Сергей Красов - Клады и кладоискатели

Валера же, выйдя из магазина, задумался о другом. Разговор с Седым натолкнул его на интересную мысль. Седой прав в том плане, что сейчас не угадаешь, где двести — триста лет назад у дороги был высокий лес, а где кустарник. Но ведь были ещё и железные дороги. С расчищенной от леса территорией вдоль полотна. Причём, эти стандарты не менялись с первых дней существования железных дорог. А если и менялись, то незначительно. Некоторые железные дороги в окрестностях Витебска существуют с середины девятнадцатого века.

Валера брёл по тротуару в сторону дома, полностью погрузившись в свои мысли, натыкаясь на прохожих и машинально извиняясь.

— Молодой человек, шо ви таки себе позволяете? — Вырвал его из глубин размышлений возмущённый женский голос. — Для вас шо, других людей уже не существует?

Женщина «за пятьдесят» с ярко выраженной еврейской внешностью выговаривала ему за то, что он слегка зацепил её пакетом с продуктами.

— Извините, — пробормотал Валера и поспешил дальше от женщины, которая стала громко рассуждать о нравах современной молодёжи.

«Где вы тут людей видите? — хотел сострить Валерий, — одни евреи кругом!» Но, он понимал, что после такой шутки, женщина от него точно не отстанет, пока он не окажется в «обезьяннике».

«Евреи, евреи, кругом одни евреи», — завертелась в голове дурацкая песенка. Валерий ничего не имел против евреев. Скорее наоборот. Он считал, что именно евреи, активно смешиваясь с основным населением славянских государств, двигали вперёд прогресс: науку, культуру, технику, политику и так далее.

Когда поток мыслей у Валерия вернулся в прежнее русло, то есть к железной дороге, в этот поток добавились и еврейские мотивы.

В царское время из-за ценза осёдлости, запрещавшим проживание евреев в столицах, в Витебске сформировалась довольно-таки приличная еврейская община. Валера где-то читал, что по данным первой всероссийской переписи населения в 1897 году в Витебске евреев проживало более пятидесяти процентов от общего населения.

Большинство еврейских погромов пришлось на конец девятнадцатого и начало двадцатого века. А если у еврея есть немного золота, и если он умный (а это скорее правило, чем исключение), то он не будет держать золото в городской квартире и ждать, когда его придут отбирать. Он постарается его спрятать. А где? В городе, как ни старайся, кто-то может подсмотреть и выкопать твой тайник. Остаётся — спрятать за городом, в лесу.

Самый простой и дешёвый способ выехать за город — это сесть на электричку (в старые времена это был бы пригородный поезд) и доехать до ближайшей остановке в лесу. Там, под видом грибника, ягодника или собирателя лечебных трав, — уединиться и спрятать клад в приметном месте. Тут как раз и подходит теория «большой нужды».

Дома Валера долго разглядывал карту Витебска и окрестностей. Железнодорожных путей на карте оказалось неожиданно много. Валера с грустью понял, что проверить все возможные места укрытия кладов, никакой жизни не хватит. Даже, если выбрать наиболее вероятные и удобные с точки зрения еврея или другого обывателя места захоронения своих сбережений.

Чтобы проверить свою теорию на практике, надо выбрать хоть что-то. Валерий остановил свой выбор на хорошо знакомом отрезке дороги. В деревне Сосновка доживала свой век его престарелая бабушка, которой недавно перевалило за девяносто лет. В этой деревне Валера в детстве проводил летние каникулы, да и сейчас навещал бабушку при первой же возможности. Удобнее всего добираться до Сосновки было на дизель поезде «Витебск — Орша». Третья остановка от вокзала. Валера помнил чуть ли не каждое дерево на этом коротком маршруте.

Вторая остановка от города называлась Крестьянка: три — четыре дома возле станции в окружении леса. Очень органично вписывается в ту самую теорию, что занимала все мысли Валерия в последнее время. На этом участке Валера и решил проверить теорию на практике.

Рано утром на следующий день Валерий вышел из поезда в Крестьянке. Для начала осмотрелся, представил себя на месте человека, который хочет что-то спрятать. Теоретически такой человек мог пойти в любую сторону, так как лес окружал станцию со всех сторон. Тем более, что времени у него было достаточно, — поезд в обратном направлении должен был проследовать только через четыре часа. Вполне достаточно для сбора грибов и ягод. Стоп!

А если у человека нет желания что-то собирать, а есть цель — спрятать клад и всё? Зачем ему болтаться по лесу столько времени? Тем более, что это сейчас следующий поезд через четыре часа. А пятьдесят или сто лет назад? Вряд ли поезда ходили чаще. Скорее — наоборот.

Получается, что тот, кто прячет клад, должен для прикрытия собирать грибы-ягоды или пройтись пешком до соседней станции. До ближайшей станции в сторону города — Медвёдки — около трёх километров. Столько же примерно и в другую сторону — до Сосновки.

От Медвёдки, если пройтись пешком ещё километра три, то окажешься в черте города. То есть, можно не спеша дойти пешком. А можно и подъехать. Оттуда сейчас ходит городской автобус, маршрутки. Да и в старину движения было больше, чем от Сосновки.

Значит, наиболее вероятное направление — в сторону Медвёдки. Хотя, можно было спрятать где-то в другой стороне, в лесу, а потом уже двигаться налегке в сторону города.

Валера вздохнул — проверять все варианты жизни не хватит. Проверим самый перспективный.

Он перешёл через шпалы на другую сторону железной дороги, углубился немного в лес, собрал металлодетектор и двинулся, не спеша, в сторону города.

Уже метров через сто Валера понял всю бесперспективность своей теории «большой нужды». Он был готов к тому, что по лесу двигаться ровно не получится. Это не по полю. Тут приходится обходить упавшие деревья, заросли кустарников, заболоченные места. Но, кроме этого, он видел на опушке леса и завалы бурелома, и густые заросли кустарника. То есть, зачем человеку заходить далеко? Спрятал бы клад за таким завалом. Всё равно его ниоткуда не видно.

А вот где были такие завалы и заросли пятьдесят или сто лет назад?

Если, например, в настоящее время какое-то место в лесу хорошо просматривалось с железной дороги, то сотню лет назад оно могло быть закрыто зарослями кустарника или разлапистыми сосенками. И наоборот, если сейчас прямо на опушке навалено деревьев, то это не значит, что этот завал был пятьдесят лет назад.

Валера уже начал жалеть, что потратил время. К тому же донимали комары и другие насекомые. Аэрозоль от насекомых, которой он обильно обрызгался, на них абсолютно не действовала.

Окончательно настроение испортила гадюка, зашипевшая на катушку металлоискателя. Она даже не попыталась отползать в сторону. Видимо, считала себя здесь хозяйкой.