Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

Но Романа его слова не удивили. Он только сказал:

– Как и договаривались.

– Мы еще договаривались и об… – Он замолчал.

Роман понял:

– Князь тебе сказал, не обидим. Так и будет, – сказано было твердо, убедительно.

– Сейчас полностью обещанное выполнить не могу. Скажу, только по секрету: мы сейчас в Селезии по просьбе местного герцога помогаем ему расширить границы. Те силы, что остались, они в состоянии только напугать литовцев. Что ваш великий князь… отдал богу душу?

– Да, случилось такое несчастье. – Роман не стал хитрить, узнав, что их войска ушли в Силезию. – Но вам надо своего соседа припугнуть. Не скрою, у нас сейчас… ну, как обычно при смене правителя.

– Понимаю, сделаю, что могу. А… – и он пристально и довольно нахально посмотрел на боярина.

Тот понял, усмехнулся. Поднявшись, подошел к суме, лежавшей на лежаке, развязал и достал что-то завернутое в тряпицу и положил ее перед ним.

Когда тот развернул тряпицу, увидел золотой поруч с огромным алмазом. Глаза рыцаря хищно блеснули. Он быстро завернул вещицу и сунул ее в карман.

– Не бойсь, – поправляя карман, проговорил он, – сегодня же двинем рыцарей на границу с Литвой.

– Вы сделайте это так, чтобы те заметили, – попросил Роман.

– Конечно. Не изволь, боярин, сомневаться.

Прошло после этой встречи несколько дней. По пустынным ночным улицам Вильно вскачь несется какой-то всадник. Путь его лежит к дворцу великого князя. Поднятый средь ночи, князь сразу не может врубиться:

– Какие тевтонцы? К какой границе?

Из-за плохого сна он на ночь выпил густой замес сон-травы, поэтому был в таком состоянии. Подойдя к рукомойнику, он зачерпнул из бадьи воду и вылил себе на голову. Сознание быстро вернулось к нему.

– Что ты сказал? – вытирая утиральником голову, спросил он, подойдя к вестовому.

– Да, говорю, тевтонцы двинули силы к нашей границе.

– Чтооо? – отшвырнув утиральник, он схватил того за грудки.

– Да, говорю, тевтонец подходит.

Оттолкнув вестового, он, повернувшись к двери, заорал:

– Ко мне этих олухов.

Молодой служка, дежуривший у двери, открыл дверь и спросил:

– Кого, князь?

– Олухов, олухов, – иступлено завопил он.

От такого крика служка хлопнул дверью и задумался: кто эти олухи. Когда вышел вестовой, служка осторожно спросил у него:

– А кто ети олухи?

– Пойди да спроси, – не очень дружелюбно ответил тот.

Князь, терпеливо прождавший приглашенных и немного успокоившись, выглянул в коридор. Напротив двери сидел паренек и плакал.

– Ты че ревешь? – спросил князь.

– Я… я не знаю, хто ети… о… олухи!

Князь внезапно рассмеялся.

– Да мои Ягайло да Витовт Кейстут.

– Аа! – вытирая подолом рубахи лицо, ответил служка. – Тохда я мигом!

Вернувшись к себе, князь прилег, но сон уже улетел из головы, и он невольно стал анализировать случившееся. «Так, – стал князь рассуждать про себя, – почему именно сейчас тевтонцы вдруг решились на такое? Неужели они узнали, что… да нет, не может такого быть. Я должен узнать вперед. У меня там свои люди. А вдруг случилось… и те, прознав про это, понимают, что для меня это счастливый случай, хотят ударить по моим беззащитным городам. Кто-то, значит, у них есть в Московии, и он предупредил их раньше. Вот те и готовятся к нападению. Ну, кто…», но на это он не успел себе ответить, сон-подлец подкрался незаметно. А утром к нему нежданно-негаданно заявился Лагет, чтобы сообщить о кончине московского великого князя.

