, что твои люди собрали урожай.

– Какова судьба аллоброгов? – спросил Литавик, наливая вино.

– Не блестящая, – ответил Валетиак, сделав гримасу. – Они дрались, по словам Цезаря, старательно, но неэффективно.

– А где сам Цезарь?

– В Бибракте.

– Он знает, что я здесь?

– Никто не знает, где ты.

– Как Цезарь поступит с эдуями?

– Мы, похоже, отделаемся довольно легко, как и арверны. Нам с ними надлежит стать ядром новой, исключительно проримской Галлии. Нас даже не лишат статуса друзей и союзников Рима. Конечно, при условии, что мы подпишем новый, очень пространный договор с Римом и введем в состав будущего правительства немало ставленников Цезаря. Виридомар прощен, но ты – нет. Фактически за твою голову назначили цену, из чего я заключаю, что тебе, если тебя схватят, уготована судьба Верцингеторига и Котия. Битургон и Эпоредориг тоже пройдут по Риму за Цезарем, но потом их отпустят домой.

– А что будет с тобой, Валетиак?

– Мне позволено сохранить за собой свои земли без права когда-либо возглавлять совет и сделаться вергобретом, – с горечью отозвался Валетиак.

Братья переглянулись, оба рослые, красивые, золотоволосые, голубоглазые. Мускулы на голых смуглых предплечьях Литавика напряглись так, что золотые браслеты врезались в кожу.

– Клянусь Дагдой и Дану, я бы им отомстил, будь у меня хоть какая-нибудь возможность! – воскликнул он, скрипнув зубами.

– Кажется, возможность имеется, – чуть улыбнувшись, сказал Валетиак.

– Какая? Какая?!

– Неподалеку отсюда я встретил группу путников, направлявшихся к Цезарю. Три телеги, удобная повозка, женщина на белом коне. В повозке нянька с мальчиком, очень похожим на Цезаря. Тебе нужны другие подсказки?

Литавик медленно покачал головой.

– Нет, – сказал он, со свистом выдохнув воздух. – Это женщина Цезаря! Раньше она была женщиной Думнорига.

– Как он ее называет? – спросил Валетиак.

– Рианнон. Она рыжая.

– Правильно. Рыжая. Двоюродная сестра Верцингеторига. Рианнон, что значит «обиженная жена». Думнориг был плохим мужем.

– И что ты сделал, Валетиак?

– Я захватил ее. – Валетиак пожал плечами. – А почему бы и нет? Что мне терять? Я никогда больше не займу подобающего мне положения.

– Ты можешь потерять все, – решительно сказал Литавик. Он встал и обнял брата за плечи. – Я вынужден буду бежать. Меня ищут. Но ты должен остаться! Будь терпелив, затаись, возьми к себе моих близких. Цезарь уйдет, придут другие. Ты опять войдешь в совет племени. Уезжай, но оставь женщину Цезаря здесь.

– А ребенка?

Литавик сжал кулаки и весело потряс ими:

– Он будет жить. Найди на каком-нибудь дальнем хуторе верных людей и отдай им мальчишку. Пусть болтает, кто он и что он, кто ему поверит? Сын Цезаря будет расти как эдуй, обреченный на рабство.

Они прошли к двери, поцеловались. Во дворе жались друг к другу пленные с круглыми от испуга глазами. Всех трясло. Всех, кроме рыжей. Той связали за спиной руки, но стояла она в гордой позе, на удивление прямо. Мальчик лет пяти, хлюпая носом, прятался за юбку няньки. Когда Валетиак сел в седло, Литавик подхватил малыша и передал брату, который посадил его на холку коня. Сбитый с толку ребенок слишком устал, чтобы протестовать. Голова его тут же откинулась на грудь всадника, он закрыл глаза и моментально уснул.

Рианнон рванулась к нему и упала.

– Оргеториг! Оргеториг! – закричала она.

Но эдуи уже ускакали, унося с собой ее сына.

Литавик вынес из дома меч и зарубил всех пленников, включая няньку. А лежащая на земле Рианнон все звала своего сына.

Литавик подошел к ней, схватил за огненную гриву и рывком поднял на ноги.

– Пойдем, дорогая, – сказал он, улыбаясь. – У меня для тебя есть особое угощение.

Втащив Рианнон в столовую, он толкнул ее, и она опять упала. Он постоял немного, глядя на потолочные балки, потом кивнул и вышел из комнаты.

Вернулся Литавик в сопровождении двух рабов, которые были в ужасе от только что свершившейся кровавой расправы и беспрекословно ему подчинялись.

– Сделайте то, что вам велено, и я освобожу вас, – сказал им Литавик.

Он хлопнул в ладоши, и вошла рабыня, трясясь от страха.

– Принеси мне гребень, женщина, – приказал он.

У одного раба был в руке крюк, на каких обычно подвешивают кабаньи туши для разделки. Второй раб принялся сверлить отверстие в балке.

Принесли гребень.

– Сядь, моя дорогая, – сказал Литавик, поднимая Рианнон с пола и усаживая на стул.

Он собрал сзади рыжую гриву пленницы и стал расчесывать волосы медленно и прилежно, но всякий раз сильно дергая гребень на спутанных прядках. Рианнон, казалось, не ощущала боли. Она не морщилась, не вздрагивала. Вся ее сила, так восхищавшая в ней Цезаря, куда-то девалась.

– Оргеториг, Оргеториг, – время от времени повторяла она.

– Какие чистые у тебя волосы, дорогая, какие великолепные, – ласково приговаривал занятый своим делом Литавик. – Ты ведь хотела удивить Цезаря, прибыв в Бибракту без сопровождения римских солдат? Конечно, ты хотела сделать ему сюрприз! Но ему это не понравилось бы.

Он отложил в сторону гребень. Закончили свою работу и рабы. Крюк свисал с балки на высоте семи футов от пола.

– Помоги мне, женщина, – резко приказал он рабыне. – Я хочу заплести ей косу. Покажи, как это делается.

Та показала, но все равно ей пришлось помогать. Литавик переплетал пряди, рабыня поддерживала их. Наконец коса была заплетена. Толщиной в руку Литавика около своего основания, она постепенно делалась тоньше и заканчивалась крысиным хвостиком, валявшимся на полу.

– Вставай, – приказал Литавик, поднимая жертву со стула, и окликнул двух рабов: – Эй вы, подойдите!

Он поставил Рианнон под крюком, потом дважды обмотал косой ее шею.

– Еще много осталось! – воскликнул он, вставая на стул. – Поднимите ее.

Один из рабов обхватил Рианнон за бедра и приподнял над полом. Литавик перекинул косу через крюк, но не смог закрепить. Коса была не только тяжелой, но и шелковистой, она соскальзывала с металла. Рианнон опустили на пол, а один из рабов поднялся наверх. Наконец им удалось закрепить косу на крюке и прижать ее скобами к балке. Раб опять держал Рианнон на весу.

– Опускай ее, но осторожно, чтобы у нее не сломалась шея, – приказал Литавик. – Иначе все удовольствие будет испорчено!

Рианнон не сопротивлялась, хотя все происходило очень долго. Невидящим взглядом она смотрела на дальнюю стену, а кожа лица ее постепенно меняла цвет, становясь из кремовой серой. Но язык оставался во рту, а слепые глаза не вылезали из орбит. Иногда ее губы двигались, беззвучно произнося имя сына.