Эптон Синклер - Жатва Дракона

Ланни следовал за ним по пути к двери, достаточно близко, чтобы все увидеть, но не попав в поле зрения обитателей. Впоследствии он позволил человеку доставить себя до места возле отеля, но не к нему. Все это казалось ему идеальным преступлением, и он улегся в постели, чтобы прочитать последние болезненные новости из рыбацких деревень Намсос и Андалснес. "Слишком мало и слишком поздно" Опять!

____________________________________

КНИГА ВОСЬМАЯ

Суровости походного

ночлега

85

____________________________________

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Скрытый трепет и душевная тревога

86

I

Ланни решил остаться в Лондоне и посмотреть, смогут ли фильмы и театр отвлечь его мысли. Ему было трудно читать книгу или играть на пианино в ожидании, пока его мир не скатится в пропасть. Он ничего не мог с этим поделать. Для чего было собирать факты и мнения, которые ровно через одну неделю не будут ничего значить? Его разум был охвачен видениями тех переполненных старых городов стран, отвоевавших свои земли у моря, их прекрасных церквей и общественных зданий и их длинных рядов одно или двухэтажных зданий для рабочих, построенных из кирпича или серого камня на века. Два раза в день на каждый дом со своим белым порогом наводился глянец, а в задней части каждого дома находился крошечный участок с тюльпанами или другими яркими цветами для отдохновения души. Он увидел, как нацистский каток прокатился по ним и превратил их в пыль и щебень.

Еще страшнее было наблюдать, как работала нацистская машина лжи, заставляя эти свободные народы мыслить и говорить по нацистским формулировкам. Евреи должны быть ограблены и отправлены в изгнание. Профсоюзы и кооперативы будут уничтожены, а газеты подавлены или переделаны на нацистской формат. Детей будут учить нацистские учителя, и они превратятся в омерзительных маленьких роботов. Правительство каждой страны будет сформировано из полусумасшедших, которые поддерживали нацизм, надевали цветные рубашки со свастикой, хайлили друг на друга и осуждали плуто-демократические-еврейско-большевистские институты их собственной страны. Уже можно увидеть все это в действии в Норвегии, где водилась тварь по имени Квислинг, которая занималась всем понемногу и внезапно оказалась на вершине власти. В его имени было что-то, вызывающее у англичан ассоциации с чем-то ужасным. В газете Таймс нашлось для этого больше десятка омерзительных слов, начинающихся с букв кви.

Унизительным выглядело заявление, что англичане покидают норвежские порты, которые они захватили. А вскоре после этого Ланни Бэдд был гостем в Палате общин, слушая Чемберлена, защищавшего свой курс, проводившийся в течение последних четырех лет. На самом деле ему это не удавалось, и все чувствовали, что ему отказывают нервы. Члены его собственной партии нападали на него так же жестоко, как и его противники. Один из них обратился к нему со словами Оливера Кромвеля, обращённых к долгому парламенту: "Вы слишком долго сидели здесь, чтобы от вас можно ожидать что-нибудь хорошего. Уходите, ради Бога!" Большинство по-прежнему поддержало обращение премьер-министра о "единстве", но перевес был небольшим, и конец был близок. Рик на пикнике сказал: "В тот день, когда он уйдет, я буду стоять на голове!"

II

Ланни продолжал считать дни и хранить свою страшную тайну. Его репутация агента президента была поставлена на карту, и он не надеялся на оправдывающие обстоятельства. Ему просто оставалось только ждать, что сделает Адольф Гитлер. Мысли Ланни вернулись в Берхтесгаден в конце прошлого августа, когда Ади мучился и советовался с духами, а генералы и адъютанты, заполнявшие комнаты внизу, били копытами, как чистокровные скакуны перед забегом. На этот раз будет ли у него еще какой-нибудь медиум? Профессор Прёфеник из Берлина или маленькая старушка с Нимфенбургерштрассе в Мюнхене? Получил ли он гороскоп или общался с духами? Изменил ли свои планы этой ночью? Или он позволил метеорологам и военным заниматься своим делом?

Такие же самые беспокойные мысли терзали всех умиротворителей, друзей Ланни. Приближался час, и они ничего не сделали, по крайней мере, ничего значимого. Что-то происходило, но переговоры были настолько сверх-секретны, что Ланни разрешили только догадываться. Но произошла заминка. Кто-то предъявил свои требования, и, как обычно, каждая сторона обвиняла другую, каждый подозревал, что другая стремилась выиграть время, демонстрируя добрую волю, только хитря. Европа катилась к краху, и там не нашлось достаточной государственной мудрости, достаточного терпения и здравого смысла, чтобы предотвратить это.

Вечером после речи Чемберлена лорд Уикторп позвонил из квартиры, которую он и Ирма держали в городе. – "Не мог ли ты прийти, Ланни? Это довольно срочно". И когда Ланни пришел: "Сможешь завтра ненадолго съездить в Париж?"

Когда Ланни ответил утвердительно, его друг спросил: "Ты знаешь графиню де Партес?"

Ланни встречал ее, но только случайно. Теперь Седди сказал: "Я дам тебе письмо, и французы должны действовать, чтобы спасти ситуацию. Мы беспомощны из-за давления, которое оказывает нам оппозиция".

– В Париже тоже есть военная партия, Седди.

– Я знаю, но она ничтожна по сравнению с тем, что у нас здесь. Если бы Кэ-д'Орсэ сделало даже самый маленький шаг к миру, мы могли бы сказать, что мы были вынуждены присоединиться к ним. Даже наши сумасшедшие не захотели бы сражаться с Гитлером в одиночестве".

Таким образом, агент президента оказался в самом сердце и центре интриги, о которой он слышал шепот в течение последних нескольких недель. С точки зрения агента президента было слишком поздно, но он этого не сказал. Он терпеливо выслушал краткое содержание детально разработанного плана по реконструкции Европы. Номинально независимая Польша, при администрации, удовлетворяющей нацистов, с правом торговли через Коридор, который будет признан немецким. Независимость Норвегии и Дании должна быть восстановлена, но с немецким контролем над водами, ведущими к Балтике. Соглашение по соотношению подводных и воздушных сил. Короче говоря, еще один Мюнхен, но гораздо худший с британской точки зрения.

Его светлость заявил: "Наша единственная надежда, что Рейно согласится с этим и заставит свой кабинет сделать то же самое. Если план будет опубликован, это будет как День перемирия во Франции, будет такая волна народного энтузиазма, что поджигатели войны испугаются. Либо это будет так, Ланни, либо наше правительство падёт, и у нас не будет никаких шансов ни на что, кроме кабинета Черчилля".

Во время этого заявления Ирма сидела рядом со своим мужем, не говоря ни слова, но наблюдая за появлением признаков сочувствия и надежды на лице своего бывшего мужа. Любопытная ситуация для Ланни. Его это всё серьезно касалось, понимая, что на карту поставлена не только политическая карьера лорда Уикторпа, но и престиж состояния Барнсов, и будущее нынешнего господствующего класса Британии и безопасность больших денег и большого бизнеса во всем мире. Фашизм установил закон и порядок в Италии и Испании, нацизм был законом и порядком в Германии, и война с ними неизбежно превратилась бы в революционную борьбу. Какая бы сторона ни выиграла, обладатели привилегий проиграют.