Хезер Моррис - Дорога из Освенцима [litres]

У нее сбивается дыхание. Не так важно, что случилось с ней.

– А как другие люди?

– Ах, Силка. Только ты можешь беспокоиться о других больше, чем о себе. Благодаря тебе рабочие, вышедшие раньше тебя, в основном в порядке.

Силка радуется, что погибли не все. Но Павел… Ей не следовало быть такой безрассудной.

– А теперь, – говорит Раиса, – я расскажу тебе, как мы будем тебя лечить. Обещай, что будешь выполнять все наши предписания. Не потерплю твоего вмешательства, даже если ты считаешь, что знаешь больше всех нас, взятых вместе. – (Силка не отвечает.) – Я сказала, обещай мне.

– Обещаю, – мямлит она.

– Что обещаешь?

– Выполнять все, что мне скажут, не вмешиваться и не считать, что могу вылечиться сама.

– Я все слышала, – произносит Елена, незаметно подошедшая к ним. – Как наша пациентка?

– Я…

– Я сама скажу, ты только что согласилась молчать, – говорит Раиса.

– Я не обещала, что буду молчать.

– Я получила ответ на свой вопрос. Силка, как ты себя чувствуешь? Где у тебя болит?

– Нигде не болит.

Елена фыркает:

– Я хочу, чтобы ты оставалась в постели еще сутки. Старайся много не двигаться. Пусть организм восстановится, в особенности голова. Полагаю, у тебя сильное сотрясение мозга, и только покой тебе поможет.

– Спасибо, – выдавливает из себя Силка.

– Отдыхай. Я передам женщинам из твоего барака, что ты получила травму, но скоро поправишься. Я знаю, какие теплые у тебя отношения с этими женщинами. Полагаю, они беспокоятся.

Особенно Ханна, думает Силка. Последней бутылочки, которую передала ей Силка, еще на какое-то время хватит.

Мысли Силки возвращаются к Павлу, и по ее щеке сбегает слеза.

На следующий день Силка, открыв глаза, видит склонившегося над собой незнакомого мужчину. Она даже не успевает ничего сказать, как он хватает ее руку и целует:

– Спасибо, что спасли мне жизнь! Вы ангел! Я смотрел, как вы спите, и ждал, когда проснетесь, чтобы поблагодарить вас.

Она узнает в нем взрывника из шахты.

Рядом с ним появляется Люба:

– Давайте-ка возвращайтесь на свою койку. Я же говорила вам, что к ней нельзя. Силке нужен покой.

– Но…

– Люба, все в порядке, разреши ему на минутку остаться, – хрипит Силка.

– Еще раз спасибо.

– Как вы себя чувствуете? В последний раз, когда я вас видела, вы выглядели неважно.

– Да, мне говорили. Но сейчас мне намного лучше, завтра возвращаюсь к себе домой.

Силка смущенно улыбается:

– Приятно было повидаться. Берегите себя.

Мужчина возвращается на свою койку, а перед Силкой вновь появляется Люба:

– Я слышала, твои решительные действия и команды спасли его и других рабочих. Он говорит об этом не переставая.

– Но, Люба, я потащила за собой Павла, и вот он мертв.

– Тебе нужна была помощь, и он сам сделал выбор.

– Он пошел, потому что я ему нравилась. Теперь я понимаю.

– Ну, значит, он был бы рад, что ты спаслась.

– Можно мне ее увидеть? – За спиной Любы, которая отступает в сторону, появляется Кирилл. – Как ты себя чувствуешь? – с искренним участием спрашивает он.

– Мне так жаль, Кирилл. Так жаль, – произносит Силка, готовая расплакаться.

– То, что случилось с Павлом, не твоя вина.

– Но он стал помогать, потому что я попросила.

– Он помог бы тебе, даже если бы ты не попросила. Наверное, теперь будешь просить меня.

– Вряд ли я захочу делать это снова – выезжать с вами без Павла.

– Не говори так. Конечно ты вернешься, просто надо поправиться.

– Наверное, я не смогу больше рисковать жизнями других людей, – вздыхает Силка.

– Силка Кляйн, обычно ты не говоришь людям, что делать. Они рискуют своими жизнями, потому что ты не просишь. Вот почему они хотят тебе помочь. Разве не понимаешь?

Силка смотрит на Кирилла другими глазами. Его обычная бравада, даже презрение к ней исчезли.

Он чуть касается ее руки своей волосатой лапой:

– Поправляйся, я загляну через пару дней. И, Силка, Павел не был единственным, кому ты нравишься.

Силка не успевает ничего ответить, и Кирилл уходит.

Силка не сдержала обещания. В следующие десять дней ее выздоровления на нее ворчат и кричат с угрозами привязать к койке. Она развивает наибольшую активность по вечерам, когда персонал уже выдохся. Несколько раз она пытается сделать искусственное дыхание больным, у которых проблемы с дыханием. Но в основном она обходит пациентов, успокаивая их.

Ее раны заживают, головные боли ослабевают, с ее головы снимают швы. Она скрывает от персонала постоянную боль в спине, не желая продлить пребывание в санчасти, и просит Елену отпустить ее обратно в барак. Ей не следует занимать одну из ценных коек.

– Скоро отпущу, – говорит Елена.

Несколько дней спустя, когда Силка вместе с бригадой медиков выходит из операционной – первая операция Силки после выздоровления – и лагерь уже давно закрыт на ночь, их встречают несколько старших лагерных офицеров. Офицеры справляются о взрывнике и с облегчением узнают о том, что тот идет на поправку и через пару дней сможет приступить к своим обязанностям. Силка пытается улизнуть от разговора, оставаясь в задних рядах. Она уже идет к выходу, когда ее окликает один из офицеров:

– Медсестра, останьтесь, пожалуйста.

Силка замирает на месте. Она не понимает, что сделала не так, но из разговора с комендантом лагеря ничего хорошего выйти не может. Когда врач заканчивает свой отчет, комендант подходит к Силке. Высокий, стройный, фуражка надета чуть набекрень. Он напоминает ей человека, которого она когда-то знала, который использовал ее. Силка начинает дрожать, когда ее захлестывают воспоминания, от которых она все время пытается спрятаться.

– Вы та медсестра, которая спустилась в шахту и спасла раненых рабочих?

Силка не в состоянии отвечать. Он повторяет вопрос.

– Да, – с запинкой произносит она. – Я спускалась в шахту, но рабочих спасли врачи.

– Я слышал другое. Ваша отвага спасла многих людей. Я хочу, чтобы вы знали, как мы благодарны.

– Спасибо, я лишь выполняла свою работу.

– Как вас зовут?

– Силка Кляйн.

– Вы числитесь здесь медсестрой?

Прежде чем Силка успевает ответить, вмешивается Елена:

– Силку обучали у нас многие квалифицированные врачи и опытные медсестры. Она достигла больших успехов, и мы очень рады, что она работает у нас.

Комендант выслушивает это объяснение:

– Тем не менее вы здесь заключенная.

– Да, – опустив голову, бормочет Силка.

– Вы живете в бараке для медсестер?

– Я живу в бараке двадцать девять.

Комендант поворачивается к врачу:

– Она может поселиться в бараке для медсестер.

С этими словами он уходит, и его свита следует за ним.