Геннадий Турмов - Прóклятое золото Колымы [litres]

– Что-то, кажется, нашёл…

Он лично обходил и объезжал Хабаровск, не только в целях знакомства с городом, но и в поисках помещений для института.

В результате его поисков и предложений администрации Хабаровска лаборатории института располагались в разных частях города, а основное помещение – в полуподвале на ул. Шеронова. Были также трудности со снабжением, медленно решались кадровые вопросы. Богданов часто бывал в командировках, подыскивая в других городах подходящих сотрудников-горняков и делал им предложения для работы в Институте горного дела в Хабаровске.

В это время к Евгению Ивановичу и его жене подкрались болезни – сказалось время работы в северных широтах, на Колыме.

По утрам, во время бритья, Евгений Иванович обнаруживал на лице всё новые коричневатые пигментные пятнышки. Появились они и на тыльной стороне ладоней. Богданов усмехнулся и подумал: «Неунывающие французы называют эти пятнышки «незабудками смерти». Лицо Татьяны оставалось чистым, и даже морщин было совсем немного…

Начали ныть и болеть суставы, появились сопутствующие болезни, пришлось увезти в Ленинград тяжело заболевшую жену – медицина там была намного лучше, чем в Хабаровске.

Никто в институте даже не догадывался и не знал, что в Ленинграде находилась в тяжёлом состоянии его жена.

Все последние годы (80-е) он буквально разрывался между Ленинградом и Хабаровском.

В мае 1986 года Татьяна Матвеевна умерла, и Евгений Иванович остался один на один со своими проблемами. Болезни брали своё. Однажды пожилая женщина, врач-терапевт, у которой он наблюдался, прямо сказала ему:

– Евгений Иванович, вы одинокий больной человек, и я одинока. Давайте жить вместе, нам будет вдвоём легче…

Не ожидая такого предложения, Богданов замялся, а потом так же прямо ответил:

– Извините, Мария Ивановна, я вас очень уважаю. Спасибо, конечно, за предложение, но, вы знаете, я не могу себе представить другой женщины на месте моей жены.

– Я вас понимаю, – мягко улыбнулась Мария Ивановна. – Значит, не судьба…

Евгений Иванович только пожал плечами. Этот случай не повлиял на дальнейшие их отношения.

Надо сказать, что в академических институтах, независимо от их профиля, всегда были и, наверно, будут непростые взаимоотношения не только между сотрудниками, но и в самом руководстве.

Вот и у Богданова в его институте не сложились такие отношения с ленинградской группой горняков, приглашённых для работы в Институт горного дела. Причин было много, и за давностью времени их, наверное, не стоит обсуждать, но крови Богданову в период становления института они попортили немало.

Вмешательство партийной организации в дела института только усугубило ситуацию.

Подливала масло в огонь в основном секретарь партбюро Новоженина, испытывающая по отношению к Богданову неприкрытую неприязнь, близкую к ненависти. Она даже пыталась отменять командировки за рубеж, мотивируя это его жизнью за колючей проволокой.

А чего стоит только одна из формулировок партсобрания, которую внесла на рассмотрения та же Новоженина:

– Указать Е.И. Богданову на недопустимость его методов руководства институтом.

Против выступил только один человек – заместитель Богданова по науке Верхотуров, который неоднократно бывал у Евгения Ивановича дома и характеризовал его как «порядочного, энергичного, преданного своему делу, простого в общении человека, имеющего большой жизненный опыт».

Выпускница горного факультета Владивостокского ДВПИ Майя Новоженина, узнав о подготовке к изданию книги О.П. Самединовой и Е.И. Богдановой «Евгений Иванович Богданов», прислала статью «Истинный знаток горного дела», где дала такую характеристику Богданову:

«Евгений Иванович был очень доверчивый, сердобольный, никогда не кричал на собеседника, тем более оппонента, не допускал нецензурных изречений… В душе он был очень ранимый и горько переживал, когда не мог дать должный отпор особо настырному и наглому сотруднику»…

Правда, она отметила и «многие шероховатости в нашей работе с ним на благо института». Ну, это скорее можно отнести к русской пословице: «Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй»… Работали в институте горного дела и другие выпускники и сотрудники Дальневосточного политехнического института, в частности доктор технических наук, профессор А.Д. Жуков, с которым автору довелось впоследствии работать в техническом университете Владивостока.

Новоженину коллеги характеризовали как весьма агрессивную женщину, неспособную понимать истинную цену политики Богданова по созданию института.

Дошло до того, что на одном из партсобраний после личных выпадов против Евгения Ивановича он вспылил, обозвал выступающих сплетниками и покинул собрание.

Институт лихорадило, наезжали плановые и внеплановые проверки, в том числе так называемого народного контроля. Богданова прорабатывали на всех уровнях – от крайкома до президиума Дальневосточного научного центра.

Но Богданов «лепил» институт по своему видению, стойко переносил все удары. Основным недостатком института многие инстанции считали отсутствие фундаментальных работ. Отмечалось при этом, что он занимается не наукой, а конструктивизмом [36] К сожалению, это мнение до сих пор не изжито, а разделение науки на фундаментальную и прикладную привело к отставанию России от передовых стран по многим отраслям техники. .

Кстати, при защите докторской диссертации Богданова один из оппонентов во время своего выступления, войдя в раж, в ярости разорвал его книгу, посвящённую конструированию устройств по разработке россыпных месторождений золота.

Богданов исходил из работ М.В. Ломоносова и В.И. Вернадского. Известно, что М.В. Ломоносов впервые комплексно рассмотрел вопросы химии, геологии, горного дела, металлургии, экологии. Аналогично комплексного подхода придерживался и В.И. Вернадский. Поэтому Богданов брал на работу в институт не только горняков, но и химиков, конструкторов, металлургов…

В сентябре 1988 года Богданова назначили советником при дирекции Института горного дела Дальневосточного отделения Академии наук СССР.

Это было сделано в соответствии с Уставом академии, согласно которому достигшие 75-летнего возраста директора институтов переводились в ранг советников. В этой должности Евгений Иванович проработал пять лет, продолжая трудиться над совершенствованием горно-обогатительного оборудования.

Даже в таком преклонном возрасте он продолжал выезжать в заграничные командировки, в 1991 году он принял участие в работе конгресса по горному делу в Арктике, который проходил в г. Фэрбенкс (США, штат Аляска). По окончании он остался ещё на несколько дней в Фэрбенксе, чтобы прочитать цикл лекций на английском языке студентам и преподавателям местного университета.