Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Назавтра официальные переговоры продолжились. При обоюдном согласии было решено записать в грамоту, что оба государя, по обычаю, обязуются быть везде заодно, иметь одних друзей и врагов, князей служебных с отчинами не принимать. Но переговоры прервались, когда обсуждалось отношение обоих государств к Рязанскому княжеству. Литовские послы хотели, во что бы то ни стало сохранить условия договора Казимира с Василием Темным. Петр Янович и убеждал, и просил бояр учесть в этом деле и интересы Литвы.

— Смотрите и слушайте, паны бояре, — сказал Петр, разворачивая грамоту прежнего договора. Нужное место он нашел быстро и зачитал: «если великий князь рязанский сгрубит королю, то последний должен дать об этом знать Василию; тот должен удержать рязанского князя от грубости, но если последний не исправится, то Казимир может его показнить, и московский великий князь уже не должен вступаться». И далее, паны бояре, — сказал Петр, — наши бывшие государи установили, что рязанский князь может вступить в службу к королю, и что великий князь московский Василий не должен был мстить ему за это.

Но это не произвело особого впечатления на бояр. Они настояли, чтобы новый договор запрещал великому князю Александру вступаться в земли великого князя рязанского.

После почти полугодовых переговоров Москва добилась своего. Мир был заключен на выгодных для нее условиях. Большие военные действия в это время не велись, однако литовская сторона вынуждена была играть по сценарию, составленному русскими. Чувствуя свое преимущество, они выдвинули новые требования, практически означавшие отмену договора 1449 г. Оговаривались правила свободной торговли. Титул «Государь всея Руси» больше не оспаривался. Тем самым для Иоанна был очищен путь дальнейших действий по отношению к Литве. Договоренность по всем пунктам не связывалась с установлением твердой границы. К Московскому государству отошли Вяземское княжество и земли в бассейне Верхней Оки, где точная граница также не устанавливалась, что создавало условия для будущих конфликтов. Смоленск и Брянск признавались за Великим княжеством в качестве некоей уступки, не оговоренной четкими условиями. Литве возвращалась также часть отторгнутых земель: Любутск, Мценск, Масальск, Серпейск, Лучин, Дмитров, Опаков. Были отпущены на волю пленные смоляне. Предусматривался военный союз против татар, но с условием, что неучастие в активных действиях не отменяет договора. Для разрешения пограничных споров было решено создать смешанные комиссии.

В целом война 1492–1494 гг., не достигшая большого масштаба, привела к нежелательным последствиям для Великого княжества Литовского. Заключенный договор не содержал никаких гарантий. Он, скорее, фиксировал выдвижение Москвой долговременной политической программы, объявлявшей большую часть княжества незаконно ему принадлежавшей. Иоанн проявил себя как сильный государь, а Александр — как слабый, униженный и запуганный правитель.

После заключения мира литовские послы смогли завести речь о сватовстве, и Иоанн принял предложение литовского государя «стать ему зятем». Появившись неожиданно в переговорной палате с суровым лицом, Иоанн сел на свое место и объявил:

— Передайте вашему государю Александру, что я согласен выдать за него свою старшую дочь Елену, если только, а вы об этом говорили и ручались головою, ей не будет неволи в вере.

И далее спросил:

— Петр и Станислав, все ли вы поняли?

— Да, государь…, — не сговариваясь, в один голос ответили послы.

— Вот и хорошо… Кроме всего этого, я прошу вас передать Александру, нашему будущему зятю, мой подарок. Он подал знак дьяку, и тот проворно вручил послам роскошные рысью, кунью и беличью шубы…

Требование свободного, непринужденного исповедания Еленой православной веры, которое также безусловно ставилось и другим претендентам на ее руку было вполне понятным. Этим самым Иоанн III создавал условия для вмешательства во внутренние дела других государств. Поспешность, с которой литовские послы согласились на все условия, объяснялась, прежде всего, тяжелым положением Литовско-Западнорусского государства. Одновременно паны-рада мечтали с помощью брака Александра и Елены заманить в свои сети Московскую Русь, как удалось Польше хитро провести их самих при заключении брака Ягайло с Ядвигой.

На следующий день послов опять пригласили к великой княгине. На этот раз они нашли ее в более просторной палате. На княгине были невиданные послами роскошные украшения.

— Видать все византийское, — успел шепнуть Петр Станиславу.

— Да, я такого благолепия и такой красоты не видел еще.

Здесь же, рядом с матерью, была и старшая княжна Елена. Этой миловидной, мечтательно-серьезной девушке уже исполнилось двадцать лет… Она родилась в великокняжеском тереме под звон колоколов, хотя и не оправдались надежды великого князя и княгини иметь сына-наследника. Маленькая княжна была названа греческим именем Елена, что означает светлая.

Самыми первыми впечатлениями ее раннего детства были обстановка великокняжеского терема с бесчисленными нянюшками и мамками, княгиней бабушкой и на почтительном расстоянии — строгие лица матери и отца. Княжна-ребенок бегала и резвилась по небольшим горницам терема. Вокруг себя она видела довольство, роскошь, расписные стены, мягко устланные полы, красивые одежды. Когда ей случалось попадать на половину матери, она видела красоту и богатство обстановки, дорогую утварь, драгоценности и диковинные заморские вещи.

С годами интерес и оживленные толки вызывало все, что выходило за рамки обыденной жизни: крестины, освящение храмов, крестные ходы, приезды удельных князей и княгинь, родственников матери, приемы иностранных послов. Со страхом и глубокой верой воспринимались ребенком, а затем девочкой-подростком чудные русские легенды и сказания. Они глубоко западали во впечатлительную душу девочки, будили ум и воображение, волновали.

Но порою в жизнь врывалось и тревожное. Бывало зловещий звон набатного колокола извещал о пожаре: горела то отдаленная часть Москвы, то Замоскворечье, то пламя гуляло у самых стен Кремля. А однажды и близ терема вспыхнула церковь Рождества, когда пострадала значительная часть отцовской казны.

В ответ на глубокий, до земли поклон послов княжна сдержанно наклонила украшенную жемчужной диадемой голову…

6 февраля было назначено днем смотрин и обручения. В приемных палатах великой княгини в этот день было особенно торжественно. Множество бояр и боярынь наполняло их. В богато убранной палате блеском золота и драгоценных камней выделялось тронное место великого князя и великой княгини.