Не успела за ним закрыться дверь, как явились… олухи. Они подошли к пробудившемуся Олгерду. Увидя вошедших, он вскочил с ложа как ужаленный и схватил их за горло, стал трясти, как груши.

– Вы что мне, олухи, сказали? – орет он.

Те ничего не могут понять.

– Ты что, отец! – рявкнул осмелевший Ягайло.

– Молчи, Владислав, молчи. Кто мне сказал, что тевтонцев нет у наших границ?

– Мы, – стараясь отцепить его руку, ответил Ягайло.

– Нет! Так стали!

– А мы при чем? – отбивается Ягайло.

– Когда мы были там, их не было.

– Немедля отзывайте назад войско. Немедленно! – повторил он.

Видя, что они еще все не поняли и стоят в раздумье, он рявкнул:

– Марш!

Первая опасность для Московии миновала. Но сколько ее еще осталось!

Вслед за тем, как к тевтонцам был отправлен Ослябя, Пожарский собрал у себя бояр, воевод. Среди них были Андрей Кобыла, Василий Окатьевич, Алексей Босоволоков, Федор Хлебович и другие. Решали срок отбытия и к кому ехать в Орду, так как там установилось двоевластие. Правителями были: хан Мюрит и хан Абдула со своим темником Мамаем. Судили, рядили и решили ехать к Мюриду. Тут ему одному надо дары дарить. А если ехать к Абдуле, который без Мамая ничего не решал, то двоим. А их грамоты по силе влияния были равны.

– Сколь собрано, Василий Окатьевич? – спрашивает Пожарский.

– Без сотни десять тыщ.

– Сотню доберем, – заявил Кобыла и тут же подал пример. – Вот двадцать рублев, – сказал он.

Собрали больше сотни.

– Ты, Василий, – обратился к нему Пожарский, – еще купцов подергай. Тыщи три в запасе надоть иметь. Эх, жаль, – вырвалось у него, – нет Чанибека.

– Да, любил хан Московию, – послышались голоса.

– Ладно, князь, пощупаем и купцов, – заявил Окатьевич.

– С выездом надоть торопиться. Слыхивал я, че неймется Дмитрию Суздальскому.

– Етот давно в великие метит, – сказал кто-то.

Решили трогаться через пять ден.

– Дадим те, Василий, – сказал Пожарский, – сотни три воинов.

– С сотню надоть добавить, – подал голос Федор Акинфович.

– Ну как? – спросил Пожарский.

– Пущай даеть, – сказал Хлебович.

На этом и порешили.

Как не хотел Пожарский отправлять большую команду, все равно потребовалось десять чаек. Несмотря на ранний час отбытия, проводить их на берегу собралось пол-Москвы. На что Пожарский заметил:

– Смотри, Василий, как народ ждет твойво возвращения. С богом, Василий. Мы ждем от тя хорошей вести, – проговорил Пожарский.

Заскрипели уключины, весла забили по воде. Ребятишки с криком побежали за ними по берегу.

Василий Окатьевич мужик был серьезный. Гнал и гнал людей вперед, помня слова Пожарского: народ от тя ждеть хорошие вести. Окатьевич, когда учуял Орду по запаху: густой конский отстой да щекочащий ноздри дух жареного мяса, остановил свой караван и послал в столицу сметливого Семенова, чтобы тот разузнал, где стоянка Мюрида. Хитрый и ловкий Мамай не сумел пока объединить ханство под одной тюбетейкой, но зато сумел выпроводить Мюрида из города, и тот разбил свой стан в верстах десяти вниз по реке. Туда и поплыли москвичи.

Их приезд хан встретил чуть не с объятиями. Его удаление отрицательно сказалось на его состоянии. Многие прибывшие, по старой памяти, останавливались в столице, там и попадали в руки мамаевцев. Мюрид, узнав, зачем прибыли москвичи, да еще с такими дарами, чваниться не стал и быстро выдал ярлык на великое княжение молодому московскому князю Дмитрию. Гости в тот же день взяли курс на север.