Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— Ну, и чем же все кончилось, — последовал вопрос пану Алусу.

— Через год она переменила меня…

Когда пир и веселье вступили в разгар, Александр и Елена, взявшись, по обыкновению, за руки, незаметно отправились в свое заветное место — красивую большую, вдали от дорог и тропинок, поляну, знавшую многие их тайны. Заросшая по краям болиголовом, таволгой, ежевикой, а в просторной, солнечной середине хороводом ромашек и фиолетовых колокольчиков, поляна как бы ждала гостей… Она была хороша в любую пору года. Но особенно — ранней осенью. Кормиться рябиной прилетали дрозды, в сухих листьях под ежевикой шуршали жившие здесь ежи, бывали также косули и лоси.

Елена Ивановна находила отдохновение от интриг дворцовой жизни в поездках по своим владениям. Она добивалась, чтобы приставы, сотские следили за своевременным выходом челяди и крестьян на работу, своевременной уплатой податей. Разбирала жалобы населения на своих тиунов. Бывало, ей приходилось месяцами жить в имениях, добиваясь порядка и справедливости. Находясь в своих владениях, Елена старалась, чтобы солнце не заставало ее в постели. Поднималась рано, наблюдала как люди занимались хозяйством, чем могла помогала. Один из дней Успенья Богородицы она встретила в Ездненском дворе на Немане. Праздник выдался солнечным, теплым и, как и предыдущие дни, нежарким. К вечеру Елена вместе с управляющим паном Забродским выехала в повозке на отдаленное поле, где должны были состояться зажинки, или начало уборки урожая.

Обычно началом сбора урожая руководила женщина, как правило, хозяйка дома. Иногда для этого избирали женщину старую, богобоязненную, но в этом случае распоряжалась молодая, удачливая Ульяна. У нее, как считали селяне, в любом деле рука оказывалась легкой… Началась жатва вечером, в «счастливый» день. Поскольку жатва серпом была самой тяжелой из всех работ — весь день жница находилась в наклоненном положении под палящими лучами солнца, Ульяна на зажинки вышла со двора не через ворота, а проползла под забором, касаясь спиной верхней его перекладины. Прикосновение должно было передать боль перекладине либо заимствовать от нее силу и нечувствительность к боли.

Чтобы избежать болей во время страды, Ульяна подпоясалась первым пучком сжатых и свитых в жгут стеблей и, обращаясь к солнцу, произнесла:

— Дай нам, Боже, легко жать, чтоб спина не болела, чтоб руки не слабели, чтобы ноги не немели и голова не горела…

Связав первый зажинный сноп, так называемую бородку, который по обычаю был невелик — в нем было всего три пучка колосьев, — Ульяна украсила его венком из цветов. Затем села на него и, не торопясь, развернула чистую белую тряпицу. В ней были освященные на Пасху хлеб и просфора, соль, кусок сала и громница — восковая свеча. Но громница была освещена в Сретенье, т. е. в начале февраля. Все это Ульяна неторопливо съела. Затем, поставила стоймя первый зажинный сноп, а на окраине поля выложила из колосьев два креста.

Затем состоялся прием в семью молодой снохи. Сжав первый сноп, молодая женщина-сноха покрыла его платком. Подойдя к свекрови, она низко поклонилась:

— Прошу благословить меня и принять этот платок в подарок…

Свекровь благословила, приняла платок и вся семья тут же на поле съела принесенную из дома пищу.

Три следующие зажинные снопы селяне отнесли в церковь, где они должны были храниться до следующих зажинок. Один сноп дали овцам, чтобы они хорошо плодились. Зерно зажинных снопов крестьяне считали хорошим средством при грудных и горловых болезнях. Молодые парни охотно ели суп из него — чтобы девушки их любили.

В своем доме Ульяна угощала всех желающих пряжмом — жареными в масле колосьями нового урожая и крутой кашей из свежего урожая. При этом каждого она ударяла ложкой по лбу, приговаривая:

— Будь сыт одной кашей…

Управляющий, неотступно находившийся при княгине, сказал:

— Примерно через неделю жатва будет завершена и люди будут праздновать дожинки…

— Я хочу посмотреть и этот обряд…

Управляющий низко склонил голову.

День дожинок выдался нежарким, скорее прохладным. По небу то и дело проплывали негустые серебристо-белые облака, дул северо-западный ветер…

Перед окончанием жатвы Василиса, бывшая на этом празднике главной распорядительницей, оставила в среднем загоне небольшой круг несжатой ржи. Все остальные жнеи, работавшие на поле, три раза обошли вокруг несжатого места и, понемногу сжиная его, оставили три-четыре пучка стеблей, которые Василиса перевязала красной лентой. Она выкопала возле них небольшую ямку и положила в нее хлеб с солью, приговаривая:

— Дай же, Боже, чтоб на лето уродило…

Затем она, обернув руку фартуком, так как прикрытая, не голая рука считалась символом богатства и изобилия, выполола вокруг траву, завила стебли так, что колосья свесились до земли, и закопала их вместе с хлебом и солью, приговаривая:

— Дай, Боже, урожая всякому, хоть бедному, хоть богатому…

Затем она полила «бороду» водой, чтобы на будущий год не было засухи. Жницы легли рядом с «бородой» на землю, чтобы тяжелые колосья клонились к земле. Поднявшись с земли, они вымыли руки водой, чтоб хлеба уродились «чистыми». Затем Василиса, сидя рядом с «бородой», стала бросать через голову серпы, чтобы в будущем жницы были здоровы.

Другие жнеи оборачивали сжатой рожью свои серпы, приговаривая:

— На, ешь, не кусай моих рук. Дай же, Боже, чтоб хватило хлеба, чтоб всего было вдосталь…

Наконец жнеи свили венок из ржи, возложили его на голову самой молодой из них и с песнями направились домой…

Управляющий пан Забродский пояснил Елене:

— Иногда несколько последних стеблей, которые называют здесь бородой, или козой, перевязывают вверху, около колосьев. Получается нечто вроде игрушечной беседки. При этом приговаривается: тебе, поле, красота, красота, а мне легота, легота… О несжатом пучке колосьев обычно говорят, что это борода для пророка Ильи: мы даем тебе, Илья, эту бороду, а ты дай нам кучу зерна… Иногда борода предназначается святому Николаю и даже самому Спасителю. В песнях, однако, эту бороду, медом политую и шелком обвитую, почти всегда предназначают хозяину поля. Поесть свежего зерна было необходимо всем: если это сделает девица — замуж выйдет; если молодец — женится; если женщина — дитя родит; если корова — теленка принесет; если овца — двумя ягнятами обогатит хозяина.

Под конец дожинок Василиса подошла к Елене и, трижды поклонившись до земли, сказала:

— Мы все, княгиня, приглашаем тебя принять участие в трапезе в доме хозяина поля.

Елена вопросительно посмотрела на управляющего. Тот утвердительно кивнул головой. И княгиня согласилась.