Эптон Синклер - Жатва Дракона

В настоящее время в светском обществе Парижа ходил восхитительный анекдот об этих двух соперниках. Элен хотела выйти замуж за своего Поля, но французский закон запретил ей делать это до истечения трех лет после развода. Этот закон мог быть отменен министром юстиции в качестве чрезвычайной меры, но этим министром был Поль Рейно, и было бы не совсем правильно, если бы он предпринял такие действия в свою пользу. Итак, Элен проглотила свою гордость и отправилась к своей ненавистной сопернице, подруге Эдуарда Даладье. Весь мир знал, что "Дала" хотел избавиться от Бонне, его пронацистского министра иностранных дел, но не смел из-за голосов, которыми тот командовал в Палате. Итак, теперь, сказала Элен: "Почему Эдуарду не занять самому пост министра иностранных дел, и поставить Бонне на пост министра юстиции, где он будет менее вреден? Он может сделать моего Пола министром финансов, что удовлетворит Поля, и Даладье больше не придется бояться его как соперника".

Премьер нашел такую схему отличной и произвёл перестановки. После чего Элен пришла к Одетте, жене Бонне, и сказала: "Даладье был решительно настроен покончить с вашим мужем, но я убедила его вместо этого сделать его министром юстиции. Теперь ваш муж может сделать мне одолжение, изменив Закон о разводе, чтобы я могла выйти замуж за Поля в конце года?"

Так формировались кабинеты и создавались законы в la grande nation. И поэтому про-германски настроенные не несли никаких наказаний, поскольку министр юстиции был одним из них. Действительно, парижские остряки говорили, что Жорж Бонне служил каждому правительству в Европе, кроме французского!

VII

Курт Мейснер и его окружение вернулись в Германию. Тоже сделал и граф Герценберг со своим, в которое входила Марселина. Она танцевала в одном из самых дорогих ночных заведений в Берлине, и это событие было отмечено парижской прессой с комментариями в соответствии с их политикой. Ланни счел это обстоятельство для себя удобным, поскольку оно помогло ему создать репутацию умиротворителя и дало ему возможность вести разговоры в желаемом направлении. Беседуя с очень элегантной любовницей одного из стальных королей, Ланни защищал право своей сводной сестры делать все возможное, чтобы поддерживать культурные отношения между двумя величайшими народами Европы. Дама согласилась, а взамен Ланни согласился бы с правом стального короля ежемесячно отправлять полмиллиона тонн лотарингской руды в Бельгию, даже если она потом оказывалась в Германии. Les aftaires sont les affaires!

Ланни отпраздновал свой сороковой день рождения полётом в Мадрид. Он приземлился на том же аэродроме, где три года назад он покинул Альфи. Он походил по улицам, где он возил Рауля Пальму, в то время, когда падали артиллерийские снаряды, а вражеские самолеты, в том числе несколько Бэдд-Эрлингов, сбрасывали бомбы. Было невыносимо больно видеть этот величественный город в таком ужасно разрушенном состоянии. И никто не прилагал никаких усилий для его восстановления. Генералиссимус Франко был солдатом, христианским крестоносцем, как он это понимал, но он был плохим администратором и не экономистом. Единственная концепция его правительства заключалась в том, чтобы убивать всех людей, которые не соглашались с его идеями, или, по крайней мере, заключать их за решетку и кормить их очень плохо. Плотники и каменщики, сталевары и шахтеры уже были убиты или умирали тысячами. Что не способствовало восстановлению разрушенных городов Испании.

Задачей Ланни был разговор с маршалом Петеном, послом Франции в Мадриде. Ланни прибыл по рекомендации Дени де Брюина, что являлось высшим мандатом. Герою Вердена было теперь восемьдесят три года, и он представлял собою морщинистую фигурку в форме и орденах. Его тело было слабым, но его разум все еще действовал в узких пределах его идеологии. Он принял посетителя в великолепном дворце, который был его резиденцией и штабом. Ланни принял его именно так, а не как просо офис, из-за обилия там военной формы. Так было по всему городу. Концентрационный лагерь, а не центр промышленности и торговли.

Анри Филипп Бенони Омер Жозеф Петен относился к народу Франции по-отцовски. Он любил его и знал, что было ему надо. Его божественным предназначением было говорить ему, что делать, и следить, чтобы он это сделал. Старый джентльмен был так же благочестив, как и сам Франко, и согласно тому же вероучению Святой Матери-Церкви. Он был почти единодушным выбором фракций, которые стремились свергнуть злую, атеистическую республику. Огненные Кресты, Юные Патриоты, даже Кагуляры действовали от его имени и смотрели на него, как на человека, который возьмёт на себя ответственность и будет править. Как и у Франко, у них тоже был расстрельный список, возможно, они снова вынесут мадам Гильотину, если настанет время. Они убрали бы под метелку всех республиканцев, демократов, социалистов и коммунистов, синдикалистов и анархистов, атеистов и масонов, и la patrie снова стала бы благочестивой и счастливой, как это было два столетия назад.

Старый герой свободно говорил дрожащим голосом. Он испытывал чувство предназначения, сознание того, что судьба христианской Европы зависела от переговоров, которые он вел с немецким послом. Вопросы были срочными, потому что, конечно, фюреру нельзя было ждать бесконечно. Немцы были честными, даже любезными. Они не настаивали на формальностях или престиже. Франция не должна просить мира, даже не должна предлагать мир. Всё, что было нужно, состояло в том, чтобы разумные люди должны были заложить основу, на которой две великие державы должны были жить вместе в будущем. Британия не исключалась. Напротив, ей предлагались те же самые справедливые условия, здесь, в Мадриде, и по другим каналам. Целостность Британской империи будет гарантирована навсегда, и все, о чем её просили, признать, что Восточная Европа является сферой влияния Германии.

У Ланни была своя история. Он был личным другом фюрера, его второго номера и третьего. Он упомянул о своем недавнем визите в Берхтесгаден, но конечно же, без духов, поскольку Святая Матерь-Церковь считает их созданиями дьявола. Retro me, Satanas! Рассказ Ланни согрел холодное сердце этого военного патриарха, и он поговорил с франко-американским агентом, как будто он был сыном, познакомил его с несколькими своими советниками и дал ему пропуск в франко-германско-испансую хунту, которая вела нацистско-фашистскую пропаганду в Испанской и Португальской Америке, а также в Соединенных Штатах.

VIII

Поэтому, когда Ланни вернулся в Париж, у него было что поместить в отчет. Он отправлял их дважды в неделю Буллиту. Конечно, без указания своего имени. Ему было очень забавно встретиться с послом на светском приеме и получать холодные упреки за его пронацистские настроения, слухи о которых доходили до Буллита с разных сторон, как он говорил. Ланни с улыбкой отрицал, что он про-нацист. Он только эксперт в области искусства и любитель красоты, также он представляет интересы Бэдд-Эрлинг Эйркрафт , у которого нет фаворитов, и который осуществляет продажи только тем, у кого были наличные деньги. "Торговец смертью, а?" – спросил богатый филадельфиец. Он пополнел и частично облысел, но в прежние времена был довольно "радикальным" и написал роман о правящем классе своего родного города, в котором ведущие деятели считали, что могут распознать себя.