Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– Ты бежишь не к Димке, а к великому московскому князю Дмитрию Иоанновичу. Усвой это, сын мой!

Тот кивнул и исчез за дверью.

Не сговариваясь, Пожарский и Кобыла встретились в палатах почившего великого князя. Там уже толклись воеводы Федор и Иван, бояре Алексей Босоволоков, Иван Рыбкин, Борис Семенов, Федор Хлебович, Михаил Александрович, Василий Окатьевич, Аманий Окольничий. Потолкавшись у постели, они перешли в светлицу. Разговор начал старейший боярин Федор Хлебович.

– Жаль, нет митрополита, – проговорил он, – думаю, пошлем за ним нарочного. Он в Твери.

Все закивали головами.

– А что будем делать с великим князем? – сказав, оглядел всех присутствующих.

Поднялся Кобыла:

– Не знаю, може, что и нарушаю, не по чину може, – и тоже оглядел всех.

– Говори, – кивнул Хлебович.

– Я считаю, надоть собрать хорошую деньгу и ехать в Орду. У нас есть великий князь Дмитрий.

– Он прав, – поднялся Пожарский, – я поддерживаю.

Поддержал и Босоволоков.

– Хто не хотит… – подал голос Хлебович.

Таких не оказалось.

– Кто поедет в Орду? – спросил Хлебович.

– Те да князь Пожарский, – раздался голос Михаила Александровича.

– Други, – поднялся Федор Акинфович, – Пожарский пущай отдохнет. Он только откуда-то вернулся. Есть и другие. Могет ехать Василий Окатьевич, – сказал и сел, даже не взглянул в сторону Пожарского.

За Пожарского заступился подошедший Василий Васильевич:

– И че, он князь, пущай едить.

Чтобы не зародить спора, встал Пожарский:

– Я думаю, Федор прав, пущай едет Окатьевич.

Спорить не стали.

За митрополитом посылать не надо было. Он вернулся ночью. А утром, побывав у гроба великого князя, направил стопы к князю Пожарскому. Его приход не мог не удивить князя. До этого князь плохо знал митрополита. Видались. Целовал он его руку. А вот по душам поговорить не доводилось. Владыка был человеком деловым. Кроме своих священных обязанностей, хорошо знал и обычную жизнь со всеми ее перепитиями.

Поприветствовав пришедшего, Пожарский его проводил в светлицу, где они сразу приступили к отнють не религиозным вопросам. Начал митрополит:

– Я знаю, что вы вчера решили собрать деньгу и ехать в Орду добиваться для Дмитрия великого княжения. Я одобряю это решение. Да, мал еще Дмитрий… но… такова воля Всевышнего. Хотя… он довольно тверд и смел не по годам. Иван еще малолетка, так что споров об уделах не будет. Я боюсь другого. Литовцев, – сказав эти слова, митрополит посмотрел на Пожарского.

А тот в это мгновение думал, какой прекрасный им достался митрополит. Как печется о Московии.

– Ну, – раздался митрополитов глас.

– Да… Литовцы давно зарятся на наши земли. Мне пришлось их прогонять с Можайска.

– Знаю, – коротко бросил митрополит, – но что будем делать сейчас. Войско собирать? Боюсь, не успеем. Ведь не секрет, кое-кто сейчас думает, как бы перехватить корону. Сила и тут нужна.

Пожарский слушает его внимательно. В то же время раздумывая: «Почему он ко мне обращается с этим вопросом. Может, что знает? От кого?»

– Как ты думаешь, князь?

Пожарский встрепенулся:

– Ты, владыка, прав. Сила сейчас нужна здесь. А с литовцами… – Он собрал бороду в кулак, покрутил и продолжил: – Надо попробовать отвлечь их… найти им других врагов.

– Что предлагает князь? – Алексий не спускает глаз с Андрея.

– Неплохо бы их столкнуть с тевтонцами.

– Да, – проговорил Алексий, – но это надо делать быстрее, чем до них долетит весть о кончине великого князя.

Князь покашлял в кулак и так посмотрел на владыку, что тот только кивнул головой.

– Перекусим? – предложил хозяин.

– Не откажусь, – повеселевшим голосом ответил тот.

Они вошли в княжескую едальню. Все, как у всех, увидел митрополит здесь, но было и отличие в роскошном убранстве. Бросился в глаза посудник из дорогого дерева с цветными стеклами. Под стать им просматривались через аксамитовые шторы стекла и на окнах. Стены покрыты серебристой парчой. Стол и ослоны такие же, как и поставец. Все заморской работы. Даже умывальник, лохань с кувшином и те особенные. Рядом утиральник на деревянной подвеске.

Митрополит помыл руки, подойдя к столу, перекрестился и сел напротив хозяина. Начал князь:

– В тяжелое время мы собрались. Но помянем великого князя Иоанна. Добрым, милостивым и кротким был князь. Вечная ему память.

Они приголубились и принялись за еду.

– Не вовремя, ой не вовремя ушел князь, – проговорил Алексий.

– Бог не спрашивает, когда и что Ему надоть делать, – ответил Пожарский.

Алексий поднял на него глаза. В них так и было написано: прописную истину сказал ты, князь. Но промолчал.

– Долго я отсутствовал, – вновь заговорил Пожарский, – какие у нас отношения с Ордой. Не полезет ли сейчас к нам.

– У них там самый настоящий бедлам. Сыновья режут отцов, не думая о грехе. Им сейчас не до нас.

– Хоть это радует, – вздохнул Пожарский и добавил: – А с Литвой, владыка, попробуем решить.

– Это было бы хорошо. Окрепнет князь, еще вторым Калитой станет.

– Ты, владыка, имеешь в виду, что тот семилетним стал княжить в Новгороде? – спросил Пожарский.

– И это! – Владыка поднялся. – Поблагодарим Господа нашего Иисуса Христа, что послал нам хлеб насущный! – Губы его зашевелились, а перстами он осенил князя, потом себя.

– Я, владыка, тя провожу, – сказал он ему, когда тот стал прощаться.

После проводов князь направился к реке. Увидя лодочника, подошел к нему и попросил переправить его на другой берег. Расчитавшись с перевозчиком, он поднялся на верх и скорым шагом пошел к Кобыльим хоромам. Боярин был дома. Гостю он широко улыбнулся:

– А я только к те собрался.

– Уж не к Роману хотел позвать? – спросил князь.

– К нему! А как ты догадался?

– Да я за этим к те пришел, – ответил Пожарский.

– По моим сведениям, он еще в Любутск не уехал, а в Успенском монастыре у Стефания, брата преподобного, – сказал боярин.

– Тогда срочно к нему, – заторопил князь, – а то придется ехать к нему в Любутск.

Боярин приказал подготовить ему колу, и они вдвоем поехали в монастырь. Им здорово повезло. Роман уже прощался с игуменом, когда вошли Пожарский и Кобыла. Роман, увидя вошедших, повернулся к Стефанию и сказал ему:

– Не видать мне моего Любутска, как своих детей.

– Если это для дела, радуйся, сын мой, – ответил игумен.

– Для дела, владыка, для дела. Московию спасать надобно! – серьезно произнес Роман.

– Э, – показывая на Романа, сказал Пожарский, – он уже знает, – и подмигнул ему.

Снаряжать Романа к тевтонцам вызвался Пожарский, дав ему в сопровождение своего служку, крепкого, здорового парня, сказав:

– Вдвоем вам и черт не страшен!

Провожали их Пожарский и Кобыла. На прощание сказали: