Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

Король сознался, что духовник грозил лишить его причастия, если он не откажется от дружбы с курфюрстом.

— В таком случае, — воскликнул Август, — мы скоро разоблачим привидение. Позвольте мне заняться этим делом. Я ручаюсь, что все обойдется прекрасно, если ваше величество захотите положиться на меня. Продолжайте обращаться со мной по-прежнему, только не говорите никому, что рассказали мне о происшедшем.

Король охотно дал требуемое обещание и держал уговор втайне. Когда настало время отхода ко сну, курфюрст удалился в свою комнату, разделся и через потайную дверь прошел в спальню короля.

На третью ночь, которую оба проводили в напряженном ожидании, до них явственно донесся звук цепей. Привидение, согласно своему обещанию, вернулось снова. Раздался грозный голос: «Иосиф, римский король…»

Но привидению не пришлось продолжать свою речь. Для курфюрста было достаточно этих немногих слов. С обычной неустрашимостью он бросился на привидение и схватил его, между тем как король положительно оцепенел от страха.

С громким возгласом «Иисус Мария» призрак упал на колени и умолял пощадить ему жизнь. И тут обнаружилось, что это был священник.

Но курфюрст не знал пощады и не обратил никакого внимания на его крики. Как мяч, он поднес его к окну и выбросил со словами: «Убирайся назад в чистилище, откуда пришел!». Хотя мнимый дух упал с довольно большой высоты, он не поплатился за это жизнью и отделался только переломом ноги. Охотно он избежал бы огласки такого жестокого урока, но боли были слишком сильны, и он принялся жалобно звать на помощь.

Тут открылся весь обман. Явился караул, и оказалось, что это был патер, всегда сопровождавший духовника короля.

Римский король страшно разгневался, что его хотели провести подобным образом, и поклялся, что со временем выгонит всех иезуитов из своего государства. Но потом, узнав, по чьему указанию действовал патер, он его простил и даже запретил вспоминать об этом случае.

Пока курфюрст переживал такое приключение, графиня Эстерле испытывала сильнейшее беспокойство. Август Сильный за все время ни разу не посетил ее, не подавал никаких признаков жизни.

Она решила, что он отверг ее, неверен ей. Сгорая нетерпением, она не могла дождаться, когда представится случай с ним увидеться и переговорить, поэтому написала ему и умоляла снова посетить ее.

Курфюрст, не менее ее томившийся желанием, сейчас же поспешил к ней и снова застал ее в очень легком, но драгоценном одеянии.

Когда он вошел, она играла на клавесине и пела грустный романс. При виде курфюрста у нее навернулись на глазах слезы, и она замерла на табурете. Курфюрст испугался, увидев ее в таком волнении, и спросил о причине ее горести.

— Как? — отвечала она со вздохом. — Вы еще спрашиваете, что вызвало мои слезы? Неужели сердце вам не подсказывает, что вы тому виной? Как мне не плакать при мысли, что, может быть, другая похитила у меня вашу любовь? Что вы мне дарите только немногие остающиеся у вас свободные минуты, потому что не можете меня сразу забыть?

Курфюрста глубоко растрогали ее слова, он целовал ее руки и клялся, что любит ее одну на всем свете.

— Правда? — переспросила графиня и нежно взглянула на него. — Вы любите меня, и мне приходится ждать три дня, чтобы получить подтверждение вашего обещания и увидеть вас?

Только услышав от курфюрста рассказ о происшествии с римским королем, она поверила его словам и снова развеселилась. Обладая от природы страстной натурой, она бросилась ему на шею, обнимала его, целовала и тысячу раз называла его своим милым, любимым курфюрстом.

Август не остался в долгу у своей возлюбленной и дал ей нагляднейшие доказательства своей любви. Он обещал римскому королю ужинать с ним у его метрессы фон Нальфи, но графиня не хотела отпускать его от себя и просила остаться с ней. Наконец он согласился с условием, что и эту ночь они проведут вместе, на что графиня охотно согласилась.

Таким образом, Август Сильный занял место графа Эстерле, по предписанию врачей не спавшего с женой.

Роковая ночь. Влюбленные, застигнутые врасплох супругом. Бегство графини. Страшный договор. Обещание римского короля. Возвращение в Дрезден. Холодный прием. Молодая курфюрстина. Разгневанная мать. Удаление от Двора.

Но эта ночь оказалась роковой для влюбленных. Их нежные излияния были бесконечны, и они успокоились только на рассвете. Поэтому они долго заспались, и было уже десять часов, когда для них последовало довольно неприятное пробуждение от крепкого и сладкого сна.

Графиня поступила очень неосторожно и забыла запереть дверь комнаты.

Граф Эстерле пожелал сообщить своей дорогой супруге какую-то новость и, найдя дверь незапертой, вошел, ничего не подозревая, и тихо приблизился к кровати, чтобы удивить жену. Действительно он достиг своей цели, но сам он был изумлен еще более открывшейся перед ним картиной.

В объятиях своей жены он увидел спящего курфюрста.

Обманутый муж, придя в неописуемую ярость, громко воскликнул: «Ах ты, клятвопреступница!..» — так что оба испуганно проснулись. Курфюрст сейчас же вскочил и схватился за шпагу, чтобы обороняться. Но граф не помышлял меряться силами с Августом Сильным — без сомнения, преимущество оказалось бы на его стороне. Он поступил самым благоразумным образом, возможным в такую минуту, т. е. поспешил удалиться, оставив жену с любовником.

Графиня была в отчаяньи и не знала, что делать. Она боялась мести мужа. Курфюрст сознавал, что она права, и стал придумывать средства, как ее защитить и обеспечить ей безопасность.

Как тут быть? Наконец ему пришла в голову мысль — укрыть графиню в доме своего посланника, представлявшем по международному праву надежное убежище.

Графиня Эстерле долго не решалась на такой шаг. Но выбора у нее не было. Курфюрст напомнил ей, что их близкие отношения сделались известными именно тому, кому менее всех надлежало об этом знать, и, следовательно, ей незачем более остерегаться.

Наконец она согласилась и собралась в путь, не забыв, однако, предусмотрительно захватить с собой свою шкатулку с драгоценностями.

В сопровождении курфюрста она покинула свой дом и села с Августом в наемную карету. Август действительно отвез ее к своему посланнику и поручил его защите.

Между тем граф Эстерле не терял даром времени. Вместо того чтобы постараться скрыть наставленные ему рога, он поспешил их показать всему свету. Очевидно, в нем кипела настойчивая потребность высказаться. В императорской приемной он громко рассказал своим друзьям о нанесенном ему оскорблении, о своем возмущении и отчаяньи.

Но у придворных был совершенно другой взгляд на вещи, и они старались утешить потерпевшего, уверяя, что у него нет повода так огорчаться, и подтверждая свои слова подходящими примерами из известных преданий древней и новой истории.