Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

Слова товарища растрогали Стрельцова, он поблагодарил за добрые пожелания и за крепкую память, в которой удержалась важная для него дата. Потом добавил:

– Предыдущий раз мы виделись с вами ровно два года назад, в Петрограде, за месяц до начала войны.

– Вы правы. Я хорошо помню ту встречу и разговор, который у нас состоялся о характере будущей войны. Сколько раз за прошедшее время я возвращался в мыслях к нему и убеждался в точности вашего предвидения. «Полкам на фронте придется туго, они будут отступать в глубь страны» – так вы тогда сказали. Сегодня наши полки откатились до Риги. Такова горькая реальность.

– Как бы хотелось ошибиться с мрачным прогнозом, но что теперь говорить! Да беда-то не только в том, что отступили, главная беда в том, сколько русской крови пролито на фронте. Ведь уже не один миллион солдатских и офицерских жизней положен за веру, царя и Отечество. Война забирает прежде всего лучших! Почти не осталось той старой довоенной императорской гвардии. Первая, вторая и третья гвардейские пехотные дивизии бились, не срамя традиций Бородина и Шипки. Они легли в Восточной Пруссии, в Польше, да повсюду, где надо было остановить врага, давящего пушками, пулеметами, газами. А гвардейская кавалерия? Взять хотя бы ваших кавалергардов, три их офицерских разъезда остановили всю первую германскую кавалерийскую дивизию в четырнадцатом году. И более нет истинных героев. Кое-кто из той гвардии, в основном молодые капитаны и ротмистры, пошли командовать новыми полками, как вы, множа теперь старые боевые традиции на полученный в боях опыт. На них сейчас держится армия.

Вяземский кивнул в подтверждение этих слов и грустно вздохнул. А Стрельцов продолжил:

– С некоторых пор не оставляет меня одна мысль. Вы, я, другие наши бывшие однополчане, которые остались живы, – последние представители старой гвардии. Может, нас всего несколько сотен, может, немного больше. Но у всех теперь одна задача – победить или умереть! Ее сто лет назад сформулировал командир гвардейского корпуса граф Остерман-Толстой, который на поле боя приказал: «Гвардии стоять на месте и умирать!» Лейб-гвардейцы, преображенцы и семеновцы, которые приняли на себя удар превосходящих сил французов, погибли, но сражение было выиграно. Считаю, что приказ действует и для нас.

– Вероятно, это именно так. Я часто вспоминаю своих бывших однополчан-кавалергардов, которые никогда не встанут в строй. Они выполнили свой долг до конца и ждут того же от меня.

Офицеры помолчали, по традиции помянули павших, потом продолжили неспешный разговор о своей службе на войне. Воевали далеко друг от друга, служили в разных условиях, но как хорошо каждый из них понимал другого…

Ближе к вечеру Вяземский собрался, поблагодарил Стрельцова за гостеприимство и ушел, так как уже подошло время ехать в полк.

Илья Иванович остался в номере и решил выспаться перед важным разговором с генералом Алексеевым.

Михаил Васильевич Алексеев принял его у себя в кабинете и приказал вновь кратко доложить о подготовке Балтийского флота к операции по высадке десанта в Рижском заливе. Илья Иванович впервые видел генерала так близко. Его мертвенно-бледное лицо с темными кругами вокруг глаз явно указывало на тяжелые недуги. Но генерал держался бодро, седые усы с торчащими вверх кончиками то и дело грозно топорщились, когда приходилось поднимать голову и смотреть на висевшую на стене карту. Выслушав доклад, он сказал Стрельцову:

– Я вижу, что Василий Александрович Канин правильно понял мой замысел и готовит силами флота наступление в прибрежной части Балтийского моря. К моему сожалению, руководство Северного фронта не поддерживает этот план и, ссылаясь на объективные причины, отказывается атаковать позиции неприятеля силами двенадцатой армии во взаимодействии с морским десантом. Первая и Пятая армии тоже не готовы к фронтальному удару. Поэтому я поручаю вам, полковник, довести до командующего флотом новый план. Наступление на побережье Рижского залива силами морского десанта начнет Балтийский флот. Я готов выделить для поддержки десанта полнокровную бригаду полевых войск. А может быть, и целую дивизию. Пусть ваш штаб флота продолжит планирование операции, а Канин телефонирует мне лично о ходе ее подготовки.

В Гельсингфорсе после возвращения из командировки Стрельцов доложил комфлоту результаты обсуждения планов десантной операции командованием Ставки и Северного фронта. Канин не высказал никакой досады, узнав о негативном отношении генералов к совместному наступлению. Заметив, что другого и быть не могло, приказал продолжить подготовку высадки десанта.

В стремлении доказать, что Балтийскому флоту по силам решать самые сложные задачи, адмирал действовал весьма энергично. Два месяца его подчиненные работали с нарастающим подъемом: Минная дивизия успешно отражала натиск германских тральщиков на подступах к Ирбенскому проливу, а также рейды подводных лодок, рвавшихся к нашим коммуникациям под южным берегом. Остальные флотские силы на берегу и в море готовились к высадке десанта. Стрельцов в штабе Северного фронта восстановил связь со своими прежними сослуживцами и быстро решал возникавшие вопросы взаимодействия.

Подготовка лишь однажды прервалась на несколько дней. 28 июня император подписал указ о назначении Александра Васильевича Колчака командующим Черноморским флотом и производстве его в вице-адмиралы. Новость буквально ошеломила весь штаб Балтийского флота, равно как и самого Колчака. Адмирал Канин написал в Ставку, что решительно возражает против подрывающего основы организации операции перевода одного из наиболее талантливых офицеров. Но что-либо изменить было невозможно. Колчак передал командование Минной дивизией контр-адмиралу Кедрову и в первых числах июля уехал в Петроград. Обстановка в штабе немного успокоилась, и работа в преддверии десантной операции продолжилась.

16 июля Василий Александрович Канин лично телефонировал в Ставку и доложил Алексееву, что флот готов выставить и перевезти до 50 тысяч личного состава и до 308 тысяч пудов груза, включая 16 автомобилей и мотоциклов, более 11 тысяч лошадей. Среди готовой к переброске техники числились радиостанции, телефонные сети, аэростаты для корректировки огня и даже дезинфекционное оборудование. За дисциплину, порядок погрузки и выгрузки отвечали назначенные на каждый транспорт коменданты из числа морских офицеров. Флот будет готов начать операцию 25 июля, сообщил адмирал.

Увлекшись, Канин поднял вопрос о назначении для переброски в Курляндию не бригады или дивизии полевых войск, а всего 19-го армейского корпуса, чтобы решительным и внезапным ударом занять территорию противника, отбросив фланг германской армии далеко на запад. На это смелое предложение Алексеев ответил молчанием. Разговор прервался, дежуривший по Ставке полковник сказал в трубку, что Михаил Васильевич будет телефонировать позже.