Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Как только Зоя Палеолог оказалась на русской земле, она начала говорить и действовать так, что надежды католической церкви Рима оказались тщетными. И в Москву она въехала как истинно православная, достойная наследница византийских басилевсов. Все в Москве дивились не только ее красоте, но и большому уму и государственной мудрости. И поэтому вскоре все стали называть ее Софией. Москве этот брак принес большую выгоду. Перед московским государем и русскими людьми открылись широкие возможности: державные задачи Москвы перестали сводиться только к объединению русских земель и укреплению единства народности. Отныне Великое княжество Литовское стало стремиться к руководству всем православным Востоком. И чем труднее, недостижимее была эта цель, тем больше она вдохновляла русских людей, сильнее поддерживала их веру в свои силы.

Видя, что Александр с интересом слушает, канцлер продолжил:

— В то же время я опасаюсь, государь, что дочь Иоанна, подобно своей матери, может проявить такую же приверженность своей вере… Это может создать для нас большие трудности…

Но Александр не придал этим словам никакого значения.

В то же время, привыкший чувствовать себя свободным от всяческих брачных уз, он воспринял слова канцлера как неприятную неожиданность. Даже отодвинулся от него, вдавившись в кресло… Видя замешательство Александра, Сангушко сказал:

— Ты подумай, государь… Дело не спешное, но и отлагательств особых не терпит. Дня через два сообщи нам свое решение… Но хочу напомнить тебе, государь, что благодаря своим родственным связям с московскими князьями Витовт умел сохранить добрые отношения с Московской Русью. С зятем своим, великим князем московским Василием Дмитриевичем, а потом с наследником его, внуком своим Василием Васильевичем Витовт был дружен и пользовался особым их уважением.

Помолчав, канцлер добавил:

— Это, в конце концов, воля отца твоего Казимира, великий князь. Он, понимая всю важность родственных отношений между властителями, даже составил проект твоей женитьбы на дочери Иоанна московского.

Потом как бы с сомнением и нерешительностью канцлер добавил:

— Кроме прямых политических выгод этого брака, государь…

Но Александр резко перебил его:

— Что может быть еще кроме этого?

И канцлер, слывший человеком, который не любил изысканных выражений и называл излишнюю деликатность лицемерием, сказал:

— Земля полнится слухами, государь, что ты покорил всех красивых женщин в Польше. И здесь в Литве тоже вроде преуспел уже… Твой брак должен прекратить эти домыслы, государь…

Александр посмотрел на канцлера так, будто видит его впервые, и после долгого молчания раздраженно произнес:

— Красивых женщин, пан Сангушко, везде слишком много, чтобы даже я мог это сделать… Ты же, пан канцлер, имей в виду, что люди склонны охотно верить тому, чему желают верить. А с другой стороны, лучше быть предметом зависти, чем сострадания, хотя завистники на что ни глянут, тут же поднимают лай. Но, полагаю, что в данном случае полаят, да и отстанут. Вообще же злые языки страшнее шпаги и мушкета…

После этого началось постепенное отчуждение великого князя и канцлера…

Канцлер встал и поклонился Александру. Великий князь, от избытка чувств даже не поднявшись в кресле, взмахом руки отпустил канцлера:

— Хорошо, я подумаю…

Но думалось Александру больше о крутых бедрах панны Эльжбеты и о встрече с ней на празднике. О том, что она, в конце концов, должна уступить… Опыт Александра обнадеживал его, что это неизбежно, как восход солнца…

Но тем не менее через два дня, при встрече с канцлером, Александр шутливо сказал ему:

— Видно, пан Сангушко, от женитьбы мне не отвертеться. Уверен, что дочь Иоанна и Софьи Палеолог будет достойна титула великой княгини литовской, русской и жемайтской. Надеюсь также, что она не окажется женщиной ревнивой, чрезмерно требовательной, болтливой и одновременно тщеславной. И не будет пытаться подавлять меня своими капризами… Так что я согласен…

Помолчав, великий князь добавил:

— Да не забудь напомнить московитам, что Литва и Москва наслаждались счастливым миром, когда дед Иоаннов, Василий Дмитриевич, сочетался браком с дочерью Витовта Софьей… Авось, этот пример вразумит их…

— Вот и хорошо, вот и славно, государь, — расплылся в улыбке канцлер. — Будем начинать подготовку к этому важному государственному делу… Вернее продолжать. Дело в том, что, как я выяснил, еще восемь лет назад русские обсуждали возможность отдать дочь Иоанна III за одного из сыновей Казимира I. Более того, в мае 1492 г. Москва сама об этом напомнила. Однако конкретным переговорам помешали военные действия.

Пан Сангушко тут же рассказал о согласии Александра полоцкому наместнику Яну Заберезскому и поручил ему связаться с новгородским наместником Яковом Захарьевичем:

— Знаю, ты с ним дружен…

Не прошло и дня, как писарь полоцкого наместника Лавриш в сопровождении двух воинов скакал в Новгород. По обыкновению Яков Захарьевич встретил гонца дружелюбным вопросом:

— Как здоровье моего друга и родственника пана Заберезского? Как здоровье жены его пани Звездиславы?

Низко поклонившись, Лавриш ответил, что все божьей милостью живы и здоровы. А затем сразу же поведал наместнику о главной цели своего приезда:

— Велел мой господин на словах передать тебе, что паны-рада Великого княжества Литовского хотят посватать своего великого князя за одну из дочерей Иоанна III, государя московского. И суть дела, и подробности изложены в письме моего господина.

При этом Лавриш достал из внутреннего кармана своего жупана завернутое в пергамент письмо. Яков Захарьевич тут же развернул бумагу и углубился в чтение. Прочитав, не раздумывая, сказал:

— С такой важной вестью я должен сам ехать к моему государю, великому князю московскому Иоанну.

Сборы были не долгими. Сильные свежие лошади, которые менялись в так называемых станциях-ямах, и добрая весть, с которой мчался в Москву новгородский наместник, как бы сократили путь. И через два дня на третий Москва засверкала перед ним золотыми куполами. Да и приема у государя ждать пришлось не долго. Новгородские дела у Иоанна после Шелонской битвы и окончательного присоединения Новгорода были наиболее важными.

Предложением литовских панов-рады Иоанн, похоже, остался доволен и тут же предложил созвать бояр. Вместе с ними великий князь приговорил:

— Тебе Яков Захарьич, посылать своего человека с ответом к Заберезскому не следует. Дело важное и торопливость в нем нам не к лицу. Но и военных действий прекращать не следует. Потому как между государями пересылки бывают, хотя б полки и сходились.