Наталья Соловьева - На берегу Тьмы [litres]

Вечером, когда уже стемнело, нагулявшись с друзьями-комсомольцами, Саша привел Паню домой. Катерина и Александр молча томились за наспех накрытым столом.

Паня действительно оказалась хорошенькой, как сказал Саша. Вьющиеся волосы, румяные щеки, широко распахнутые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.

Она сразу же спросила:

– Можно я вас папой и мамой называть буду?

– И правда, зачем нам лишние церемонии? – подхватил Саша.

Александр процедил:

– Меня, если можно, по имени-отчеству: Александр Александрович.

Катерина с гордостью выставила на стол «Массандру», которую ей вручили в районе. Александр потянулся было к бутылке, но Саша опередил.

– Папа любит официоз. – Саша подмигнул матери и взялся нетерпеливо высвобождать пробку, но у него не получалось.

Александр вздохнул:

– Дай сюда.

– Буржуазный напиток, не пил никогда, – развел руками Саша.

Паня подняла рюмку с шампанским:

– Я хочу поднять тост за Сашу. Я его очень-очень люблю.

Катерина смутилась. В день своей свадьбы она молчала, боялась сказать что-то не то, переживала, что недостойна будущего мужа. Сомневалась, сможет ли сделать его счастливым. Паня же оказалась совсем не такой. Она точно знала, чего хотела: быть женой Саши. Может, время теперь настало такое? Надо быть смелыми, настойчивыми в своих желаниях? Но чуть погодя, присмотревшись, Катерина подумала, что Паня, может быть, просто непосредственная, наивная девочка? И, возможно, ее напор происходил от открытости, оттого, что она сразу же доверилась Катерине и Александру, как родителям Саши, не допустив мысли, что они могут не принять ее?

Счастливый Саша походил на глупого щенка. Катерина еще никогда не видела его таким беззаботным и в то же время уязвимым. Он, улыбаясь и думая, что никто не замечает, нежно брал Паню за руку под столом, гладил ее полные колени. Саша гордился молодой женой, утопал в своем счастье, в мечтах, что скоро будет обладать ею. Они хорошо смотрелись вместе, статный Саша и яркая, пышущая здоровьем Паня. Подумав так, Катерина спросила:

– Где же ты учиться будешь? Школу закончила, а дальше что?

Паня улыбнулась:

– А дальше я буду Сашиной женой. Мне больше ничего и не нужно.

– Не всем же учеба нужна, – возразил Александр.

– Может, курсы медсестер? В Старице как раз осенью набор. Вот Вера, жена Петра Петровича…

– Ну что вы, мама. Я хочу быть Саше хорошей женой.

– Похвально, – вставил Александр, взглянув на Катерину.

Паня продолжала:

– Вставать рано утром, доить корову. Саша ведь любит парное молоко. Заниматься домом. Работать уж устроюсь куда-нибудь. Может, в ясли нянечкой. Обед, ужин. А потом, и я надеюсь, скоро, дети пойдут. Вы же меня всему научите?

– Научу, – усмехнулась Катерина. – Ах, детки-детки, что же мне с вами делать?

– Ну что делать, мам? Под жилье нам обещали часть дома Петра Петровича отдать. По хозяйству Паня управляться умеет.

– А кто же родители твои? – спросил Александр Паню. – Саша сказал, крутцовские?

– Родители мои пьющие, – тихо ответила Паня.

– Та-ак, – напрягся Александр и строго зыркнул на Сашу. – Так вот оно что…

– Пап, понимаешь, она другая совсем, – подхватился Саша. – Вот увидишь!

– А сестры, братья есть? – вмешалась Катерина.

– Две сестры старшие, незамужние еще.

– Так ведь через сноп не молотят, милая моя. Сначала их замуж надо было отдать, а потом уж и тебя. Не дело это.

Саша вмешался:

– Пережитки старины это все!

