Пётр Чигринов - Под тремя коронами

В конце зимы русские возобновили нападение, и Великое княжество Литовское понесло новые территориальные потери. Вскоре военные действия из верховьев Оки переместились в области, управляемые наместниками и старостами великого князя литовского. Они в большинстве своем дали отпор нападавшим, но всю военную кампанию 1493–1494 гг. инициатива принадлежала русским. Они захватили Алексин, Тешилов, Рославль, Козельск, Тарусу, Оболенск. Одновременно Иоанн предпринял попытку создать вместе с Конрадом Мазовецким и Тевтонским орденом военный альянс против Ягеллонов. Специальное московское посольство ездило в Мазовию и к магистру ордена.

Александр, поначалу попытавшийся включиться в военную кампанию и даже последовать непосредственно в места военных действий тем не менее весь 1493 г. провел в столице или неподалеку от нее. Уже в эту пору проявилась его склонность откладывать решения — черта присущая почти всем Ягеллонам.

По этому поводу Николай Радзивилл доверительно сказал своему другу епископу Табору:

— Это похоже не только на нерешительность, но и на беспечность…

— Да, князь… Это не поддается объяснению. Следует признать, что наша рада просчиталась, избрав для весьма нелегкой и ответственной работы этого слабого здоровьем и неравнодушного к удовольствием и роскоши Казимирова сына…

Русское вторжение проходило одновременно с ухудшением положения на южных границах Великого княжества. После смерти Казимира Иоанн подтолкнул Менгли-Гирея к нападению на Литву. С этой целью летом 1492 г. Крым посетил русский посланник Иван Колычев. Он добился того, что литовское посольство Ивана Глинского провалилось. Хан задержал литовского посла и не отпускал несколько месяцев. По совету Москвы татары в марте 1493 г. выступили против Литовского княжества, но им помешал ледоход на Днепре. Не удался и более поздний их поход, а вскоре путивльский наместник Богдан Глинский разрушил возведенную крымчаками крепость Тяхинь. Это обеспечило на юге княжества сравнительно спокойное лето 1493 г., однако в сентябре Менгли-Гирей разорил Браславскую, Винницкую, Каневскую и Черкасскую области и начал военные действия в районе Киева и Чернигова. Правда, они носили скорее показной характер, так как в них участвовало всего 500 человек во главе с сыном Менгли-Гирея. Крупномасштабному нападению крымчан отчасти препятствовала Большая Орда, с которой дипломатии Великого княжества Литовского удалось возобновить отношения. Но бывший Батыев улус все заметнее слабел и не мог являться надежным союзником. В поддержку татарам выступил и московский воевода Федор Оболенский, который захватил Мценск и Любутск, сжег эти города, а наместников, бояр и других жителей взял в плен. Другой русский отряд захватил в это время Рогачев и Хлепень.

События 1493 г. заставили Литву искать помощи у Польши. С этой целью за короткое время туда ездили Литовор Хребтович, Николай Радзивилл из Гонендзы. Но польский сенат не замедлил воспользоваться трудным положением княжества: помощь была обещана, но увязывалась с признанием унии двух государств, фактически установлением сюзеренитета Польши.

В 1493 г. на торжественном посольском приеме Литва впервые услышала титул великого князя московского — «Государь всея Руси», титул, которым московит уже давно пользовался в сношениях с другими государствами… Это был явный вызов Великому княжеству Литовскому, в состав которого входили земли Западной и Южной Руси. Собственно, титул государя всея Руси употреблялся еще прадедом Иоанна Иваном Калитой. Но использование его Иоанном не оставляло места для существования Великого княжества Литовского. Москвой были предприняты меры по историческому обоснованию права на всю Русь. В Московском княжестве появились памфлетные повествования о происхождении Гедиминовичей от удельных смоленских и полоцких князей. Утверждалось, что будто бы сам Гедимин в качестве подручного русского князя был послан в Литву, но сумел захватить там власть. Эти произведения дополняли появившуюся в Москве «Повесть о князьях Владимирских». В ней делалась попытка вывести происхождение московских Рюриковичей ни много ни мало, как от римского императора Августа.

Отец неоднократно говорил Александру, да и сам он видел, что после того, как на берегах Шелони войска Ивана III наголову разбили новгородскую рать, окончательно были похоронены и перспективы усиления литовского влияния на Руси. Хотя за два с половиной столетия сам ход истории сделал Великое княжество Литовское значительным государством, но этого могло не хватить для сдерживания объединенной восточной Руси, все более и более превращавшейся в Россию. Представляющее ее Московское Великое княжество было более населенным чем Литовское государство, а продолжительная самоотверженная борьба против татарского ига создала хорошо организованную военную силу, сочетавшуюся с монархической властью, которая чрезвычайно эффективно распоряжалась этим потенциалом. У восточных границ Великого княжества Литовского рос и укреплялся колосс.

Очевидным было и то, что, в то время как великий князь московский становился единовластным властителем обширной страны, власть великого князя литовского и короля польского слабела все больше и больше. Московский государь мог по своей воле распоряжаться средствами страны, литовский же для осуществления своих намерений нуждался в согласии сейма, которому он должен был делать различного рода уступки. Король и великий князь постоянно опасался и гордого прелата, который не преминет укорить короля за меры, не выгодные для духовенства и могущественного вельможи, который также может высказать несогласие, неудовольствие и даже поднять законный мятеж. Наконец, великокняжеское войско своим своевольством, отказом подчиняться князю могло нарушить любые военные планы.

Иоанн московский объявил, что он волен в своих владениях: кому хочет, тому их и отдает. Александру же после смерти отца пришлось писать князьям и панам волынской земли, что паны-рада оставили его, Александра, в Литве и на Руси для защиты от неприятеля на то время, пока не будет избран великий князь. Александр приглашал волынцев принять участие в этом избрании: вспомните, что вы поклялись отцу моему в случае его смерти признать государем того из его сыновей, которого ваша милость изберет вместе с панами-радою, — писал он в своем обращении-просьбе.

Если Казимир, государь Литвы и Польши, опасался войны с Иоанном, то Александр, владея только Литвой и не уверенный в усердной помощи брата, польского короля, тем более не мог отважиться на активные военные действия. И хотя Менгли-Гирей опустошал земли княжества, Стефан Молдавский грозил войной, но опасней всего был Иоанн, стремящийся подчинить себе русских единоверцев, которые составляли большинство подданных Александра. Москва уже расширила свои пределы до Жиздры и Днепра, действуя и мечом, и приманом. Везде нужно было опасаться измены. Как и отец, Александр хотел искреннего вечного мира с Москвою, тем более что отношения с другими соседними государствами оставались неопределенными и непостоянными. Для крымчаков главным было то, кто больше заплатит: в интересах того и воюют. А тут глядишь, и турки вот-вот начнут нападать, и молдавский господарь, породнившись с Иваном III, ведет себя заносчиво.