– Эх, Сашка! – с досадой махнул Александр.

– Люди знали, что делали, Саша. Хорошо хоть, что не в пост…

Катерина отправилась стелить молодым в бане. Вспомнила свою свадьбу. Николай тогда сказал: «Я всегда буду думать о тебе и разделю твое горе, где бы я ни был. Ты пройдешь тот же путь, что и я: семья, дети, но при этом одиночество, бескрайнее одиночество. Мы встретимся и будем наконец вместе. Я точно это знаю. А пока будь счастлива, пусть этот миг продлится как можно дольше. Я дождусь».

«Ах, где же ты, Николай? Все, что ты сказал, сбылось. Но ты обещал вернуться. Вот я уж и сына женила, а тебя все нет. Жив ли ты?»

За окладом иконы, запрятанной в подполе, лежало кольцо Николая. Даже в самые тяжелые годы Катерина не решилась продать его. Вспомнилось ей сейчас и другое, обручальное кольцо, которое они с Александром обменяли у Пантелеймона на сено, зерно и мешок муки. Александр сказал тогда: «Это всего лишь кольца. Они ничего не значат». А потом добавил, когда пришлось расставаться с часами: «Ну что же, не будет больше золотых часов – отец других взамен не пошлет. С другой стороны, на что я рассчитывал, когда женился на тебе?»

Катерина загрустила: давно это было! Жаль, что обручальных колец больше не носят. Да и золота больше у людей нет – все сдали или выменяли:

На Егория, как было заведено, Катерина спускала корову с теленком со двора. В хлеву окропила животину водой, набранной в реке на Крещение. Давно уже не служили водосвятный молебен, не делали иордани. Рано утром бабы молча приходили на реку и набирали каждая себе воды из проруби.

Катерина присела на корточки и обтерла своими волосами нежное коровье вымя с упругими теплыми сосками. Она уже не помнила, кто научил ее. Бабка ли Марфа? Дуська? Агафья? Какая женщина передала ей это знание, которое она, в свою очередь, должна будет рассказать своей дочери?

Выгоняя корову с теленком со двора, она легонько хлестала их по бокам веточкой вербы, срезанной в Вербное воскресенье, и шепотом приговаривала:

Катерина вздохнула: «Эх, не приходит больше отец Ефрем, чтобы освятить стадо!» Не было больше торжественности, радости. Бабы выводили коров за околицу и, дождавшись стада, понуро возвращались в избу.

По дороге в библиотеку Катерина думала о Саше, мысленно разговаривала с ним: «Саша, Сашенька. Сыночек мой. Женился, а не посоветовался. Ох, беда моя! Конечно, раз уж ты любишь Паню, так и я постараюсь. Все ради тебя сделаю. Но неспокойно сердце мое. Разные вы с ней. Ты светишься, мечтаешь. Помогать людям хочешь. А Паня? Ты спросил ее, о чем мечтает? Нет. Так и не ответила бы она тебе. Кто-то скажет, что лишнее это – мечтать. Но я думаю иначе. Не может человек одним животом жить. Пусть и время сейчас тяжелое. На то он и человек, а не скотина. Пока молодые да любовь у вас… Но дальше-то как? Жена нужна советчица, поддержка тебе. Не на то жена нужна, чтобы тебе щи варила и стирала. Саша, Саша… Подождал бы, повстречался, посмотрел. Боюсь я за тебя, сынок. Ох как боюсь».

Библиотеку соорудили в бывшем барском парке, на том месте, где когда-то в прохладной тени красовалась беседка Николая. Флигель управляющего и баню до бревнышка, до камешка разобрали сразу после революции – как и не было их. Парк, когда-то задуманный на манер Версаля, давно зарос, цветники стояли запущенными – некому было ухаживать за ними. В усадьбе вместо коммуны устроили теперь берновскую школу, но Катерина старалась не бывать там: слишком много печальных воспоминаний.